парень с нас тогда глаз не сводили. Либо враги, либо друзья. Первого Ева бы просто нажить не успела, значит, второе.
– Это я. А вы? Джессика, надо полагать? – отвечаю и только сейчас в полной мере осознаю, что что-то тут действительно не так. В голове начинает тревожно биться мысль, что на этот раз, похоже, Ника не врала.
– Да. Я к вам по делу.
– Что случилось, и где моя Ева?
Я отступаю, пропуская ее в дом, и прикрываю дверь, пока всю гостиную к чертям снегом не завалило. Со спины слышу недовольное фырканье, но Нике я уже объяснил, куда и когда она может идти.
– Меня просили передать вам, – говорит девушка, торопливо запуская руку в карман своего пуховика. – Ева. Передала записку. Ей срочно пришлось улететь домой.
– Что? – тяну руку, в неверии уставившись на подругу снежинки. – Это шутка какая-то, что ли?
– Нет. Ее бабушке стало плохо. Я толком ничего не поняла, но Ева торопилась. Только забежала ко мне и успела передать записку с номером, да попросила, чтобы я вам ее занесла.
Бред какой-то.
Хмурюсь, переводя взгляд на клочок бумаги в своих руках. Разворачиваю записку, в которой красивым раскосым почерком, аккуратно написано: “Прости меня, Дам! Пришлось срочно уехать! Позвони, и я все объясню…”, а дальше набор цифр, которые начинают плясать перед глазами.
Что за чертовщина? Что случилось с ее бабушкой, что снежинка не нашла времени, чтобы просто дойти до меня. Пятнадцать минут! Если все настолько серьезно, мы бы вдвоем придумали, что делать. Уехали бы вместе! Ева-Ева, что же ты творишь, глупая?
– Дамир! – слышу за спиной, и Ника хватает меня за рукав, – брось. Никакая там бабушка не болеет. Я тебе уже сказала, что она улетела с Тмом…
– Ложь! – восклицает Джесс, заставляя вскинуть взгляд. Девушка зла. Возмущена и хмурится, смотря на Веронику снизу вверх. – Она рассталась с Тимом еще до вечеринки!
– Они помирились! – рычит Ника. – И вас не учили, что невежливо встревать в чужие разговоры, дамочка?
– Ника! – осаждаю бывшую. – Сейчас у Евы все и узнаем, – говорю, доставая из кармана мобильный и пробегая пальцами по экрану, набирая номер.
– Не звони. Не надо, Дамир. Наверняка она еще в самолете, и у нее нет связи.
– Если в самолете, – говорит Джесс. – Погода портится, аэропорты Цюриха закрыты. Может быть, ее рейс просто отменили, – обжигает колючим взглядом Веронику Джессика, – если так, то тогда вы, возможно, успеете ее догнать, – говорит уже мне, смягчая тон. Я же в ответ киваю и пропускаю мимо ушей ответ Вероники, но явно что-то ядовитое и злое, сдобренное отменной порцией змеиного шипения. Нажимаю на вызов и прикладываю мобильный к уху.
Секунда. Вторая.
Сердце колотится в ушах. Выдает рваное тук-тук, а все внутри замерло. Заледенело. Существовать перестало, пока я нервно прохаживаюсь в ожидании. Я жду ответа, как манны небесной. Я соскучился. Я, черт возьми, успел сойти с ума за эти часы без своей снежинки. Я хочу услышать ее голос. Но… когда в моем телефоне пошли гудки, выжидательную тишину гостиной нарушает пиликанье. Звонок. И это не мой телефон. Не Ники, и даже не Джессики, с которой мы переглядываемся.
Всего пару мгновений мне хватает, чтобы понять, откуда идет звук. Вероника побледнела. Джессика отступила, видимо, заметив, какое звериное выражение лица стало у меня, а мне же захотелось просто придушить эту тварь – бывшую, что прижимает к себе гребаный черный клатч.
Единственное средство связи с Евой, которое у меня было, сейчас лежит в сумочке Ники. От понимания того, как оно туда попало, хочется крушить. Рука на телефоне сжимается до хруста.
– Дамир… это не то…
Я выдергиваю из рук Вероники сумочку и, порывшись, достаю телефон. Смартфон старенькой модели, с забавным розовым чехлом и зайцами. Зайцами, мать вашу! И сейчас этот телефон разрывается от звонка, а на экране светится мой номер телефона. Как я сдержал себя и не придушил ее? Не знаю. Но все требовало. Буквально все естество вопило преподать хороший урок.
– Ника! – рычу, сам удивляясь тому, как вопреки внутреннему состоянию голос остался спокоен и не дрогнул. – Лучше беги, пока я тебя не прибил.
– Дамир, я просто хотела….
– Пошла вон! – рычу, хватая ее за руку, выволакивая за дверь и вышвыривая следом гребаный клатч. – Если еще хоть раз я тебя увижу около меня или моей семьи, включая Еву, ближе, чем на сотню метров… молись! – и захлопываю дверь.
Оборачиваюсь в сторону подруги Евы, ожидая увидеть испуг в глазах, но там только настоящая ярость вперемешку с желанием убивать. Девчонка смотрит на дверь и, кажется, едва держится, чтобы не сорваться и не броситься в погоню за Вероникой.
– Надо было ей все волосы повыдергивать! – скалится Джесс, сжимая пальцы, мысленно точно на шее женщины.
– Так, а теперь быстро и вкратце расскажи мне, что случилось и когда? Успею, – бросаю взгляд на наручные часы, – успею я еще ее догнать или мне мчать прямо в столицу…
Рассказ Джессики был короткий. Но после него картинка более-менее сложилась в моей голове.
Как девушка уже сказала, толком поговорить с Евой они не успели, потому что сама Джесс была на смене, а снежинка взволнована и торопилась. Узнала только, что у Фадеевой заболела бабушка, вроде как что-то серьезное, даже вызвали скорую. Судя по словам Евы, вылететь она должна была из Цюриха. С билетом на самолет и такси до аэропорта ей помогли.
Не надо быть человеком великого ума, чтобы понять, кто “помог” моей снежинке. Ева слишком робкая, чтобы пойти к Эриксону и просить выдать ей ее заработную плату, и полагаю, засмущалась попросить помощи и у меня. Даже не удивлюсь, если она решила, что я могу заподозрить ее в какой-то корысти. Глупышка. Зато тут вовремя нарисовалась у нее на пути Вероника. Благодетельница, твою мать!
И все бы ничего. Я бы пережил более спокойно такой поворот событий, если бы сейчас не держал в руках мобильный снежинки. Чувство, что ты не можешь даже позвонить, чтобы просто услышать голос любимого человека, убивает. Я элементарно потерял с ней последнюю связь! И пока не вернусь в столицу, я в сраной изоляции. У снежинки нет моего номера, и узнать его будет для нее сложно, хоть и
