В отчаянии я отправился на юг, где был брод у реки, который оказался непроходимым.
Я попробовал в другом месте, дальше, но и там пройти было сложно из-за болотистой местности. Наконец нашли удачное место у переправы, и мы благополучно перебрались на другой берег, когда внезапно одно колесо застряло в никем не замеченной яме. Мы безнадежно завязли. Я решил оставить фургон по соседству с бродом. Мне пришлось взять быков, принадлежащих кафрам-христианам, и с их помощью вытащить фургон на тот берег, где мы начали свое путешествие.
Мы все сделали вовремя, потому что сразу же началась новая буря и новое страшное наводнение.
В Англии, где я сейчас нахожусь, везде есть мосты, и никто этого не ценит. Если бы люди об этом задумались, то перестали считать, сколько тратится на их содержание. О, как мне хотелось бы, чтобы они на собственных шкурах почувствовали, что означает отсутствие моста в дикой стране во время проливного дождя! То же самое касается и дорог. Вы должны больше молиться, друзья мои, сказала одна старая женщина своей дочери, у которой родилась двойня. Это могли быть тройняшки!
В свете всего этого я признал себя побежденным и отступил, чтобы позволить Провидению прекратить дождь. Перебравшись на другой берег реки, которая раздражала меня своим постоянным бульканьем, я нашел относительно сухое место на степной полянке. Сквозь облака проглянуло солнце, и я увидел на расстоянии одной-двух миль огромную гору, на нижних склонах которой рос густой лес. Верхняя часть горы, голая скала, была похожа на огромную фигуру сидящего человека, подбородок которого как бы упал на грудь. Имелись голова, руки, колени. Вся фигура очень сильно напомнила мне изображение Зикали, которое висело на моей шее, или даже самого Зикали.
— Как это называется? — спросил я у Ханса, указывая на этот странный холм, сияющий в отражении злого закатного солнца, которое садилось между штормовых облаков и делало этот образ еще более зловещим.
— Это Ведьмина гора, баас, где вождь Умслопогас и его родной брат охотились на волков. Там обитают привидения, а в пещере на вершине горы лежат кости Нады Лилии, самой прекрасной женщины, чье имя звучит как песня. Ее любил Умслопогас[372].
— Ерунда, — сказал я, хотя слышал кое-что об этой истории и помнил, что Зикали, упоминая Наду, сравнивал ее красоту с красотой женщины, которую я знал когда-то.
— Где живет вождь Умслопогас? — спросил я.
— Говорят, что его город вон там, на равнине, баас. Он называется Место Топора, его окружает река, там живет племя топора. Это сильные люди, и вся страна вокруг не заселена, потому что Умслопогас очистил эти земли от племен, которые раньше жили на ней, сначала с помощью волков, потом — средствами войны. Он такой сильный воин и настолько свиреп в бою, что даже сам Чака боялся его. Говорят, что он убил Дингаана из-за Нады. Кечвайо, нынешний король, тоже оставил его в покое, и тот не платит королю дань.
Только я собрался спросить Ханса, откуда у него такая информация, как внезапно раздались какие-то звуки. Подняв голову, я увидел трех высоких мужчин, одетых с ног до головы в одежды гонцов. Они быстро приближались к нам.
— Это люди из племени топора, — сказал Ханс и стремительно метнулся к фургону.
Я не мог этого сделать, поскольку поспешное бегство грозило потерей достоинства. Хотя я и предпочел бы, чтобы мое ружье было со мной, мне пришлось остаться на скамейке. Я пытался зажечь свою трубку, не обращая ни малейшего внимания на трех грозно выглядевших парней.
В их руках вместо ассегаев были топоры. Эти люди подбежали прямо ко мне, подняв их над головой таким образом, что любой человек, не знакомый с привычками зулусов старой школы, мог бы подумать, что они намереваются совершить убийство.
Однако, как я и ожидал, они резко остановились в шести футах от меня и встали как статуи. Я продолжал разжигать трубку, как будто вовсе не видел их, и, выдержав положенную паузу, поднял голову и уставился на них, притворившись равнодушным. Затем достал из кармана небольшую книгу — это был экземпляр моих любимых легенд Инголдсби — и принялся читать.
Тот абзац в книге, где «топор» был заменен на «нож», был вполне подходящим. Это была «История няньки»: «О, что же это — видеть нож в руке врага, без надежды на сопротивление или отражение удара!»
Трое с топорами стояли пораженные, лишившись дара речи. Наконец тот, что был в центре, спросил:
— Эй, белый человек, ты слепой?
— Нет, чернокожий приятель, — ответил я. — Но я близорук. Не будешь ли ты так добр повернуться лицом к свету?
Эта фраза настолько изумила их, что все трое отошли на несколько шагов назад.
Тогда я стал читать дальше: «Понятно, что жизнь никогда не вернется в убитое тело, если нож прошел по его венам».
В моем положении это уже был намек, поэтому я закрыл книгу и встал:
— Если вы бродяги и ищете еду, что заметно по вашей худобе, то мои слуги дадут вам все, что можно, хотя мне очень жаль, что мяса у нас мало.
— О, — произнес один из них, — он назвал нас бродягами! Это или очень великий, или очень глупый человек!
— Вы правы, я великий человек, — ответил я, зевая. — А если вы будете и дальше беспокоить меня, то увидите, что я могу быть и сумасшедшим. Что вам надо?
— Мы посланцы великого вождя Умслопогаса, вождя племени топора. И мы пришли за данью, — ответил человек изменившимся тоном.
— Неужели? Но вы не получите ее. Я думал, что лишь один король зулусов может собирать дань. А вашего вождя, случаем,
