– Все к стыковочному шлюзу, – обнажая кинжал, приказал Преображенский. – Теперь у нас есть топливо…
– Ловко, – поднимая с палубы недавно брошенный меч, произнес Горох. – Топливо, рейдер и в нагрузку новая партия уродов.
– Клонов, – исправил его Сергей. – Нашего заклятого друга сожрал новый клон метаморфов. Существ, подготавливающих пространство и планеты к Рождению очередного хранителя Первополя.
– Ну, клон так клон. – Горох положил меч на плечо, словно лопату или простую палку. – Один хрен – не люди…
* * *
Последний уже знал свое имя. Он еще не был тем, кто хранит инфополе, он еще не был Перворожденным, но сознание его просыпалось. Оно соединялось из мельчайших элементов, разбросанных по тысячам тысяч пространств, времен и состояний материи. Оно впитывалось сквозь поры энергоинформационных каналов и сочилось по желобам потоков времени. Сознание Последнего пока было дискретным, он не мог определенно сказать, кто он, но уже узнавал свое имя. И чувствовал, что это имя произносит некто такой же, как он. Вернее, такой, каким он станет очень скоро. Когда миры и времена пронзит невидимый черный поток последнего этапа Рождения. Очень скоро…
Высший окутал собой точку сопряжения не родившегося пока Последнего. На нее уже замыкалось девяносто процентов необходимых структур. Это были и почти все полагающиеся клоны метаморфов, и водородный компонент, и стазис-энергия, и строго упорядоченные вкрапления гипермасс, перераспределяющие нужным образом потоки излучений. Были здесь и направленные под различным углом к вектору Большого Движения пространственно-временные течения, и замысловато переходящие друг в друга лабиринты многомерности. Но все это составляло лишь малую часть нового Перворожденного. Главным элементом его тела и разума были информационные потоки: виртуальные и материальные отражения взаимодействий элементов пространства. Любое событие, будь то взрыв сверхновой или столкновение двух пылинок, оставляло отражение этого происшествия в информационном поле. А оно, наряду с пылинками, звездами, гравитационными полями, элементарными частицами, виртуальными флуктуациями и вообще всем, чем были богаты пространство и время, входило в состав Первополя – матрицы Галактики, а заодно и вотчины Перворожденных.
Точка сопряжения новой структурной единицы Первополя была пока еще слабой, но с каждой микрочастицей времени наполнялась силой и притягивала все новые компоненты. Процесс Рождения шел уже без помощи извне. Он просто катился, как лавина, повинуясь простейшим законам небесной механики. Теперь для него имел значение лишь образный угол наклона: чем он будет круче, тем быстрее лавина достигнет подножия. Чем удачнее будут ориентированы в данный момент галактического вращения векторы уровня Внешних Обстоятельств, тем быстрее родится Последний. Но даже если все они развернутся в противоположную сторону, процесс не остановится, а лишь немного затормозится.
Его уже не смогут остановить ни космические силы, ни какие-то там жалкие существа. Даже во главе с беглым слугой и нерожденным, этим результатом извращения всех разумных законов природы. Они не смогут отравить беспомощного пока Перворожденного своим мерзким ядом… Они…
Высший инстинктивно отпрянул. В точке сопряжения Последнего появилось какое-то подозрительное серебристое вкрапление. Пока оно было невелико и внешне вполне безобидно: какая-то струящаяся субстанция, но… Высший развернул ближайший уровень… Так и есть! У вкрапления не оказалось информационной тени. Первополе не воспринимало и, как следствие, не идентифицировало эту серебристую червоточину, а между тем она медленно, но верно уничтожала точку сопряжения Последнего.
Это была пока не катастрофа, но… Высший почувствовал нечто вроде болезненного укола. Он перераспределился в пространстве и обнаружил похожую серую точку на своем теле, как раз под водородной аурой. Третья и четвертая червоточины возникли в главном Канале. Они пробуравили его насквозь. Высший хотел бросить в поврежденное пространство клон метаморфов, но серебристые точки начали появляться одна за другой на всех окружающих Последнего уровнях. Высший опасливо отдалился и скорбно свернул энергоопоры. Все-таки он действовал… Яд, принесенный из тайных убежищ, зловещее наследие Изначальных и их инфополя, противоположного нынешнему по сути, времени и структуре вещества…
* * *
«Откуда столько повреждений? Мы выстрелили только дважды: когда прорывались из Канала и когда пересекали его в той части, где он выглядит как Рубеж». – Сергей смотрел в пространство прямо по курсу, но не видел звезд. Не потому, что их не было. Нет, звезды были, просто перед его взором расстилалась гораздо более объемная картина. Слуга Высшего позволил Преображенскому взглянуть на мир глазами обитателя Первополя.
«Это блики в лабиринтах измерений».
«Последнему сейчас туго?»
«Он не осознает, каково ему. То, что он уже выучил свое имя, еще не делает его Перворожденным. Стать частицей и структурным элементом Первополя ему не суждено».
«Откуда ты знаешь? Подсмотрел расписание рождений в дневнике Судьбы?»
«Взгляни, как ты привык. Твой корабль уже почти у цели. Видишь капсид вокруг Солнечной системы?»
«Очень слабо».
«Верно. Потому что он гаснет. Он истончается, так и не выполнив свою функцию…»
«Функцию… Я до сих пор не понял, в чем заключалась его функция. Что делали на планете метаморфы? И как связано образование капсида с бомбардировкой Солнца?»
«Напрямую – никак. Это были видимые людям звенья непрерывной цепи трансформаций. Все прочие звенья-события происходили в иных измерениях пространства и состояниях времени. Метаморфы готовили планеты к превращению их в структурные компоненты Последнего, наряду с множеством звезд, пылевыми и водородными скоплениями, гравитационными полями… и многим другим. Только действовать в качестве «шестеренок» им предстояло не в том виде, в каком вы воспринимаете свои планеты…»
«В пятимерном?» – Сергей невольно усмехнулся.
«Что-то в этом роде. В вашем языке нет слов и образов для описания этого состояния пространства».
«Но жить на таком фрагменте материи нельзя».
«Людям – нет».
«Ты меня успокоил».
«Да? Чем?»
«Освободил от сомнений и зарождающегося чувства вины. Поскольку мы отстаиваем свое право на существование, значит, все в порядке. Мы хорошие, а Перворожденные – плохие».
«Зачем тебе это деление?»
«Иначе никак. Человек бинарное существо. Для него очень важно знать, что на смену ночи обязательно придет день, а добро в конце концов уравновесит зло. Как бы ни казалось, что зло победило раз и навсегда…»
* * *
– Почетный караул – это приятно. – Горох озадаченно почесал переносицу. – Только это явно не почетный караул.
– Европейские крейсеры, до полной эскадры, – определил на глаз Воротов. – Ваша светлость, по-моему, нас окружают.
– Диспетчер лунной базы подлета требует новый код. – Командор Трентон тоже озадаченно взглянул на князя. – Говорит, что служба навигации сменила все позывные.
– Вы сообщили, что наш корабельный «гибрид» временно пользуется кодом номер один?
– Конечно. Но диспетчер твердит свое, как робот: «Код номер один отменен, введите позывные…» Что мне ответить?
– Ничего. Держите курс на орбитальный комплекс «Беркут».
– Он… сбит, ваша светлость!
– Что? Он выдержал даже вспышку! Это настоящая крепость. Как его могли сбить?
– Не могу знать, но в точке фиксации стационарной орбиты комплекса «Беркут» – пусто. Вернее, одни обломки. Такое впечатление, что по нему ударили ядерным снарядом повышенной мощности, причем без предохранителя.
– Не вытолкнули в гипер? – удивился Горох. – Ядерные взрывы, да еще на промежуточной орбите, да еще над Землей… это… За такое бошки надо отрывать!
– Да-а, – протянул Сергей. Он весь напружинился и смотрел на обзорный монитор так, словно был готов в любую секунду ринуться в рукопашную, причем прямо сквозь экран.
– Ваша светлость, сфера окружения смыкается! – встревоженно предупредил Воротов.
– Горох, к бою! – не отрывая взгляда от экрана, приказал Преображенский. – Кажется, меня пытаются низложить…
– Низ… чего? – пробормотал Горох, лихорадочно набирая нужные коды и вводя команды в боевой блок.
– Подсидеть, – перевел Воротов. – Кто, интересно узнать?
– Кроме Барышева, некому, – предположил Горохов.
– Нет, генерал умнее, чем ты думаешь, – возразил Сергей. – На такую авантюру мог решиться только кто-то особо нервный. Такой, каким был мой горячо любимый шурин…
– Нет, откуда ему взяться! – запротестовал канонир. – Мы же его завалили, там, на Сулле! Во всех смыслах. Таким калибром жахнули, чуть сами на воздух не взлетели!
– А Конта выжил, – озадачился Воротов. – Значит, и Василий мог уцелеть.
