Постепенно, следуя за своими менее значительными предвестниками, в зал начал проникать скопившийся снаружи туман, перетекая через скрюченное мертвое тело у входа — мертвую вещь, чьей души, которая пребывала в другом месте, не в аду и не в раю, еще не было среди призрачных легионов. Туман, стелясь, расползался по подземному помещению, поглощая огни свечей, обволакивая могильным холодом замерших в страхе людей, и во время вторжения не прекращались его бессвязные, но наполненные скрытой угрозой призывы. Во мраке начали возникать призрачные химеры, их сходство с земными существами оставалось отдаленным, их формы тоже расплывались и менялись, но сборище химер все разрасталось, и казалось, что в этом святилище собрались все призраки Слита.
Что-то холодное коснулось щеки Эша; ощущение было таким ледяным, что кольнуло кожу как будто внезапным морозом, и Эш увидел, что Грейс отшатнулась, словно тоже почувствовала это касание.
Бердсмор махал руками, чтобы разогнать кружащийся вокруг него туман. Его большие руки рассеивали возникающие лица, отбивали тянущиеся к нему руки. Но на их месте возникали новые, шумя вокруг Бердсмора, словно предпочли его всем остальным; завывания все усиливались, шум от ветерка напоминал хриплые вздохи.
Рука, вполне материальная, крепко схватила Эша за плечо.
— Пошли, Дэвид, — сквозь шум крикнул Фелан. — Нельзя терять времени.
— Грейс?..
— Думаю, она еще больше потрясена, чем вы. И в глубоком шоке.
Грейс по-прежнему стояла, глядя на мглу и проникающих вместе с ней призраков. Она прижала грязные руки к лицу, и, приблизившись, Эш увидел, что ее губы шевелятся. Слов не было слышно за какофонией других звуков. Даже когда он позвал ее и потянул за собой, она, завороженная ужасным зрелищем, не узнала его, не заметила его стараний. Какая-то сила, невидимая, как ветер, толкнула три фигуры, заставив всех покачнуться. Мужчины поддержали Грейс, которая чуть не упала.
— О Боже, помоги ему… — Фелан обернулся к Бердсмору, который прислонился к каменному столу, схватившись одной рукой за край, а другой по-прежнему разгоняя туман перед собой. С его лба свешивался лоскут кожи.
Вся комната начала неистово трястись. Свечи попадали, с потолка лавиной посыпалась пыль. По комнате пронесся скрежет камней.
Одна свеча, упав, все еще горела на полу у одной из ниш, и свет от нее выхватил какое-то движение внутри. Эш смотрел, загипнотизированный, как что-то как будто ковыляло из темноты. Он сжал Грейс так, что она вскрикнула.
В колеблющемся свете появился стоявший внутри ниши мумифицированный труп, создав иллюзию силы, преодолевшей смерть. Из ниши рядом вывалился другой, и его усохшая голова раскололась, ударившись о пол.
Фелан тоже увидел это и поторопился ободрить Эша:
— Здание сотрясается, вот и все. Это и привело их в движение!
Одна свеча упала у шпалеры и подожгла сухой край. Пламя взметнулось вверх, охватив труп, и тот на миг превратился в ожившую пародию на человека. Теперь мертвая оболочка пришла в движение, иссохшая голова приподнялась, туловище перекрутилось, потом скрючилось, брюхо вытянулось, черная дыра рта широко раскрылась, будто протестуя в немом крике. Мертвое тело охватили фиолетовые языки пламени, оно съежилось и упало на пол, вспыхнув с треском и без шипения, поскольку в хрупкой плоти не осталось влаги. Оно горело, как мусор.
Страшный, пронзительный визг разнесся по комнате, так что Эшу показалось, что это визжит сам труп, и он почувствовал, как Фелан сжал ему плечо. Пламя плясало в глазах маленького ирландца, но их выражение было мрачно. Сквозняк, неся с собой туман, шевелил его серебряные волосы, как деревенский ветерок в ветреный день, и Фелан отвернулся от горящего трупа, его глаза приковала к себе обезумевшая фигура в центре водоворота толпящихся вокруг призраков. Грейс осела рядом с Эшем, и он понял, что силы — а возможно, и мужество — покинули ее.
Мгла с тенями и непонятными фигурами окружила кричащего Бердсмора так яростно, что тот оказался словно в центре смутного смерча, Он отчаянно сопротивлялся, его кулаки проходили сквозь нематериальные скопления обступивших его гротескных фигур, не нанося им ощутимого вреда. Но пока Эш и другие наблюдали за этой неравной схваткой, фантомы приобрели форму и плоть, у них появились когтистые лапы и напоминающие маски лица, а звуки их голосов перекрыли гремящий голос Бердсмора. И эти лапы щипали его, цеплялись за одежду, царапали лицо, так что оно вскоре покрылось кровоточащими ранами.
Бердсмор взревел, когда из его щеки вырвали кусок от нижнего века до челюсти, обнажив сочащуюся кровью розовую мякоть. Лоскут кожи, свисавший со лба, оторвался, открыв плоть, поблескивающую в свете свечей и пожара. Тени продолжали кружиться. Из отбивающейся руки они вырвали клок мяса, от запястья до среднего пальца, и Бердсмор спрятал бы обе кисти, если бы не приходилось защищать ими голову и горло. Кожа от виска до щеки отошла, как бумага, открыв пузырящееся кровавое месиво. Вихрь призраков вился вокруг человека, превращая его руки и лицо в сырое мясо. Его пиджак и рубашка изорвались в клочья и свисали лохмотьями, потом дошла очередь до плеч и живота — и уже лохмотья плоти свисали, как изодранная одежда. Бердсмор опрокинулся навзничь на каменный стол, тело обмякло, но толпа демонов продолжала нападать, не обращая внимания на его мольбы сохранить ему жизнь и душу, и их дикий вой многократным эхом повторял его стенания.
— Всемилостивый Боже… — Фелан перекрестился раз, еще раз. Он был загипнотизирован этим зрелищем, и теперь уже Эш потряс его за плечо.
— Почему? — крикнул он. — Почему они раздирают его?
Фелан медленно повернул голову, но глаза не отрывались от ужасающей картины.
— Он Локвуд, — услышал Эш.
Ирландец быстро зажмурился, и Эш не понял, то ли от попавшей в глаза пыли, то ли чтобы не видеть страшное зрелище. Наконец Фелан перевел взгляд на Грейс.
— Помогите мне вытащить ее отсюда, Дэвид, — сказал он, и, хотя Фелан не повышал голоса, Эш хорошо его расслышал.
Вдвоем они потащили Грейс к выходу, навстречу трепавшему их ветру, который потоком вливался в узкую щель входа, неся с собой клочья тумана, крутя мглу, которая словно шептала что-то, когда они проходили мимо. Гимн стал тише, отдаленное многоголосие гневной темы и смутные образы призраков устремились за ветром, их фигуры пародировали человеческие. От упавших свечей загорелись новые шпалеры, и новые уродливые фигуры запылали, как факелы, в нишах, служивших им открытыми могилами. Огонь осветил обширное помещение, открыв хранилище древних заплесневелых томов, магических и каббалистических книг, стоящих на полках в глубоких нишах в дальнем конце комнаты. Там же размещались бутыли различного цвета и размера с какими-то снадобьями, лекарствами, ядами, смесями, предназначенными для воскрешения после смерти, но не имеющими власти остановить увядание и муки совести. Пламя открыло, а затем подожгло висевшие на вешалках одежды, причудливые костюмы для тайных церемоний. Загорелись и другие древние предметы, больше напоминавшие орудия пыток, чем принадлежности для отправления культа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
