не пришёл. Солдаты, посланные с приказом привести горожан насильно, вернулись с сообщением, что дома вокруг площади пусты. Нет даже собак. Это насторожило её ещё больше. Она была уверена, что всё население города не могло уйти за стены, ведь все пути были перекрыты, и поимка части заговорщиков при попытке выбраться в реку через канал, только подтверждала это. Она испытывала смутное, но стойкое беспокойство. Наслаждаться казнью ей пришлось в одиночестве, и то, что все пленники умирали, молча или распевая какие-то гимны, испортило ей всё удовольствие. Она, наконец, признала, что ей противостоят умные, хитрые, коварные и очень мужественные противники. В распоряжении её сына была армия со всем набором этих металлических игрушек, а она хотела приберечь для врага другой подарок. И этим подарком должен был стать демон разрушения, которого она вознамерилась подчинить себе.
Направив своих учёных секретарей перебирать королевскую библиотеку, а палачам приказав любой ценой выпытать у пленных монахов какие-либо сведения об этом свитке, она принялась обхаживать Сёрмона. Это было не так уж неприятно, поскольку этот огнекудрый и ухоженный аристократ знал толк в любви. Вот только узнать от него что-то полезное она не сумела и вскоре поняла, что не только она пытается выудить у него секреты, но и он ловко выспрашивает у неё что-то в самые неподходящие моменты самым сладким голоском. Она разозлилась и увидела циничный оскал длинных клыков. Ей захотелось взять лучемёт и заехать по этим клыкам прикладом, однако, лучемёта не было, а Сёрмон был полезен и, кроме того, опасен. Она собрала с полу свои роскошные тряпки и ушла несолоно хлебавши.
Её ученые секретари ничего не нашли, и она отправила их в полуразрушенный внутри Храм искать свиток среди камней, и приказав без него не возвращаться. Однако особой надежды на то, что они что-то найдут, у неё не было. Скорее уж что-то можно было узнать у монахов, но они умирали один за другим, так ничего и не сказав.
Последний умер в тот вечер, когда Дикт выступил против захватчиков, и Бонн-Махе, отхлестав палачей по физиономиям за то, что они позволили ему слишком быстро и легко умереть, вышла из подвала. Она медленно шла по коридору в сторону королевских покоев, где устроила свою резиденцию, и обдумывала следующие шаги. Её злость постепенно угасала. Ей нужен был этот таинственный свиток на красном пергаменте, испещрённый неизвестными письменами и украшенный по углам четырьмя магическими пентаграммами. И если она добудет его, то весь мир ляжет к её ногам и ногам её сына, потому что страх перед смертью и разрушением всегда был действенней любого оружия.
Пройдя мимо стражи, она приказала им никого кроме его величества императора к ней не пускать, и вошла в свои апартаменты. Ей нравились эти спокойные, просторные и уютные комнаты, в которых витали ароматы благовоний, пропитавшие изысканные мягкие драпировки. Она жила среди неброской утонченной роскоши, окружавшей ранее королеву Дикта, но спать уходила в опочивальню короля. Ей было приятно засыпать, чувствуя немного терпкий горьковатый аромат воскурений, напоминавших ей о молодых и сильных мужчинах.
Ложиться ещё было рано, и оставалось время подумать, как достичь поставленной цели, поэтому она зажгла светильник в уютном будуаре и села в удобное широкое кресло, выложенное тонкими подушками, сшитыми из нежного шёлка. Вытащив из причёски заколки, она распустила волосы и мельком взглянула в зеркало. Потом отвернулась, и посмотрела в окно, где над кронами дубов мерцали золотые звёзды. Ей захотелось просто расслабиться, и она откинулась на спинку кресла, прислушиваясь к плеску воды, доносящемуся из сада. Но в следующий момент она услышала какой-то другой звук, странный шорох за стеной. Потом всё стихло. Она какое-то время прислушивалась и снова что-то услышала. Первым её порывом было позвать стражу, но потом она передумала. Взяв из ящика небольшого резного комодика маленький изящный, отделанный драгоценными камнями бластер, она встала и, прихватив лампу, вошла в спальню королевы. Здесь было пусто, но звук уже более отчётливый слышался из-за приоткрытой дверцы, ведущей дальше, в спальню короля.
Бесшумно ступая в своих мягких туфельках, Бонн-Махе подошла к дверце и заглянула в ту спальню, выставив вперёд бластер. То, что она увидела, поразило её. На столе стояла зажжённая свеча, а на полу с испуганным бормотанием застыла какая-то фигура. И стоило лучу света упасть на неё, как фигурка съёжилась и замерла, подняв над головой руки с узкими бледными ладонями. Присмотревшись, Бонн-Махе увидела, что перед ней молоденькая девушка с густыми чёрными волосами и огромными, как у серны, испуганными глазами.
— Не убиваете меня… — забормотала девушка по-алкорски. — Я не воровка, нет… Я пришла за одной вещью. Мне она очень нужна. Иначе меня накажут… Жестоко накажут!
— Ну-ка, ну-ка… — Бонн-Махе внимательно осмотрелась по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, вошла. — Кто ты такая и что тебе нужно?
— Я Кента, дочь лорда Узмана, покойного лорда Узмана… — поспешно затараторила девушка, пока Бонн-Махе, держа её на мушке бластера, ставила свой светильник рядом со свечой. — Я фрейлина её величества королевы Шилы, я ведаю её драгоценностями. И я потеряла… — она всхлипнула. — Я потеряла её подвеску в виде глаза. Эта подвеска заговорена. С её помощью её величество очаровала короля Кибелла. Она очень берегла её, потому что пока подвеска при ней, король её любит. Пока его величество был в отлучке, подвеска была не нужна, и никто не замечал, что она потеряна, но он вернулся…
— Кто вернулся? — басовито взвыла Бонн-Махе, вцепившись в густые волосы Кенты.
— Король. Он приехал вчера вместе с сыном и прекрасной леди, явившейся со звёзд.
— Леди? Чёрная вдова? — пробормотала Бонн-Махе, вспомнив путаное донесение о странном звездолёте, затерявшемся на планете. — И сын? И король Кибелл жив? Где он?
— Он в ставке! — испуганно и растерянно забормотала девушка. — В своей ставке. Он сердит на королеву, говорит, что она дурно одета и не ласкова с ним. Ей нужен амулет… Или она убьёт меня!
— Она не убьёт тебя, милое дитя… — голос Бонн-Махе стал слаще мёда. Она нежно погладила мягкие волосы Кенты и с улыбкой наклонилась к ней. — Тебе нечего бояться, моя маленькая козочка. Я сумею защитить тебя. Ты такая красавица, и так хорошо говоришь по-алкорски.
— Меня учили… — пробормотала девушка, зачаровано глядя на Бонн-Махе. В её огромных ясных глазах вспыхнуло восхищение. — Кто вы, прекрасная госпожа? Вы так добры ко мне. Вы ведь не убьёте меня?
— Конечно, нет, моя милая, — заверила её Бонн-Махе, гладя пальцами нежную смуглую щёчку. — Я не причиню тебе зла. Просто ты напугала меня. Ты вошла сюда
