другие – сидели вдоль стен.
И у всех до одного – неопределенное выражение на лице, которое было вариацией на тему моих же чувств: какого хрена мы сделали? Аретия к этому еще не готова, а я их все равно привела.
Может, Ксейден и рискнул революцией, когда пришел за мной, но я только что подвесила на нее огромную мишень.
«Мы хотя бы можем их всех здесь разместить?» – спросила я Ксейдена, пока мы пробирались через сумятицу.
«На трех верхних этажах – добрая сотня отдельных комнат, – ответил он. – И это не считая семейных помещений на втором. Вопрос – пригодны ли они к обитанию. Тут далеко не все отремонтировано».
– Вайолет! – помахала Рианнон и окинула меня критическим взглядом. Наш отряд ждал перед аркой, ведущей в большой зал. – Выглядишь уже лучше.
– И чувствую тоже, – заверила я ее, заметив, что Имоджен с ними нет. – Что происходит?
– Я надеялась, ты знаешь. – Ри обвела глазами наш отряд, потом наклонилась ко мне, понизив голос: – Вчера ночью провели быструю перекличку, разместили нас и сегодня утром накормили, но это было час назад. А теперь мы просто… – Она показала на вестибюль. – Ждем.
– Думаю, мы застали их врасплох, – признала я, чувствуя, как грудь наполняется сосущей пустотой из-за чувства вины.
– А теперь узнаем насколько, – сказал Ксейден. – Мы скоро вернемся с ответами, Рианнон. – Он кивнул мне, указывая в коридор.
«Нам надо встретиться с Ассамблеей».
«Если бы это только не звучало в твоем исполнении так зловеще».
Я задержалась, когда мы шли мимо Аарика.
Он стоял в стороне от отряда, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за происходящим вокруг.
– И что теперь, Сорренгейл? – спросил он, поджав губы.
«Он не о графике дня спрашивает», – сказал Ксейден.
«Понятное дело».
Я перевела взгляд с Ксейдена на Аарика:
– Твоя тайна останется тайной.
«Громко сказано».
Я снова повернулась к Ксейдену. И медленно проговорила:
– Тебе решать, хочешь рассказать о своей семье или нет. Правильно, Риорсон?
На щеке Ксейдена дрогнула мышца, но он кивнул.
– Клянетесь? – выпалил Аарик.
– Клянусь, – сказала я.
И больше ничего добавить не успела: Ксейден взял меня за руку и повлек по широкому коридору, где толпа наконец поредела.
– Думаю, я облажалась, – прошептала я, чувствуя, как с каждым шагом нарастает нехорошее предчувствие.
– Мы облажались, – заметил он, сжав мою ладонь и остановившись перед высокой деревянной дверью, из-за которой слышалось немало разгневанных голосов на повышенных тонах. – Но это еще не значит, что мы не правы.
– Когда мы здесь были в последний раз, люди в этой комнате хотели меня запереть, потому что я угроза безопасности. – У меня сперло дыхание. – Начинаю подумывать, не правы ли они.
– Хотели только четверо, – ответил Ксейден, положив пальцы на черную металлическую ручку. – И гарантирую, что злятся они больше на меня, чем на тебя. Ибо кое-кто не пришел по их зову вчера вечером, когда тебя вылечил Бреннан.
Он потянул дверь, и из зала послышались чуть ли не вопли. Я последовала за ним внутрь.
– Ты предал все, над чем мы трудились годы! – кричала женщина.
– Без единого голоса одобрения от совета! – подхватил мужчина.
– Решение принял я, – сказал Ксейден, шагнув через порог. – Хотите покричать? Кричите на меня.
Шестеро членов Ассамблеи разом повернулись к нам. Боди, Гаррик и Имоджен стояли перед ними, как перед трибуналом. Все, что осталось от отряда, сражавшегося в Рессоне.
– Мы с радостью рассмотрим ваши решения, лейтенант Риорсон, – сказала Сури. – Хотя не знаю, что здесь делает дочь генерала.
– Что ж, сын генерала здесь уже есть, – парировал Бреннан с другого конца стола, когда мы с Ксейденом разом шагнули вперед и встали между Гарриком и Имоджен.
– Ты знаешь, о чем я! – выпалила в ответ женщина, пронзив Бреннана раздосадованным взглядом.
Огромное пустое кресло, в котором расселся на прошлом собрании Ксейден, подвинули к остальным. Видимо, они еще кого-то ждали. Я взглянула на его высокую, искусно украшенную спинку с фигурой спящего дракона на самом верху, потом пригляделась внимательнее. Освещение было ярким, и сегодня я поняла, что одна его половина – из яркого лакированного каштана, а вторая отливает черным, словно кто-то отполировал и заново покрыл лаком обугленное дерево… словно кресло побывало в пожаре.
Потому что, скорее всего, так и было.
– И думаю, я знаю, почему она здесь. – Ястребиный Нос обжег меня единственным глазом, будто я представляла из себя нечто, что надо соскребать с подошвы, но хотя бы не потянулся за мечом, подчеркнуто холодно взглянув на наши сцепленные руки.
Я забрала свою ладонь у Ксейдена.
Он вздохнул так, будто главная проблема – здесь и сейчас – была лишь в этом, и взял ее снова.
– Что сделано, то сделано. Можете хоть целый день нас поносить, а можете подумать, куда деть сотню всадников, что мы вам привели.
– Вы привели не всадников, вы привели кадетов! – крикнула Сури, грохнув кулаком по столу. – И какого Малека с ними делать?
– Не переигрывай, Сури. – Феликс почесал бороду, едва не закатывая глаза. – Впрочем, вопрос справедливый.
– Предлагаю для начала объявить построение и распределить их на крылья в равных пропорциях, – сказал Ксейден голосом, сочащимся скукой. – Хотя… они могут пожелать ничего не менять. Насколько я видел, у Четвертого крыла самая большая численность.
– Потому что ты их командир, – констатировал Бреннан. – Они привыкли следовать за тобой.
– И Аэтос, – ворчливо добавил Ксейден. – Это он убил вице-коменданта и объявил построение.
– Аэтос – отдельный вопрос. – Боевая Секира провела пальцем по плоской стороне оружия, будто по привычке. – Он под замком, пока мы не убедимся в его преданности. Как и писцы.
– Кэт поручится за Даина, – возразила я. – А Есиния – единственная причина, по которой у нас теперь есть дневник Уоррика. – Моя рука сжалась на запястье Ксейдена, когда все шестеро всадников Ассамблеи чуть не подскочили от удивления.
«Дневник ведь все еще у тебя?»
– У вас дневник Уоррика? – Боевая Секира подалась вперед. – То есть Уоррика, одного из Первых Шестерых?
– Да. Есиния помогла Вайолет и ее отряду украсть дневник, чтобы узнать, как пользоваться камнем чар, – сказал Ксейден, переведя взгляд на Бреннана. – И она была права. Там действительно есть указания на старом люцерийском, требующие подробного и точного перевода, но это лучше, чем ничего. Я должен был доставить его сюда, но слегка отвлекся на спасение Вайолет.
– Папа никогда не учил меня старому люцерийскому, только тирскому, – сказал мне Бреннан, наморщив лоб. Я вдруг заметила, что какая-то тихая женщина с черными блестящими волосами и широко посаженными глазами не отводила от него острого, словно алмазная грань, взгляда. – Но если ты сможешь перевести, есть шанс, что мы обезопасим…
– Обезопасим? – взорвался Ястребиный Нос. – Вы привели сотню кадетов и две сотни драконов – и еще имеете наглость говорить это слово? – Он прищурился, глядя на меня. – С тем же успехом могла бы вручить Мельгрену карту с нашим местоположением. Или это ей и нужно было?
– Ну, понеслась, – пробормотала себе под нос Имоджен.
– Вайолет рискнула ради нас жизнью, – ответил Ксейден. – И чуть ее не потеряла.
– Ее нужно посадить в камеру и допросить, – предложил Ястребиный Нос.
Вот спасибо-то, а.
– Только подойди к моей сестре, и я выколю тебе второй глаз, Ульцес, – предупредил Бреннан, грозно подавшись вперед и пригвоздив собеседника взглядом к стулу. – Она уже перенесла допросов на две жизни вперед.
– Это не меняет того простого факта, что она нас погубила! – объявила Боевая Секира. – Мы уже удвоили патрули на границах, а значит, здесь никого не осталось на случай, если Мельгрен перейдет в нападение. – Она ткнула пальцем в Феликса. – И не заводи свое «Мельгрен не знает, что мы здесь». Всем меткам отступника на Континенте не скрыть драконью стаю размером с тучу. У нас нет ни чар, ни кузницы, а в коридорах кишат дети!
– Это кадеты, которые, кстати, ведут себя спокойнее вас. – Ксейден склонил голову набок. – Возьмите себя в руки. Мельгрен не придет. Даже если бы он знал, где мы – а он не знает, – он не может рисковать своими войсками, когда королевство приходит в себя после зрелища трупов виверн, которые мы разбросали по всей границе. Половина всадников, на которых он рассчитывает в следующие три года, – здесь. Может, он и хочет нам смерти, но позволить ее себе не может. А что до Вайолет… – Он отпустил мою руку и рванул за ворот свою летную куртку, оттянул его в сторону, обнажая шрам на груди. – Если хотите посадить ее в камеру или допрашивать, то начинайте с меня. Я отвечаю за нее и за все ее решения. Не забыли?
Земля ушла из-под ног, когда я уставилась на тонкую
