до безумных скоростей.
— Все. Поехали.
Как только трап небольшого самолета захлопнулся, отец взял меня под локоть, подталкивая к ожидающему автомобилю.
— Я так устала. Уже и забыла, что у нас так много родственников. — Автомобиль медленно катился вдоль стоянок частных самолетиков.
— Хм… Родственники, мать их… Добрая половина из них — стервятники, появившиеся только попросить очередной паёк. — Почти шепотом ответил отец и отвернулся. Он поправил шарф так быстро и неуклюже, будто просто пытался занять руки.
— Тогда зачем все эти пышные праздники? Зачем эти улыбающиеся люди?
— Затем, дочь, что с возрастом становишься сентиментальнее и уже начинаешь забывать, что отсылаешь дорогую открытку не племяннику двоюродной сестры, а очередному молокососу, ждущему подачки!
— Успокойся, — придвинулась и положила голову на его плечо. — Пап, мы летим домой. Скоро все будет, как обычно. Если только Оксанка не решит выскочить замуж!
— Нет уж… Я пас! — рассмеялся отец, зарываясь в моих волосах. — Хватит этой театральщины. Хватит…
Машина остановилась у нашего самолета. Бессменный командир обходил свою «белоснежную птичку», шаря по глянцевой поверхности ярким фонариком.
— Летим, шеф? — у трапа стоял Лазарь, перебирающий какие-то документы.
— Да, Сережа! Домой! Дядя Вова, заводи свою пташку! И побыстрее! Прошу! — почти влетела в нагретый салон.
— Яна Викторовна. Может, кофе? — услужливая бортпроводница вынырнула из подсобного помещения.
— Нет! Я хочу выспаться, потому что последние три дня выдались слишком насыщенными, но от чая с мятой не откажусь! — плюхнулась на свое кресло. Холод стал отступать, принося такое блаженное ощущение расслабленности. Захотелось влезть в теплую пижамку, взять Снежка под бок и уснуть на плече Олега. Как ни крути, но все мои мысли возвращались к нему.
— Летим? — в салон поднялся отец, смахивая привычным жестом снег с вьющихся волос.
— Ты летишь одна. — Он заглянул в кабину экипажа, что-то быстро им сказал и, развернувшись ко мне, присел на край кресла. — У меня дела срочные. Нужно остаться. Как только ты долетишь, напиши. Я не задержусь. Прилечу в пятницу.
— Пап… Ну, что опять?
— Дочь, надо помочь Косте. Не могу просто улететь. Ты же хотела быть взрослой, вот и получай! Лети, Кролик. — Отец обнял меня и расцеловал в затылок быстрыми поцелуями.
Олег
Смотрел, как самолет, ведомый машиной эскорта, выруливает на стоянку, освещая темноту проблесковыми огнями. Как только супервайзер поставил колодки, трап откинулся, разрезая ночной мрак яркой полоской света салона. Командир вышел, чтобы убедиться, что за Янкой приехали.
— Привет, Владимир Алексеевич!
— За «сокровищем»? — он рассмеялся, помахав мне рукой.
— Нет, я за Яной Викторовной!
— Шутник, блин!
А как тут не шутить, когда последние три дня жил, сдерживая себя. Не успел утонуть в «сопливых» мыслях, как на трапе показалась Янка. Она куталась в шубу, пошатываясь на ступеньках.
— Олег… — Увидев меня, застыла.
— Слава богу… А то я подумал, что ты опять пьяная и придется снова устраивать порку!
— Нет… — Она инстинктивно прижала руку к своей попке, при этом, зажмурившись, словно рылась в воспоминаниях того дня. — Я спала.
— Я вижу, Кролик… Вижу! А теперь садись в машину, живо! — открыл пассажирскую дверь.
— Хм… Ты не за рулем? Привет, Андрюша, — как только я закинул ее чемоданы в багажник, сел на заднее сидение, поспешив прижаться так крепко, как только мог. Куранов кивнул, не поворачивая головы. — Доверил свою пташку Андрюше? А он рассказал, как поцарапал соседскую машину, выполняя не слишком аккуратный маневр на парковке? — она не отводила глаз от меня. Ледяные руки сжимали ладонь, впиваясь острыми ногтями в кожу. Говорила на автомате. — Ты пьяный, что ли?
— Нет, ты помолчишь сегодня? Или весь полет придется терпеть твою непрерывающуюся трель?
— Я не… Что? Весь полет? — Янка вздрогнула. — Не поняла.
— Я, кажется, задолжал тебе подарок на Новый год.
— Олег…
— Замолчи, а то Дед Мороз узнает, что иногда ты бываешь плохой девчонкой! — вытянул руку, пробираясь сквозь шубу.
— Какой Дед Мороз?
— Ну, как? Тот самый, что живет в Великом Устюге, одна девчонка сказала, что там все желания исполняются….
***
— Я говорил тебе не надевать это ужасное… Отвратительное… Идиотское прозрачное платье! Я предупреждал! — Олег втолкнул меня в номер. Ударившись о стену, тихо застонала. Тонкие шпильки сапог путались в кружеве платья, лишая возможности нормально двигаться. — Этот кусок ткани не скрывает фасад твоего тела. Ты видела, как все мужики поедали тебя взглядами? Да?
Олег скинул пальто прямо на пол, срывая шелковый галстук одним движением руки. В тусклом свете блеснул браслет его часов. Подняв взгляд на его лицо, вздрогнула. Зеленые глаза блестели, раскидывая искры по всему холлу просторного гостиничного номера.
— Мы должны были сегодня поехать на ночное катание на оленях, — сделал шаг, прижимаясь ко мне. — Но теперь все отменяется, Кролик.
Не могла шевелиться. Тело вдруг превратилось в натянутую струну, способную издавать мелодию от одного только его касания. Номер отеля был погружен в тягучую темноту. Лишь два тусклых светильника разбрасывали ленивые блики, обходя нас, не решаясь потревожить.
Тишина… Такая плотная, от которой закладывает уши. Не слышала его дыхания, только свое сердце. Олег завел обе мои руки над головой, пригвоздив к стене… Вторая его рука заскользила по моей руке, продвигаясь к шее так медленно, как только могла, будто боясь пропустить даже самую маленькую родинку…
Большой палец замер в глубокой ямке у горла, словно проверяя насколько быстро бьется мое сердце. А оно не просто билось, а колотилось, как запертый голубь. Одним движением руки сорвал единственную тонкую лямку моего платья. Шелковая ткань заскользила по коже, запуская табун мурашек по телу. Таких настоящих, заставляющих дышать полной грудью. Его ладонь медленно легла на затылок, пропустив конский хвост между пальцами. Зацепил шелковый платок и потянул так сильно, что из пересохшего горла вырвался слишком громкий вскрик…
— Я говорил, что иногда ты бываешь слишком плохой девчонкой?
Прохладная шелковая ткань коснулась шеи. Шарф едва касался груди, скользя по нежной коже сосков. Горячая ладонь на контрасте с охлаждающими касаниями шарфа, заставляла сердце останавливаться. Олег поднял меня, как
