– Дав, я не красная девица, которую надо долго уламывать. Я – человек дела. Мне нужны мои вещи, и я готов отстегнуть положенную премию.
– Ты опять говоришь одно и то же. Я удивляюсь – ты же деловой человек, а не видишь ничего, кроме своей прибыли и своего интереса. Пойми, мы поставили Рафу в трудное положение. Ты же помнишь, он поначалу отказался связываться с этим делом, понимал, что будет много сложностей.
С Рафой удалось связаться быстро.
– Дав, – услышал я голос друга, – хорошо, что позвонил. Я так и думал, что в воскресенье надо ждать звонка. Значит так, тот деятель – человек опытный, со связями. Стали брать на испуг, но дома, к сожалению, ничего не нашли. Главное – он не отказывается, что получил товар от твоего друга. Кое-что, по его словам, находится у других людей, по разным причинам, в основном для проверки подлинности. Это же не мешок картошки купить – все-таки речь о камнях, у них важно качество, величина, огранка, еще черт знает что, я плохо во всем этом разбираюсь. Но среди клиентов товарища твоего товарища есть Миша Золотой Зуб. И тут начинаются сложности. Товар достается или покупается для начальника угрозыска республики, который путем щедрых подарков хочет стать начальником столичного управления милиции.
Все это пришлось повторять несколько раз, иносказательно, а не прямым текстом, называя вымышленные имена, пока я не вник в суть дела.
– Арам, – сказал я, выйдя из телефонной кабинки, – когда по-крупному работаешь, обязательно наткнешься или на милицию, или на КГБ. Партия получилась затяжной. Подожди. Меня вызывают в восьмую кабину… Мадам Сильвия, это я! Какая радость! Не плачьте, пожалуйста… Как Мари? Как маленький?
– Давид, мой мальчик, сколько мы вспоминали о тебе! Если можешь, прости меня. Это я виновата, что сегодня ты не можешь быть рядом с Мари и малышом. Но Бог есть, он поможет вам вернуться друг к другу. Через два-три дня, может, и раньше, Мари будет дома. Мсье Азат редко встает, в основном лежит. Говорить ему сложно, язык частично парализован, но я немного понимаю его речь. Спасибо от меня и Мари за прекрасный комплект детского приданого, который ты послал через Варужана и Аиду!
«О чем речь? Какое приданое? Впервые слышу, – удивленно подумал я. – Кто этот благотворитель и почему через Варужана?»
Машинально распрощался с мадам Сильвией и повесил трубку. Арам дергал меня за рукав:
– Отвечай, Дав, что ты застыл? Что будем делать? Может, мне самому полететь в Ереван? Сумма-то огромная! Через какое-то время уже мне придется думать о возврате долга, часть же на мне. Думал сорвать хороший куш, а ни хрена не получается.
– Подожди, не суетись. Посмотрим, как будут развиваться события. Кстати, Арам, не надо меня переводить на другое место службы, я уже освоился в Ногинске. Скучно, от столицы далеко, но люди неплохие, даже очень.
– Но я уже попросил, передал твои данные. Если мой товарищ успел доложить своему начальнику, отыграть назад будет не так легко.
Пока мы не уехали, решил позвонить Варужану и Аиде, поблагодарить за благородный поступок и договориться о возврате денег за покупку. Я-то думал, они сами достали подарок и отправили его во Францию, чтобы порадовать меня и Мари. Каково же было мое удивление, когда Варужан сказал, что подарок передал ему Бифштекс от моего имени!
«Вот подлец! Какую-то игру затеял. Что он задумал?»
Всю обратную дорогу я напряженно размышлял об этом, глядя в окно на тоскливый зимний пейзаж, и не находил ответа.
«Надо найти Бифштекса и выяснить, с чем связан столь благородный поступок. Этот парень не из тех, кто мог бы забыть нашу недружественную акцию полугодичной давности… Каким же все-таки неприветливым выглядит этот городок зимним вечером, – думал я, шагая по скрипучему снегу от автобусной остановки к моему дому. – И такой безлюдный. Даже фонари на улице не горят, и только свет из окон худо-бедно помогает не сбиться с пути».
Глава 10
– Эй, ты, б…дь в дубленке! Куда топаешь? Дай закурить!
Мне не раз говорили, что грабежи, а иногда и убийства – нередкое явление в спальных рабочих районах Москвы и в особенности в пригородных поездах и подмосковных городах. В центре столицы преступления подобного рода случались гораздо реже. В основном совершали их люди в состоянии опьянения, желая разжиться небольшой суммой денег для покупки очередного литра мутного самогона у проживающей недалеко бабули, адрес которой был известен всем алкоголикам района, но только не сотрудникам милиции. На самом деле, конечно же, милиционеры, в особенности участковые, все прекрасно знали, но, будучи фактически брошены государством на произвол судьбы, эти малообразованные, ожесточенные тяжелой жизнью и царящими вокруг нравами мужики даже не собирались пресекать подобный нелегальный алкогольный бизнес – они либо облагали самогонщиц данью, либо бесплатно забирали у них часть продукции. Все знали, что по ночам патрульные милиционеры обходят свои маршруты в состоянии подпития различной тяжести, особенно зимой, в мороз, когда они, желая согреться, мало-помалу напиваются уже по-настоящему. Поэтому обычный «совок» привык опасаться и грабителей, и патрульных.
В тусклом свете, падающем из окна соседнего дома, я увидел двоих мужчин в ватниках и ушанках. Убежать не удастся – они в трех метрах от меня, к тому же появившийся сзади третий уже отсек мне пути к отступлению. Да и зачем бежать? В таких случаях, как показывает мой уже немалый опыт, помогает только внезапность и жесткость.
Не раздумывая, неожиданно для грабителей я кинулся вперед и резким ударом правой в лицо свалил более высокого и крупного из них как подкошенного. Почувствовал, что удар пришелся по носу и зубам, – если бы не перчатки, суставы точно вышли бы из строя. Слева меня ударили чем-то увесистым, похоже, металлическим кастетом. К счастью, я успел чуть отклониться в сторону, и это смягчило силу удара, однако он определенно достиг цели. В ушах зазвенело. Повезло, что на голове у меня была подаренная Арамом ондатровая шапка, у которой я опустил уши, выходя из автобуса на мороз, в ином случае мог бы получить серьезную травму. Я быстро отскочил на полметра от нападавшего с кастетом и подсечкой по ногам свалил его на землю, ухватил одну ногу в сапоге и изо всех сил вывернул ступню – раздался хруст ломающегося сустава. Все, этот тоже не боец. До меня долетел резкий запах спиртного – нападавшие были сильно пьяны. Так вот почему они двигались так медленно и хаотично! Я два раза ударил поверженного противника ногой в лицо и взялся за третьего, низкорослого полного мужчину, который, увидев, что дело принимает плохой оборот для него и его друзей, решил удрать. Догнать эту пивную бочку было несложно – мужик бежал медленно, вперевалку, как утка. Я подставил ему подножку, сбил с ног и начал пинать, стараясь не задеть лицо, а он закрывался руками, плакал и умолял отпустить его. Один из ударов попал в живот, мужик стал задыхаться, потом его начало рвать. Я брезгливо отошел в сторону. Все продолжалось полминуты, не больше.
Уже почти покинув поле боя, я подумал: а ведь тому мужику с кастетом сильнее всех досталось, вдруг умрет? Я же дважды ногами в тяжелых зимних ботинках ударил его в лицо.
Вернулся. Заметил, что первый, которого я свалил ударом в зубы, пытается подняться. Пришлось подойти и добавить ему в челюсть. Мужчина с глухим стоном мешком рухнул на снег.
Второй, с кастетом на руке, лежал на боку. Нос и челюсть разбиты настолько, что невозможно различить черты лица, не то что определить, сколько ему лет. Но, слава Богу, жив, дышит, грязная вонючка! Правда, на ночную охоту он теперь долго не выйдет. Задыхаясь от перегара и запаха немытого тела, расстегнул его ватник, нашел во внутреннем кармане документы. Каково же было мое удивление, когда, застегивая ватник, я вдруг заметил, что нападавшие одеты в солдатскую форму! В пылу драки мне было не до деталей, но сейчас сомнений не было. Достал документы всех троих, посмотрел вокруг – тихо. Вернулся к остановке и другой дорогой вышел к КПП, предъявил удостоверение и отправился домой. Под дверью стояла завернутая в солдатское полотенце кастрюля, полная еще горячих пирогов.
Ай да Василиса! Если бы эта милая пышнотелая блондиночка сейчас оказалась рядом со мной, я бы ее точно расцеловал.
* * *
Я зашел в квартиру, зажег свет и стал рассматривать документы нападавших. Так и есть, все трое сверхсрочники, один – по-видимому, самый толстый, которого выворачивало, – старший сержант. На улицах ни души, холод собачий, градусов двадцать. Если парни пролежат там еще полчаса, точно замерзнут насмерть. Надо вызвать «скорую». Но если я позвоню от дежурного, сразу станет понятна моя причастность к избиению, и неизвестно еще, чем все закончится. Вполне возможно, что кто-то из них получил серьезные увечья и, не дай Бог, умрет. Тогда прощай, Мари, прощай, мама. Теперь уж точно осудят. Я ведь уже в госпитале едва не угодил за решетку, хорошо, что тот парень, Аяз, оказался порядочным. А здесь все обстоятельства против меня: кавказец, да еще в дубленке, под музыку тренирует женщин, а по ночам нападает на бедных подвыпивших мужиков, вышедших освежиться перед сном, чтобы завтра с честью нести свою трудную и очень нужную для родины благородную службу.
