подплыли эмиссары Монтесумы, вниз сбросили лестницу, по которой они поднялись на борт, дабы преподнести присланные императором дары. А когда увидели могучего Эрнана де Кортеса, упали на колени, бросились целовать палубу и сказали: «Пусть бог, которому мы пришли лично поклониться, знает, что его смиренный слуга Монтесума, правящий ради его блага городом Мехико, говорит, что богу выдалось трудное путешествие». Они обрядили утомленного долгим плаванием бога в привезенные дары: бирюзовую змеиную маску с короной из попугайных перьев, золотые медальоны и ягуаровые шкуры, вручили щит и скипетр из драгоценных камней, нагрудник из морских ракушек, обсидиановые сандалии и золотые колокольчики на веревочках, завязываемых на лодыжках. Еще три одеяния положили перед ним. Но когда закончили, Кортес их спросил: «Это все, что вы принесли?» После чего приказал заковать их руки и шеи в кандалы и выстрелил из корабельной пушки, да так, что от страха они чуть не попадали в обморок. Но потом дал вина, чтобы они могли прийти в себя. Как писал Эмиль Чоран, «агрессия – общая черта людей и новых богов».
Бросившись обратно к Монтесуме, гонцы рассказали ему о богах с телами, настолько закованными в железо, что увидеть можно было только их лица – белые-белые, будто высеченные из известняка. Монтесума, придя в ужас, почувствовал себя так, будто его сердце омыли раствором перца чили, повествовал «Флорентийский кодекс». Нескольких узников принесли в жертву, а их кровью окропили гонцов, «как подобало только тем, кто отправился в рискованное путешествие, кто видел богов и говорил с ними». Император послал в Ксикаланго воинов с индюшками, яйцами, бататом, фруктами, а заодно и с пленными на тот случай, если боги пожелают испить крови. «Все это Монтесума сделал потому, что принимал их за богов, видел в них богов и поклонялся им как богам. Их звали и нарекали именами богов, спустившихся с небес, или, на языке науатль, теотль», – повествовал «Кодекс». Когда ацтеки предложили испанцам отведать спрыснутой человеческой кровью тортильи, помимо желания спародировав обряд причастия, новых божеств попросту стошнило.
Оставив порт позади, испанцы по долине Анауак двинулись в глубь территории. «При виде этих странных людей, теперь столь широко известных, при виде их облачения, оружия и лошадей многие раскрывали от изумления рты и говорили: “Это боги!”» (6) – вспоминал личный секретарь Кортеса Франсиско Лопес де Гомара. Первый помощник капитана Педро де Альварадо вскорости проявил себя самым кровожадным и жестоким из всех. Этого белого конкистадора нарекли именем солнечного бога Тонатиу, что в переводе с языка науатль означает «Тот, кто выходит сияющим». Через некоторое время Альварадо отправился на озеро Атитлан, где принял облик древнего бога майя Мама. В своей работе «История Индий Новой Испании» монах-доминиканец Диего Дуран писал, что Монтесума попросил одного из художников изобразить облик этих странных богов, двигавшихся на столицу, в качестве основы взяв описания, приведенные гонцами. Не очень веря, что это действительно Кетцалькоатль и Тонатиу, император обратился к подданным с просьбой найти доставшиеся от предков рисунки богов, способные объяснить, кто они, собственно, такие. В ответ один принес ему портрет одноглазого великана, другой изображение людей с рыбьими хвостами (7), третьи показали наброски полулюдей-полузмей. Но на тайну того, кем были эти нагрянувшие к ним чужаки, свет никто так и не пролил.
Выйдя к Теночтитлану, испанцы никак не могли понять, что предстало их взорам – явь или сон. Вид лежавших в долине островных городов, построенных прямо на озере, с их башнями, вздымавшимися из воды монументами, дворцами и садами с невообразимыми растениями, соединенными мостами, со скользящими по каналам каноэ будто явился из какой-то сказки. «Кодекс» описывает, как Эрнан Кортес встретился лицом к лицу с Монтесумой, который вышел к нему на дамбу в окружении вождей и знати. «Повелитель, это не наваждение и не сон (8); я собственными глазами вижу твое лицо, – будто в трансе провозгласил император и почтительно распростерся у его ног. – С некоторых пор мое сердце взирает в ту сторону, с которой вы явились, вынырнув из тумана и облаков, с места, скрытого от всех», – произнес он, возлагая на Кортеса гирлянду. «Ты пришел восседать на троне, который я для тебя какое-то время хранил, – продолжал император. – Это твой дом и твои дворцы; возьми их и найди в них отдохновение». Конкистадор Берналь Диас дель Кастильо сообщал, что индейцы отвели испанцев в хранилище храмовых статуй (9), полагая, что богам надо жить вместе с себе подобными. Обнаружив, что внутренние покои выделенного им жилища набиты золотом, испанцы пришли в восторг. Согласно истории, изложенной, как всегда, агрессорами, буквально через несколько дней Кортес заковал Монтесуму в кандалы. Удерживая императора под домашним арестом, капитан укрепил свою власть над покоренным царством.
* * *
В средневековой церкви троп представлял собой периодически повторяющийся стих, предназначенный для украшения литургических песнопений. Он выражал божественное начало, с каждым повторением все больше набиравшее силу. Через тринадцать лет после того, как Кортеса приняли за Кетцалькоатля, Франсиско Писарро, еще одного испанского конкистадора, инки перепутали со своим собственным бородатым богом, который в свое время тоже исчез (10). Эту историю в своем «Повествовании о происхождении и правлении инков» поведал летописец XVI века Хуан де Бетансос. Там говорилось, что из озера Титикака восстало белое бородатое божество, сотворившее землю, небо и людей, хотя первые из них состояли не из плоти и крови, а из камня. Они положили начало будущим племенам, вышедшим из пещер и рек, причем бог предсказал их судьбу, а сам прошел по морю и исчез.
В своей «Истории инков» испанский мореплаватель Педро Сармьенто де Гамбоа рассказывал, что благодаря умению бога ходить по воде его называли Виракочей, что переводится как «морская пена» (11) или «беловатый налет на поверхности озера». Это божество разослало во все стороны младших виракоч, повелев им обратиться к камням с призывом явиться на их зов, чтобы в назначенный час обратиться в плоть и таким образом населить землю. «Эти варвары напридумывали сказок о сотворении их мира, а теперь верят в них и излагают с таким видом, будто все происходило у них на глазах», – заключал Сармьенто. По словам Бетансоса, «мы могли бы рассказать гораздо больше о том, что поведали нам о Виракоче индейцы, но я не стал этого делать, дабы не впасть в многословие, немыслимое идолопоклонничество и жестокость».
Когда Франсиско Писарро со своими моряками сошел на берег, наблюдавшие за ними издали туземцы решили, что они вышли из моря. Бетансос утверждал, что весть о возвращении творца Виракочи гонцы принесли правителю инков Атауальпе, описав внешность испанцев, их белую кожу и
