Ближе к концу мост содержал деревянный пролет, который при желании мог быть быстро разрушен обороняющимися войсками. Сам город, покоящийся на высоте скалистого островка, не защищался от внешнего мира привычным кремлем. Естественная преграда более чем справлялась с этой функцией. Лишь там, где подъемы были пологими, поросшими травой, сияли отрывки каменных стен и крепких башен.
Всадники беспрепятственно выехали на ту же самую каменную мостовую, словно так и не заметившую, что пролегла она не только между столь разными частями города, но и по грандиозному каменному мосту через столь же грандиозный каньон. Старый город Каменной оправдывал свое название не только близостью с одноименным замком, но и собственной привязанностью к этому строительному материалу. У жителей города не было проблем с ресурсами: вокруг густо росли леса, покоившиеся на скалистых пародах. Фактически, камень на строительство можно было брать прямо из каньона. Наверное, так и было. Октис представила, как люди подтесывают стены своего острова безопасности, дабы убить двоих одним выстрелом: получить материал и сделать скалистые стены города еще неприступней. Впрочем, нигде внизу она не видела подобных работ. – Что если, когда-то так и было, а потом разработка осыпалась одним из тех мест, где теперь возвышаются искусственные укрепления? Тогда власти решили больше не пилить сук, на котором так хорошо уселись.
Если в предместье и экономили на строительстве, предпочитая дешевую древесину и скрывая ее простоту за пестрой резьбой и краской, то в центральной части города престижность и дороговизна давно вытеснили всякое дерево изящными каменными постройками. Сразу же путников на перекрестке встретила церковь, огороженная невысоким каменным забором.
И это всего-то в пятистах шагах от другой – по ту сторону каньона! – Заметила Октис. – А еще загорийцев считают не религиозным народом…
– А в этой церкви служит известный на все Загори проповедник Томишь Старовата. –Заявил Вороней. – Очень ревностный. Обязательно надо сходить на его службу, пока старик еще жив.
Октис нельзя было назвать религиозной. Даже в сравнении с Воронеем она была далека от церкви. Нет, она верила в Богов и Творцов. Верила в души, обитающие в телах богоподобных. Верила, что те отправляются в Царство Дыма, когда тело медленно тлеет или быстро сжигается на костре. Кто видел, как из объятого языками пламени мертвого тела близкого человека выходит душа, тот никогда не будет в этом сомневаться. Но никакой зависимости от религии, богобоязни, болезненного страха перед смертью у нее не было. В отличие от многих фанатиков, она сама читала Прямое Писание, но восприняла его хуже, чем учебные тексты по военной истории. А именно – никак. Это были просто слова. Набор изречений, редко применимых к жизни перволинейного.
Вороней вел ее за собой по широким улицам и небольшим площадям города. Здесь не было того балагана, что царил круглосуточно в Виде, но суеты было не меньше. На улицах людно, но при том достаточно чисто: каменная мостовая вполне справлялась с обычной городской грязью. Вдоль улиц стояли ряды невысоких осветительных столбов. Судя по состоянию их ваз, дешевое масло и всякая горючая мелочь регулярно сжигались в каждой из них, чтобы осветить горожанам поздний вечер.
Октис привыкла к тому, что добравшись до очередного населенного пункта, они первым делом искали постоялый двор и подобные им заведения. Но Вороней шел все дальше. Теперь они уже спускались вниз, по слегка заметному наклону. Она поняла, что половина города уже пройдена, но спрашивать спутника о его планах не стала. Октис продолжала смотреть по сторонам – на город, который предвзято считала провинциальным, но на поверку оказавшийся сравнимым с лучшими местами престольного Серда. По чистоте – так и вовсе превосходящим. Так она и смотрела по сторонам, пока не обогнула защитную стену справа. Направилась вниз по улице за Воронеем. История с первым мостом повторилась вновь.
Город закончился. Если брать только Старый Город, то был он не таким уж и большим. Может, чуть больше, чем обычно скрывалось за городскими стенами. Каменная мостовая спускалась между стен, мимо угловой невысокой башни, а дальше шел еще один мост и замок. Замок Каменной казался с их расстояния небольшим, но величественным за счет окружения. Он покоился на такой же скале, как и Старый Город, окруженный тем же извивающимся каньоном. Октис оценила несколько уровней защиты: словно капуста, замок слоился рядами стен и возвышений. Над ними высились башни. С высокими крышами-пиками и развивающимися флагами. Круглые, с пологой крышей, без крыши, толстая низкая – ближняя угловая за внешней стеной. А позади крепости за каньоном на тысячи шагов вперед виднелись река, невспаханные поля и граница далекого леса.
Вороней съехал с дороги и остановился у края каменной преграды, служившей по назначению лишь в моменты осады, и сейчас никак не занятой городской стражей.
– Ну вот, это и есть замок Каменной – резиденция князей Каменных и нынешнего князя Кремена.
Он только констатировал факт. Вороней старался быть сдержанным. Будто этот пейзаж, впервые увиденный собственными глазами, был сравним с той блеклой картинкой, которую он выстроил в голове по книжному описанию.
А вот Октис, вставшая рядом, была впечатлена куда больше, и он даже слегка позавидовал ее непосредственности и вечной девственности в таких делах. Да, Серд был величественней вкупе с огромным дворцовым комплексом в центре. Это был просто громадный город. Но Октис не любила его за грязные улочки, склочных алчных жителей, и за все те обстоятельства, превратившие перволинейных Змей сначала в пугало для стен дворца, а потом и вовсе в преследуемых изгоев. Каменной же жил словно по солдатскому уставу. Все в нем имело смысл, было правильным, строгим и деятельным. Умные и расчетливые люди основали его, вложив много сил и умений.
Чего стоят только эти высокие и длинные каменные мосты! – Думала она. – И этот замок – не самый большой, не самый высокий, но ладный и красивый. Замок, из которой когда-то выехал Стокамен, дабы направиться в недолгий поход, перебраться через перевал и обрушить силу сборных загорийских войск на беззащитный мирный народ…
Книга– На что жалуешься?
– Ни на что...
– Брось, девочка, ты вся зеленая. И что же, ничего не болит?
– Ничего не болит. Просто сил нет. И... нет, болит – глаза болят.
– И от того все плохо?
– Все плохо...
Октис уселась на циновку перед ведающим. Сидя, она недолго пыталась держать спину ровно: не было ни сил, ни желания. Сначала она оперлась руками о колени, затем и вовсе сложилась, будто молясь перед мужчиной, которого вот-вот можно будет назвать стариком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
