начали подниматься вверх очертания города, а затем и окрестных гор, приобретая объём и цвет.
Ловко. Очень ловко. И делает это не Властелин Духа, не дух, а всего лишь Сердце Города. Что ты такое Сердце Города? Есть ли в тебе душа, на которую может лечь мой Указ?
Проверять я это, разумеется, не стал. Я ведь не безумец. Такие проверки можно делать, если у тебя есть самое малое два Сердца Города. Вдруг одно от проверки сломается? Вдруг посчитает меня после такого врагом? Но вопросов у меня копится всё больше и больше, неясно только, когда я начну получать на них ответы. Даже с камнями-основами големов, защитников зон запрета жизни разобраться теперь не выйдет — я все их скормил При… Безымянному.
Или не все?
Седой тем временем повёл рукой, и вперёд шагнул Рутгош. Он, кстати, обошёлся без всяких фраз вслух, видимо, общаясь с Сердцем Города мыслено. Я при этом не услышал ни единой мысли, значит, это не считается мыслеречью. Но это услышало Сердце Города и дополнило карту Седого, прорисовав там статую с Сердцами Стихий.
Седой кивнул и сказал:
— Тогда и начинать тебе.
Рутгош бросил на меня короткий взгляд, вернулся к карте и провёл линию от города к статуе.
— Задуманное осложняется прямой видимостью. У хозяев города не было желания скрыть статую, напротив, они ей хвастались, — заметив мой взгляд, он пожал плечами. — Я так думаю. К счастью, путь решения проблемы есть, — Рутгош провёл новую линию, довольно длинную, уводя её куда-то далеко от гор. — Те самые шесть путей, что вели к статуе.
Седой перебил его:
— Значит, я выиграл?
Рутгош кивнул:
— Признаю.
Я невольно покачал головой. Какие мы всё же разные. Мы это я, Седой и Рутгош. Последний едва-едва принял, что я использую Безымянного, зато совершенно спокоен, вспоминая о споре. А ведь в том месте, в том споре погибли наши собратья. Стал бы я, вообще, вспоминать об этом споре? Ни за что, я бы предпочёл забыть, что о нём, что о самом том дне.
Рутгош же бесстрастно продолжал:
— Весь этот участок, как и окружающие земли, полностью освобождён от искажений. Там можно безопасно действовать.
— Хм, — Седой кашлянул и спросил. — Ты уверен? Это сложная задача, сумеем ли мы осилить её сейчас?
— Сумеем, — кивнул Рутгош.
Мне пришлось вмешаться в этот разговор двоих:
— А немного пояснить для ничего не понимающего главы?
Рутгош извинился:
— Прошу прощения, глава, — он провёл ещё линию от подножия статуи вниз, к предгорьям. — Мы в буквальном смысле шли внутри свёрнутого в трубу барьера, иногда в сотнях бу от настоящей, прежней земли. И все якоря формаций иллюзий на месте и полностью целы. Нам нужно лишь откопать их и перенести к Сердцам Стихии.
— Напоминает ту историю, что вы рассказывали про расцвет силы Ордена, когда они перенесли барьеры Поля Битвы.
— Подобные вещи, в гораздо меньших масштабах, разумеется, довольно частое дело. У таких молодых фракций, как наши, эти формации даже выкупают.
— Мы, конечно, продавать их не будем, — заметил Седой. — Сложность же в том, что у нас мало рабочих рук.
— Но и скрыть мы должны не столь и большую область, — возразил Рутгош.
— Но и времени у нас совсем мало, — не остался в долгу Седой.
— У кого из нас двоих в этом больше опыта? — вскинул подбородок Рутгош.
— У тебя.
— Если я говорю, что сделаем, значит, я знаю, что обещаю. Нет, значит, не пустим сюда никого, пока не закончим.
— Как у тебя всё легко, — покачал головой Седой, поднял руку, не давая Рутгошу снова возмутиться, и согласился. — Хорошо. Но сколько тебе нужно людей и кто именно?
— Я, Модур, Дим… — принялся перечислять Рутгош.
Седой выслушал и уточнил:
— Все, кто более-менее понимает в формациях.
— Разумеется. Нам нужно из большого сделать малое, рассчитать совместимость вырванных частей формаций, компенсировать помехи, убрать…
Седой снова поднял руку, прерывая Рутгоша:
— Всё ясно, — повернулся ко мне. — Молодой глава, напомню, что мы должны продолжать составление карты земель, а для этого нужны люди.
— А я напомню, глава, что для того, чтобы ощутить границу искажений, никаких особых талантов не нужно, — включился в спор Рутгош.
Настала моя очередь уточнять:
— Решить всё это без меня вы не можете?
Эти двое переглянулись и покачали головами.
— Нет, глава, — высказался за обоих Рутгош, едва ли не слово в слово повторит утренние слова Седого. — Вы должны учиться управлять семьёй.
Я буркнул, вроде себе под нос, но так, чтобы меня услышали все в зале:
— Спрашивается, зачем я раздавал должности старейшин? Это не старейшины, а бездельники какие-то, — раньше, чем возмущённый Седой успел произнести хоть слово, громко сказал. — Хорошо! Помнится, советник Бахар как-то говорил мне, что подчинённые всегда просят как можно больше, часто выходя за рамки разумного. Старейшина искателей Рутгош просит пятнадцать человек? Мы не можем себе этого позволить.
Рутгош криво, одной стороной рта, усмехнулся:
— Так-то моё дело главнейшее. Вместе с основной частью семьи придёт куча наёмников и нахлебников, среди которых обязательно найдутся соглядатаи от других фракций. Показать им, что у нас есть пять Сердец… — Рутгош покачал головой. — Нас сотрут. Перед таким кушем не устоят даже пяти и шести звёздные фракции.
— В течение года…
Седой перебил меня:
— Ради такого все закроют глаза на законы, молодой глава.
Я исподлобья оглядел и Седого, и Рутгоша. Что это они так наседают на меня? Хотят, чтобы я выделил как можно больше людей на маскировку статуи и Сердец? Но почему тогда Седой изначально противостоял Рутгошу в этом вопросе? Или всё проще и сейчас эта парочка проводит очередной урок над бедным мной?
Ещё раз оглядев их невозмутимые лица, я окончательно уверился в догадке. Умники. Впрочем, я сам влез в это дело. Не просто влез, а влетел, нырнул с головой. Поэтому я не стал возмущаться, не стал ничего сходу решать, а подумав, сам задал вопрос:
— Какие ещё у нас есть дела, требующие таланта формаций?
Тут же понял, что всё сделал верно, Седой негромко поправил меня:
— Не только формаций. В городе необходимо продолжить расчистку от ловушек сектантов, иначе нам некуда будет принимать основную часть семьи. Нам нужен безопасный
