Английские дети начинают ходить в школу пятилетними. Первые шесть лет спрос с них невелик. Главный стимул к прилежанию – их собственный интерес к занятиям. И вот в 11 лет для школьников наступает нечто вроде Судного дня, когда их экзаменуют не на знание учебной программы, а на «одаренность». Практика отсекать «менее одаренные три четверти» посредине срока обучения, то есть еще в одиннадцатилетнем возрасте предопределять их дальнейшую судьбу – это система жестокая. Ведь у выходцев из трудовых семей куда меньше предпосылок выдержать экзамен «одиннадцать плюс», чем у тех, кто имеет состоятельных родителей, вращается в более образованной среде, имеет благоприятные условия для занятий, домашних репетиторов и так далее.
Резкие протесты общественности против экзамена «одиннадцать плюс» привели к тому, что был провозглашен курс на их постепенную отмену, чтобы перейти к системе общеобразовательных школ, где детей в зависимости от способностей лишь перемещали бы в соответствующий поток. Дело в том, что в отличие от других стран английская общеобразовательная школа не учит всех детей по общей программе и не ставит целью дать им одинаковый объем знаний. Она общеобразовательна лишь в том смысле, что объединяет под общей крышей разные типы средних школ. Одни классы занимаются там по расширенной программе, открывающей дорогу в вузы, другие – по сокращенной, не дающей права на это. Выпускник может получить аттестат «А» – свидетельство об общем образовании повышенного уровня или аттестат «О» – об общем образовании обычного уровня.
Пока кипят страсти по поводу реорганизации системы среднего образования, публичные школы как бы остаются в стороне от этих споров. Рассуждения о том, что они отжили свой век, что, с одной стороны, рост цен, а с другой – возможность учиться бесплатно обрекут эти дорогие школы на вымирание, оказались преждевременными. Хотя ежегодная плата за обучение в Итоне, Харроу, Марлборо выросла в несколько раз, пробиться туда стало еще труднее, чем прежде.
Готовность родителей идти на любые жертвы ради того, чтобы их отпрыск стал обладателем «старого школьного галстука», а затем непременно попал в Оксфорд или Кембридж, порождается не одним лишь снобизмом. Из года в год старые университеты снимают сливки с публичных школ. А те в свою очередь – с частных подготовительных школ, где вместо унизительного экзамена «одиннадцать плюс» подростков натаскивают для успешного перехода от начального образования к среднему вплоть до тринадцатилетнего возраста. Обладая престижем и к тому же располагая средствами, старые университеты в состоянии привлекать лучших профессоров, а публичные школы – нанимать лучших учителей. Можно ли ожидать после этого, что уровень преподавания, а главное – уровень подготовки выпускников во всех учебных заведениях будет одинаков?
В Оксфорде и Кембридже учится менее 20 тысяч человек. Среди полумиллиона английских студентов они составляют лишь 4 процента, то есть примерно такую же прослойку, как воспитанники публичных школ среди 11 миллионов учащихся. Однако именно «старый школьный галстук» или диплом Оксфорда или Кембриджа остаются самым надежным ключом к успешной карьере.
В Англии нынче в моде разговоры о том, что привилегированные учебные заведения уже не играют былой роли. Отрицать это было бы неверно. Однако куда ошибочнее было бы считать, что роль их сошла на нет. Пусть даже «краснокирпичные» университеты ушли вперед в точных науках – их все равно принято считать второразрядными провинциальными вузами (к каковым, сколь ни странно, относят и Лондонский университет).
На берегах Темзы любят подчеркивать, что перемещение людей из «низов» в «верхи» общества происходит в Британии главным образом через систему образования. Правящая элита готова пополнять свои ряды теми талантливыми выходцами из других классов, кто сумел преобразить себя по ее образу и подобию, пройдя перековку на «фабриках джентльменов».
Теоретически все английские дети получают сейчас в той или иной форме среднее образование. В соответствии со своими способностями и склонностями они ходят либо в грамматические, общеобразовательные, либо в технические школы; и ничто не препятствует выпускникам любой из этих школ выдвинуться на высшие посты в государственном аппарате или в частном секторе, в политике или науке. Но практически просто никогда не случается, чтобы маршал авиации был выпускником технического училища, или чтобы управляющий Английским банком кончал общеобразовательную школу, или чтобы торговец обувью имел классическое образование.
Общеобразовательная школа получает наименее одаренных детей, которые просто остаются там до шестнадцатилетнего возраста, после чего идут на производство. Технические школы явно выпускают больше квалифицированных механиков, чем оксфордских профессоров. Что же касается классического образования, то публичные школы и грамматические школы делят между собой лучших учеников, лучших преподавателей и выращивают рассаду для высших постов в стране.
Именно так увековечиваются два вида сегрегации, происходящей параллельно: одна по качеству, другая по социальному происхождению. Они идут рука об руку, ибо самое лучшее образование является в Британии одновременно наиболее дорогим, что порождает два четко разграниченных класса.
Энн Лоренс (Франция). Британия – не остров. 1964
Две нации
В наш век никого не удивишь автомобильными пробками. Но эта многомильная очередь старомодно-тяжеловесных машин запомнится на всю жизнь. Огибая с юга Виндзорский парк, к Эскоту медленно двигалась бесконечная вереница «роллс-ройсов» с пассажирами в чрезвычайно консервативных серых цилиндрах и чрезвычайно эксцентричных дамских шляпках. Почему-то вспомнились полчища глубоководных черепах, которые, повинуясь неведомому инстинкту, в определенный день выползают на один из тихоокеанских пляжей откладывать яйца в приморском песке. Неужели в одном месте их может быть так много сразу? И какая загадочная сила отцедила эти сливки лондонского автомобильного потока, где «роллс-ройс» порой мелькает лишь как редкий образец исчезающей породы?
Неделя королевских скачек в Эскоте знаменует начало летнего светского сезона еще с тех пор, как королева Анна в 1711 году повелела соорудить ипподром близ Виндзорского замка.
Вообще-то «в высоком лондонском кругу» не принято выставлять напоказ ни свою знатность, ни свое богатство. Так что королевские скачки – это как бы повод разговеться от поста приличий, появиться на ярмарке тщеславия, что называется, при полном параде, чтобы продемонстрировать, а также ощутить собственную причастность к сливкам общества. (Не потому ли заветный жетон, дающий право входа в «королевскую ограду», имеет светло-кремовый цвет?) Чтобы попасть на ипподром в дни королевских скачек, нужно иметь деньги. Но чтобы получить билет на привилегированную часть трибун – «в королевскую ограду» (внутри которой, в свою очередь, расположена «королевская ложа») – этого мало. Нужно заранее подать во дворец письменную просьбу о персональном приглашении. И, уже дождавшись такового, на свой выбор покупать либо места в общем ряду, либо отдельную ложу (если не жаль 1000 фунтов стерлингов).
