В отличие от актовых источников, повествовательные памятники в целом не нашли еще своего «лица», определенности в сознании читателей и книжников, хотя некоторые успехи уже были намечены в описаниях книжных собраний, особенно в «Оглавлении книг, кто их сложил» - первом опыте ученой славяно-русской библиографии. Для развития источниковедческой мысли эта неопределенность была серьезнейшим препятствием.
А. И. Лызлов преодолел его, ссылаясь в «Скифской истории» не на безымянные «летописи» и «книги истории» или на конкретные рукописи, а на четко выделенные им исторические памятники. Более 60 ссылок сделано в «Скифской истории» на Степенную книгу (далее: СК). Это одно из крупнейших русских исторических сочинений, написанное в 1560-1563 гг. в Чудовском монастыре под руководством царского духовника Афанасия, к концу XVII в. бытовало в сотнях списков. Судя по сохранившимся рукописям (а их не менее ста), текст СК был очень устойчив.
Выделялось это сочинение и оригинальной литературной формой: повествование велось здесь не по «летам», как в летописях и хронографах, а по степеням (иначе - граням), которые были посвящены определенным этапам политической и церковной истории Руси, представлявшим, по мысли составителя, «ступени» становления и расцвета московского «богоутвержденного скипетродержавства». Степени в свою очередь делились на главы, а некоторые большие главы - на «титла» (подразделы).
Пользуясь указаниями Лызлова на степени и главы, читатель мог легко проверить использованное в «Скифской истории» сообщение по любому списку СК. Но Лызлов не только отмечает, вслед за Римским-Корсаковым, номера степений и глав (на л. 28об. указано даже титло). Он вводит в историографию название памятника, которым мы ныне пользуемся - «Степенная книга», вместо длинного заглавия, с незначительными вариантами приводившегося в рукописях 16. {397}
Важно отметить, что Лызлов придерживается выбранного названия весьма пунктуально. Наименовав в перечне источников «Скифской истории» использованную им книгу «Степенной», автор один раз говорит в тексте о «Степенной Российской книге» (л. 12) и далее в подавляющем большинстве случаев отмечает на полях: «Степенная книга (реже - «Степенная»), степень… (реже, в основном в конце сочинения, - «грань»), глава…». Лишь при близком повторении ссылок автор позволял себе сокращенные указания типа: «Степень та же, глава…»; «та же степень и глава» - аналогично тому, как он ссылался на четко определенные иноязычные авторские сочинения.
Почти 30 ссылок сделаны в «Скифской истории» на Хронограф. В русской историографии XVII в. это слово применялось весьма широко и могло обозначать практически любой памятник с погодным изложением, посвященный (в отличие от летописи) описанию событий не только русской, но и всемирной истории. Говоря о «Хронографе Российском» (л. 186, на поле: «глава 100»), А. И. Лызлов выделял из множества «книг, глаголемых Хронографы» (или - «Гранографы»), памятник, известный в современной научной литературе как «Хронограф Русский» (далее: ХР).
Это популярнейшее произведение даже в наше время насчитывает несколько сотен списков, а в эпоху Лызлова было, по-видимому, наиболее распространенным в России историческим сочинением. Однако его текст был значительно более вариативен, чем СК. Источником «Скифской истории» (думаю, не случайно) стала наиболее ранняя редакция ХР (1512 г.), в которой русская история впервые рассматривалась как важная часть мировой истории, а Русской государство - как наследник великих держав прошлого, «Третий Рим», оплот православия перед лицом турецкой агрессии и католической экспансии.
Выделив ХР как самостоятельный памятник, автор «Скифской истории» столкнулся с принципиальными трудностями при оформлении на него ссылок. Во всех случаях Лызлов отмечал: «Хронограф, глава» (лишь три раза он не упоминает о главе),- но сообщить номер главы ему удалось лишь в 16 случаях; 10 раз в «Скифской истории» здесь был оставлен пробел. Предположения, что автор мог приводить использованные им детальные сведения ХР по памяти или, выявив в источнике множество включенных в самый различный контекст сведений, не мог потом найти эти главы, равно неприемлемы.
Остается заключить, что Лызлов обнаружил хорошо известное сейчас несовпадение нумерации глав в различных редакциях ХР {398} и даже в пределах редакции 1512 г. 17 Объяснить и тем более преодолеть это разногласие автор «Скифской истории» так и не смог - серьезное научное исследование редакций ХР появилось почти через 200 лет, использованная им редакция была издана еще позже 18; изучение же и публикация других редакций памятника не завершены по сей день. Лызлову ничего не оставалось, как опустить отдельные номера глав, которые мы условно восстанавливаем в издании в соответствии с основным текстом Полного собрания русских летописей.
Десять ссылок «Скифской истории» сделаны на неизвестный в оригинале исторический памятник. Он характеризуется Лызловым также весьма единообразно: «Летописец» (в списке источников, л. 4); «Засек‹ин› летопис‹ец›» (л. 30об.); «Летописец Засекин» (л. 31 об.); «Засекин летописец» (л. 33); «Затоп Засекин» (л. 36); «До сих Засекин» (л. 37об.); «Засек‹ин› летоп‹исец›» (л. 55об., дважды); «Засекин летоп‹исец›» (л. 56); «Засекин летоп‹исец›» (л. 65об.); «Засек‹ин› летописец» (л. 69).
Ссылки в начале и в конце текста на л. 36-37об. позволяют определить, что в «Скифской истории» использовался авторский летописец Затопа Засекина (ср. аналогичные ссылки на иностранных авторов). Следуя западной традиции ссылок на авторские произведения, А. И. Лызлов мог в данном случае указать лишь фамилию автора, но поскольку сочинение Засекина не было широко известно, прибавил к ней определение жанра памятника. Характерно, что в «Скифской истории» не сделано попытки уточнить разделы, годы или листы рукописи, к которой читателю трудно было обратиться.
Указание листов было уместно при ссылке на печатное издание, правильно названное в «Скифской истории» «Синопсисом». Лызлов сделал три ссылки на «Синопсис, лист…»; две на «Синопсис киевской, лист…» и упомянул о сведениях «в Синопсисе печатном Киево-Печерском, лист 124 и дале» (л. 27). И в данном случае из длинного заглавия книги, автор которой не указан, А. И. Лызлов выбрал слова, ставшие ее научным названием.
Всего дважды ссылался автор «Скифской истории» на «Жития святых, октября в 13 день, лист 922»; «Жития святых, тамо же» (л. 238). Но это указание отличается источниковедческой точностью: по дате празднования памяти читатель мог найти нужный текст в самых различных книгах, а указание на лист облегчало поиск текста в непосредственном источнике - издании Государева печатного двора.
В «Скифской истории» была правильно атрибутирована «История о великом князе Московском», написанная в Литве знаменитым полководцем и публицистом князем Андреем Михайловичем {399} Курбским, вероятно, в 1573 г., но попавшая в Россию значительно позже. В ссылке она обозначена как «Кур‹бского› Историа», а в списке источников как «Историа» (л. 153об., 4) 19. Следует отметить, что А. И. Лызлов не только знал автора «Истории», но при использовании его сведений везде заменял личные местоимения на полное именование князя и его товарищей. Однако приведенная ссылка на «Историю» Андрея Курбского (далее: ИАК) осталась единственной. Возможным объяснением такого отступления от принятой в «Скифской истории» системы ссылок служит узкое, элитарное распространение ИАК во времена Лызлова.
Наиболее ранняя из известных русских рукописей ИАК, согласно переданной в списке с нее записи, была создана в 1677 г.: «‹7› 185-го генваря в 22 день писана сия книга в дому боярина князя Василья Васильевича Голицына, глаголемая сия книга История» (речь шла о сборнике сочинений и переводов А. М. Курбского). Сделанный тогда же список сборника включал переводы повести Андрея Тарановского «О приходе турецкого и татарского воинства под Астрахань» в 1569 г. (ставшей в составе Хроники М. Стрыйковского одним из источников «Скифской истории») и отрывка из Хроники А. Гваньини, а также поэму Симеона Полоцкого на смерть царя Алексея Михайловича (1676).
Судя по тому, что этот список остался на Украине (и ныне хранится в ЦНБ Харьковского государственного университета, № 168), он был сделан с голицынской рукописи во время Чигиринского похода 1677 г. Последующие списки включавшего ИАК сборника принадлежали известным государственным деятелям: боярину и дворецкому Б. М. Хитрово (1679), Ф. П. Поликарпову (ок. 1684), С. Б. Ловчикову (1680-е гг.), патриарху Иоакиму (?); одна рукопись начала 1680-х гг. не имеет владельческой записи 20.
К А. И. Лызлову «сборник Курбского» попал не случайно. Стольник А. И. Лызлов участвовал в Чигиринских походах 1677 и 1678 гг. в свите В. В. Голицына, к которому был по личной просьбе переведен из полка боярина князя Г. Г. Ромодановского 21. А уже в списке сборника начала 1680-х гг. появилась новая статья - {400} перевод 2-й главы 1-й книги и 1-3-й глав 4-й книги Хроники М. Стрыйковского с указанием: «Ныне же переведено от славенопольского языка во славенороссийский язык труды и тщанием Андрея Лызлова, стольника его царского пресветлого величества, лета от Сотворения мира 7190, от воплощения же Слова божия 1682, месяца марта» 22. К 4 августа 1690 г. список этого сборника получил стольник Ф. И. Дивов; рукописи с дополнением Лызлова заняли заметное место среди «сборников Курбского» 23.
