называемый Булалио, или Убийца, называемый также Дятел, был одним из них, а эта маленькая желтая обезьяна, которую я видел сегодня с тобой, по имени Ханс, — другим. Тогда ты захотел посмеяться над Зикали, решив не идти ко мне, Умхлопекази, и не отправиться на север в поисках Белой королевы по его приказу, а вернуться в Наталь. Верно?
Я снова с ним согласился.
— Но внезапно пошел дождь, подули ветры, и река разлилась настолько, что ты не смог вернуться в Наталь. И по воле судьбы, или случайно, или по воле Зикали, мудреца и колдуна, ты прибыл сюда, в крааль Умхлопекази, и рассказал мне эту историю.
— Все именно так, — ответил я.
— Итак, белый человек, как я могу быть уверен в том, что это не ловушка для меня или не петля, которая может затянуться вокруг моей шеи? Какой знак ты принес мне? Как я могу поверить, что Открыватель дорог действительно прислал мне это послание, доставленное столь странным способом посланником, который хотел отправиться в другую сторону? Маленький знахарь сказал, что тот, кто придет ко мне, несет на себе некий знак.
— Я не могу объяснить, — ответил я, — по крайней мере словами. Но, — добавил я после паузы, — поскольку ты спросил про знак, возможно, я могу показать тебе нечто, что будет для тебя доказательством. Если здесь есть потайное место…
Умслопогас подошел к воротам ограды и увидел, что стража на своем посту. Затем он обошел вокруг хижины, поднимая глаза на крышу, и прошептал, когда вернулся:
— Однажды меня поймали таким образом. Здесь жила одна из моих жен, которая подслушивала около дымохода. И это привело к смерти множества людей, в том числе к смерти ее и наших детей. Заходи. Здесь безопасно. И если ты будешь говорить, то сделай это как можно тише.
Мы вошли в хижину, поставили наши скамейки и сели у горящего огня, в который Умслопогас бросил поленья какого-то смолистого дерева.
— Итак, приступим, — сказал он.
Я расстегнул рубашку и при ярком свете огня показал ему изображение Зикали, висевшее на моей шее. Он уставился, глядя на него и как бы сквозь изображение. Затем встал и, подняв над головой топор, отсалютовал Талисману, сказав: «Макози!» Таким словом приветствуют великих мудрецов, поскольку считается, что они являются прибежищем духов.
— Это Великий талисман, — сказал он. — Он был известен на земле со времен Сензангаконы, основателя династии зулусов, и даже до него.
— Как это может быть? — спросил я. — Если это изображение Зикали, Открывателя дорог, старого человека, а Сензангакона умер много лет назад?
— Я не знаю, — ответил вождь племени топора. — Но это так. Был некий Мопо, или, как его называли, Амбопа, который был телохранителем Чаки и моим приемным отцом. Он поведал мне, что дважды этот Талисман, — и указал мне на него, — был отправлен к Чаке, и каждый раз Лев подчинялся тем сообщениям, которые передавались вместе с ним. В третий раз он не подчинился — и где теперь Чака?
Умслопогас поднес руку к своему рту — это прощальный жест у зулусов.
— Мопо… — задумчиво произнес я. — Мне известна история про Мопо, а также и то, что тело Чаки стало его слугой в конце концов, когда Мопо убил его с помощью принцев Дингаана и Умлангаана. А еще я слышал, что этот Мопо до сих пор жив, хотя и скрывается не в стране зулусов.
— Неужели это все тебе известно, Макумазан? — спросил вождь, взяв нюхательный табак из коробочки и пристально глядя не меня. — Мне кажется, что ты слишком много знаешь, Макумазан, слишком много — так могут подумать другие люди.
— Да, — ответил я. — Может быть, я действительно много знаю, даже больше, чем хочу знать. Например, о приемный сын Мопо и сын женщины по имени Балека, я знаю некоторые интересные вещи о тебе.
Умслопогас привстал, грозно взглянул на меня, потом положил руку на топор, вытащив его наполовину. Затем он снова сел.
— Я думаю, что это, — я указал на изображение Зикали на своей груди, — остановит даже лезвие топора, прекращающее жизнь.
Поскольку дальше ничего не случилось, я продолжал:
— Например, как я мог узнать, что Балека, мать некоего вождя, не была сестрой Чаки? Просто состоялся заговор против сына Панды, который сидит на троне, и этот заговор был раскрыт, а его жизнь в опасности…
— Макумазан, — грубовато прервал меня Умслопогас. — Я скажу тебе, что, если бы не Великий талисман, висящий на твоей шее, я бы убил тебя прямо здесь и похоронил бы под этим самым полом, так как твои домыслы переходят все границы.
— Это было бы твоей ошибкой, Умслопогас, одной из многих. Но поскольку на мне Талисман, этот вопрос не встает, не так ли?
Умслопогас поднялся со скамьи и медленно вышел из хижины, очевидно, чтобы что-то проверить. Некоторое время спустя он вернулся и заметил, что ночь сегодня ясная, хотя на горизонте видны тяжелые облака. Это была зулусская метафора, означавшая, что мы можем говорить безопасно, однако опасность все-таки была неподалеку.
— Макумазан, — сказал он, — мы беседуем под охраной Открывателя дорог, который находится у тебя на сердце и чей знак ты принес мне, как будто он прислал мне свое слово, не так ли?
— Думаю, да, — ответил я. — В любом случае мы говорим как мужчина с мужчиной, и до сих пор честь Макумазана не была опорочена в стране зулусов. И если тебе есть что сказать, вождь Булалио, говори сейчас, потому что я утомился и хочу есть и спать.
— Хорошо, Макумазан, я скажу. Я — сын того, кто более велик и занял трон страны зулусов с помощью заговора. Это правда. Потому что я
