смотреть, что там такое.
Развернула записку и прочитала четкий перечень инструкций. Похоже, у нас с Аспеном вечером намечалось свидание.
Указания, данные Аспеном, были весьма замысловатыми. Пришлось изрядно попетлять, прежде чем спуститься на первый этаж, где надлежало найти дверь, расположенную рядом с пятифутовой вазой. Я помнила ее по своим предыдущим прогулкам по дворцу. Хотела бы посмотреть на тот цветок, для которого нужна ваза таких размеров.
Я отыскала заветную дверь и огляделась по сторонам, чтобы лишний раз убедиться, что за мной никто не следит. Никогда еще мне не доводилось оказываться так далеко от бдительных глаз гвардейцев. Поблизости не было видно ни одного из них. Я приоткрыла дверь и пробралась внутрь. Луна заглядывала в окно и озаряла комнату скудным светом, от которого мне стало немного не по себе.
– Аспен? – прошептала я в темноту, чувствуя себя по-дурацки, при этом не в силах отделаться от страха.
– Прямо как в старые добрые времена, – послышался знакомый голос, хотя его обладателя я разглядеть не могла.
– Ты где?
Я сощурилась, пытаясь различить его во мраке. Тут тяжелая штора на окне колыхнулась в лунном свете, и из-за нее показался Аспен.
– Ты меня напугал, – пожаловалась я шутливо.
– Не в первый и не в последний раз.
По голосу я поняла, что он улыбается.
Я пошла к нему, сшибая на своем пути, похоже, все, что было только возможно.
– Тише! – шикнул Аспен. – Если ты не прекратишь вести себя как слон в посудной лавке, весь дворец очень скоро будет в курсе, где мы находимся.
Впрочем, по его тону я догадывалась, что он шутит.
– Прости, – засмеялась я негромко. – Может, включим лампу?
– Нет. Если кто-нибудь увидит пробивающийся из-под двери свет, нас могут застукать. Этот коридор не часто патрулируют, но лишняя осторожность не помешает.
– Откуда ты вообще узнал про эту комнату?
Я коснулась локтя Аспена. Он притянул меня к себе и, обняв, повел в дальний угол.
– Ведь я гвардеец. И притом очень хороший. Я знаю весь дворец и территорию вокруг него как свои пять пальцев. Каждую тропку, все укромные местечки и даже самые потайные комнаты. Кроме того, я также знаю расписание смены караула, какие участки обычно реже всего патрулируются и время, когда охрана наиболее малочисленна. Если ты мечтаешь исследовать самые потаенные уголки дворца, делать это нужно именно со мной.
– Поразительно, – пробормотала я.
Мы сидели на полу, скрытые от двери широкой спинкой дивана. На ковре пятнами белели островки лунного света. Наконец я различила лицо Аспена.
– Ты уверен, что нам ничто не грозит? – очень серьезно спросила я его.
Прозвучи в его голосе хотя бы малейший намек на сомнение, я в ту же секунду обратилась бы в бегство. Ради нас обоих.
– Абсолютно. Чтобы нас здесь обнаружили, должно произойти невероятное количество совпадений. Нам ничто не грозит.
Не могу сказать, что его слова совершенно меня успокоили, но так хотелось им верить, что я подавила тревогу.
Он обнял меня за плечи и привлек к себе:
– Как ты?
– Более или менее. В основном грущу или злюсь. Больше всего мне сейчас хочется, чтобы этих двух дней не было и Марли вернулась обратно. И Картер тоже. А ведь я даже не знала его.
– Зато я знал, – вздохнул Аспен. – Он отличный парень. Я слышал, Картер все время говорил Марли, что любит ее, пытался поддержать.
– Ну да, пытался, – подтвердила я. – Во всяком случае, вначале точно. Меня уволокли до того, как все закончилось.
Аспен поцеловал меня в макушку:
– О тебе я тоже слышал. Я горжусь, что ты подняла бучу. Молодец.
– Папа тоже гордится. Королева сказала, что я не должна была так себя вести, но она рада, что я так поступила. Я вообще перестала что-либо понимать. С одной стороны, это вроде как была хорошая идея, но в то же время не очень, и все равно это ни к чему не привело.
Аспен прижал меня к себе:
– Ты поступила правильно. Это много для меня значит.
– Для тебя?
– Угу, – прошептал он, потом неохотно пояснил: – Иногда я задаюсь вопросом, изменилась ты за время Отбора или нет. Тебя тут холят и лелеют, ты живешь в роскоши. Я спрашивал себя, много ли в тебе осталось от прежней Америки. То, что произошло, дало мне понять, что ты все та же, прежняя, и обстановка дворца никак на тебе не сказывается.
– О, сказывается, и еще как, но не в том смысле. Я постепенно прихожу к выводу, что принцессы из меня не выйдет.
Я склонила голову Аспену на грудь – мое привычное убежище от любых невзгод.
– Послушай, беда с Максоном в том, что он актер. У него всегда такой вид, как будто он выше всего того, что происходит. Но на самом деле он обычный человек, ничем не лучше других. Я знаю, что ты испытываешь к нему какие-то чувства, иначе просто не стала бы здесь задерживаться. Но уже пора понять, что все это ненастоящее.
Я кивнула. Мне вспомнились слова Максона о том, что ему приходится носить маску спокойствия. Может, он во всем так? И со мной тоже? Как же тогда разобраться, где он искренен, а где нет?
– И хорошо, что ты разобралась в этом сейчас. Что было бы, если бы ты вышла за него замуж, а потом узнала, каков он на самом деле?
– Согласна, я и сама об этом думаю.
В ушах звучали слова Максона, которые он сказал во время танца. Он был таким уверенным в нашем будущем, готов был так много мне дать. Я искренне считала, что единственное его желание – чтобы я была счастлива. Неужели он не видел, как мне плохо сейчас?
– У тебя большое сердце. Я понимаю, что ты не можешь одним махом взять и положить всему этому конец, но в том, чтобы хотеть этого, нет ничего плохого. Вот и все.
– Я чувствую себя полной дурой, – прошептала я, и в носу защипало.
– Никакая ты не дура.
– А вот и дура.
– Мер, скажи, ты считаешь меня умным?
– Разумеется.
– Это потому, что я такой и есть. И я слишком умен, чтобы влюбиться в дуру. Так что заканчивай говорить глупости.
Я негромко засмеялась и позволила Аспену крепче прижать меня к себе.
– Похоже, я причинила тебе столько боли. Не понимаю, как ты можешь до сих пор любить меня, – призналась я.
– Это данность, – пожал он плечами. – Небо голубое, солнце светит, Аспен любит Америку. Так устроен мир. Серьезно, Мер, кроме тебя, мне никогда
