глубоко нас тронул. Мы вместе со всеми нашими специалистами задали себе вопрос – не было ли чего-либо, что мы не сделали для предотвращения таких катастроф?». Но из этих вопросов к самим себе Феррари и его команда извлекли
«спокойное убеждение: было сделано все, что можно было предвидеть человечески и технически, чтобы предотвратить и избегать любых инцидентов». После этих пояснений Феррари подтвердил, что в 1959 году он продолжит свою спортивную деятельность, как в «Формуле-1», так и в гонках спорткаров, однако по моральным соображениям он решил больше не нанимать итальянских пилотов и, скорее всего, команда не будет участвовать в гонках, проходящих на территории Италии.
Потеряв Хоторна, который, как Феррари сообщил журналистам, еще четыре месяца назад, сразу после смерти Коллинза, сообщил о своем намерении уйти в конце сезона вне зависимости от итогов чемпионата мира, он объявил имена гонщиков сезона-1959, среди которых действительно не было итальянцев: американцы Хилл и Герни, англичанин Эллисон, бельгиец Жандебьен, француз Бера. А также немец фон Трипс, как только он вернется к гонкам, восстановившись после тяжелой аварии в Монце.
Однако настоящий шедевр Феррари сотворил спустя несколько дней после того, как итальянские газеты широко осветили его точку зрения, его убеждения и намерения, высказанные во время пресс-конференции в Модене, и после того, как конференция в Неаполе осудила «поведение некоторых представителей прессы, которые в последнее время ведут дискредитационную, намеренную и алармистскую – если не сказать угрожающцю – кампанию против тех, кто занимается автоспортом, и прежде всего – против конструкторов гоночных машин». Феррари попросил и получил встречу с падре Аццоллини – иезуитом, который нападал на него в октябре в Civiltà Cattolica.
Сопровождаемый еще одним священником, падре Гамбильяни, в середине декабря Аццоллини приехал в Модену. Феррари пришел в архиепископат и на протяжении пяти часов объяснялся со своим обличителем, и в итоге рекрутировал его в свой лагерь. Сделал он это так убедительно, что уговорил святого отца снова взять перо и бумагу и вернуться к публичной дискуссии. На этот раз – стоя на его стороне.
И вот на страницах Civiltà Cattolica 7 марта 1959 года появилась вторая статья, подписанная Леонардо Аццоллини, с заголовком «Скоростные автогонки». С тем же богатством аргументации, что и в первой статье, он по факту переосмыслил – элегантно и умно, так, чтобы не позориться – версию, изложенную им самим пять месяцев назад в статье, «которая вызвала и продолжает вызывать не совсем спокойную и объективную, а иной раз и тенденциозную реакцию». По этой причине, а «не из желания вести бесполезные споры», он писал, что «считает необходимым сделать некоторые уточнения».
Он объяснил, что вернуться к обсуждению этой темы его побудило решение Энцо Феррари, которое тот принял после всей полемики, о том, что он больше не будет нанимать итальянских гонщиков и впредь не будет участвовать в гонках на территории Италии. «Столь тяжелое решение», которое «не могло быть принято легкомысленно… было созревшим в свете соображений разнообразной природы, включая моральные. Мы думаем, что можно не соглашаться с Феррари в других вопросах, но, говоря откровенно, нельзя отказать ему в том, что в его деятельности конструктора есть место моральной чуткости, и это делает ему честь». И сказал – дословно, – что осуждение, выраженное в предыдущей статье, в действительности не было «осуждением лично Энцо Феррари».
Встреча с падре Аццоллини была произведением искусного мастера. Этой новой статьей в Civiltà Cattolica Церковь оправдала Энцо Феррари.
Глава 30
«Феррарина»
За полтора месяца до появления статьи в Civiltà Cattolica, полностью вернувшей его в гражданское общество (правда, поскольку дело о катастрофе в Гвидиццоло дошло до суда, государство отобрало у него помимо паспорта еще и водительское удостоверение, как будто за рулем стремительно ехавшего автомобиля Де Портаго был именно он), Энцо Феррари узнал о смерти своего бывшего пилота и нового чемпиона мира. Майк Хоторн был четвертым из «Феррари Примавера», безвременно ушедшим из жизни. Он разбился неподалеку от Лондона, когда дождливым вечером на своем «Ягуаре» столкнулся с деревом. Это произошло 22 января 1959 года.
21 января Энцо Феррари написал личное письмо Тони Бруксу, поблагодарил его за принятие приглашения на встречу в Маранелло, которое сделал ему Тавони по телефону 18 января. Узнав об уходе «Вануолл» из гонок, о чем 12 января неожиданно объявил Тони Вандервелл, Феррари не терял времени и решил попытаться завербовать одного из двух быстрых английских пилотов, отобравших у него Кубок конструкторов в предыдущем сезоне; в этой попытке Феррари обставил владельца «Лотуса» Колина Чепмена, который предложил Бруксу ездить за его команду 20 января.
6 АПРЕЛЯ ЭНЦО ФЕРРАРИ ПРИБЫЛ В МАНТУЮ, ЧТОБЫ ДАТЬ ПОКАЗАНИЯ ПЕРЕД СУДЕБНЫМ СЛЕДОВАТЕЛЕМ ЛУЧАНО БОНАФИНИ В ПРОКУРАТУРЕ, НАХОДИВШЕЙСЯ В ЗДАНИИ ГОРОДСКОГО СУДА. ЕГО ВЫЗВАЛИ, ЧТОБЫ ЗАСЛУШАТЬ ЕГО ПОКАЗАНИЯ О ПРОИСШЕСТВИИ, КОТОРОЕ ДВАДЦАТЬ ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД ПОВЛЕКЛО ГИБЕЛЬ ДЕВЯТИ ЗРИТЕЛЕЙ И ДВОИХ ЕГО ПИЛОТОВ НА «МИЛЛЕ МИЛЬЯ».
Феррари был краток, но чрезвычайно точен в своих показаниях. «На мой взгляд, авария машины Де Портаго произошла после наезда передним колесом – это произошло сразу за Гойто, примерно в районе съезда на Вольта Мантована, – на один из “кошачьих глаз“[77], обозначающих центр дороги. Вероятно, из-за высокой скорости тонкая протекторная часть покрышки при контакте с небольшим препятствием, пусть оно и было закругленным, вызвала начальное поперечное повреждение покрышки, которое, расширяясь из-за гироскопического эффекта при движении машины по прямой, привело к повреждению камеры. Как следствие, колесо лопнуло».
Энцо Феррари описал происшествие так, как он его себе представлял, и его видение подтвердили технические специалисты как «Феррари», так и «Энгльбер», фирмы-производителя шин, которые были установлены в тот день на его спорткарах, в том числе и на машине Де Портаго. В заключение он сказал: «Причина взрыва покрышки была в этом наезде, который, на мой взгляд, и вызвал последующую аварию».
На том все и закончилось.
Гран-при Аргентины 1959 года был отменен, и первая гонка «Формулы-1» того сезона состоялась в Монако 10 мая. Победил «Купер-Клаймакс» австралийца Джека Брэбхема. Две победы в 1958 году убедили «Клаймакс» инвестировать в «Формулу-1», и перед новым сезоном компания из Ковентри создала совершенно новый двигатель, специально разработанный для гоночного автомобиля. В результате упорного труда «Купер» не только доминировал в квалификации, но и довез Тринтиньяна до третьего места, а молодого Брюса Макларена – до пятого. Феррари и его машинам с передним расположением двигателя – прошлогодним «256 F1» с прибавленным десятком лошадиных сил – достались второе и четвертое места (Тони
