балками разрушенного в некоторых местах потолка видно небо.
В два часа Люпен, сопровождаемый своей стражей, все осмотрел.
Его замешательство все более и более увеличивалось. Для того чтобы вырваться на свободу, он сделал вид, что знает, где спрятаны письма, на самом деле он и теперь не знал даже, с чего ему начать поиски.
«Дело плохо, – говорил он себе, – из рук вон плохо».
Вдобавок ко всему он не мог избавиться от мысли о своем преследователе. Как ему удалось напасть на след Люпена? Откуда он узнал о его освобождении из тюрьмы? О его поездке в Германию? Что это, чудесная способность угадывать? Или результат точного наблюдения? Но тогда, кто ему сообщает сведения о Люпене?
Все эти вопросы не оставляли его ни на минуту.
Около четырех часов, после вторичного осмотра развалин замка, в течение которого он исследовал стены, измерил их толщину, подробно и внимательно осмотрел каждую комнату, он спросил графа:
– Никого не осталось в живых из слуг последнего герцога?
– Все они разошлись, потеряны из виду. Только один из них продолжал жить в деревне недалеко от замка, но он умер два года назад.
– Детей у него не осталось?
– У него был сын, женатый. Его пришлось удалить вместе с женой по причине невозможного поведения обоих. Уехав, они оставили меньшую из своих дочерей, маленькую девочку Изильду.
– Где она живет?
– Она живет здесь, около служб замка. Ее дедушка показывал замок туристам, когда его еще можно было осматривать. Маленькая Изильда с тех пор живет здесь. Ее теперь держат из жалости, это невинное существо, лишенное рассудка: она очень мало говорит и едва ли сама понимает, что говорит.
– Давно это с ней?
– Кажется, нет. Начиная с десяти лет она постепенно начала терять рассудок.
– Почему? С горя? От испуга?
– Нет, говорят, что без причины. Должно быть, наследственное. Отец был алкоголиком, а мать лишила себя жизни в припадке безумия.
Люпен подумал и сказал:
– Я хотел бы ее видеть.
Граф как-то странно улыбнулся:
– Почему нет? Конечно, вы можете ее увидеть.
Они нашли ее дома. К удивлению Люпена, это была миловидная девушка, очень худая и бледная, со светлыми волосами и нежным лицом. У нее были глаза с зеленоватым отливом и мечтательным, как у слепых, выражением.
Он задал ей несколько вопросов, на которые она ничего не ответила или бормотала бессвязные фразы, и казалось, что она не понимала ни смысла того, что ей говорили, ни смысла тех слов, которые сама произносила.
Люпен ласково взял ее руки в свои и мягким голосом начал расспрашивать ее о дедушке и о том времени, когда она была здорова. Она молчала, бессмысленно устремив глаза в пустоту. Люпен попросил карандаш и бумагу и написал на белом листе число 813.
Граф опять улыбнулся.
Девушка посмотрела на лист, который перед ней держали, и рассеянно отвернулась. Люпен написал тогда: «Апоон».
Изильда также не обратила внимания.
Но Люпен не отказывался и продолжал попытки. Он несколько раз писал это слово, оставляя различные промежутки между буквами, и каждый раз внимательно вглядывался в лицо девушки. Она сидела неподвижно и смотрела на бумагу с таким равнодушием, которое, казалось, ничто не могло смутить. Но вдруг она схватила карандаш, вырвала из руки Люпена лист бумаги и написала два Л в промежутке, оставленном Люпеном.
Последний невольно вздрогнул. Перед ним было слово «Аполлон».
Но Изильда не выпустила из рук ни карандаша, ни бумаги и продолжала судорожно сжимать пальцы.
Люпен с нетерпением ждал.
Она быстро, как будто во сне, написала другое слово: «Диана».
– Еще слово… еще слово! – воскликнул Люпен.
Но ее пальцы вдруг разжались, и она бросила карандаш.
– Другое слово, я этого хочу! – приказал Люпен. Ее потухшие глаза ничего не выражали.
– Пойдемте отсюда, – сказал он.
Они уже уходили, когда она бросилась за ними и встала, преграждая ему дорогу. Он остановился:
– Чего тебе?
Она протянула руку.
– Что? Денег? Разве она имеет привычку нищенствовать? – спросил он, обращаясь к графу.
– Нет, – ответил тот, – и я в первый раз вижу, что…
Изильда вынула из кармана две золотые монеты и радостно подкидывала их на ладони. Люпен посмотрел на деньги. Это были французские монеты, совершенно новенькие, чеканки текущего года.
– Откуда ты взяла их? – воскликнул Люпен с волнением. – Французские деньги!.. Кто тебе их дал? Когда? Сегодня? Ну, отвечай!
Он пожал плечами.
– Фу, как я глуп, разве может она мне ответить?.. Дорогой граф, будьте добры одолжить мне сорок марок… Благодарю. Получай, Изильда, вот тебе.
Она взяла монеты и, побрякивая ими, протянув руку, показала на развалины замка эпохи Ренессанс или, вернее, на левое крыло замка и его верхнюю часть. Было ли это машинальным движением? Или этим жестом она хотела поблагодарить за две золотые монеты? Люпен посмотрел на графа. Тот продолжал улыбаться.
«Что это толстяк все время смеется? – подумал Люпен. – Можно подумать, он насмехается надо мной».
На всякий случай он направился к развалинам дворца, сопровождаемый своей стражей. Внизу, на первом этаже дворца, были огромные приемные залы, следовавшие один за другим, в которых стояла мебель, уцелевшая от пожара. В бельэтаже с северной стороны была длинная галерея, в которую выходили двери двенадцати красивых залов, совершенно похожих один на другой.
Такая же галерея была и на третьем этаже, с той только разницей, что в нее выходили двери из двадцати четырех комнат, опять-таки совершенно одинаковых. Все это было в запустении и разрушено. Наверху ничего. Мансарды сгорели.
В течение часа Люпен без устали ходил по дворцу, напряженно искал. К вечеру он направился в один из двенадцати залов второго этажа.
К его удивлению, там сидел император в кресле, которое принесли по его приказанию, и курил.
Не обращая внимания на его присутствие, Люпен приступил к осмотру зала, по своему обыкновению в таких случаях разделяя комнату на части и осматривая внимательно каждую часть.
Через двадцать минут он сказал:
– Я осмелюсь немного побеспокоить Ваше Императорское Величество, мне надо осмотреть здесь камин.
Император покачал головой.
– Нужно ли это?
– Да, государь, этот камин…
– Этот камин такой же, как и остальные камины. И этот зал такой же, как и другие залы. Люпен смотрел на императора, ничего не понимая.
– Мне кажется, господин Люпен, что вы немного посмеялись надо мною.
– Каким образом, Ваше Величество?
– Ну да! Это, конечно, пустяки! Вы получили свободу с условием передать нужные мне письма, а оказывается, вы не имеете ни малейшего представления, где они могут находиться! Выходит, что вы меня великолепнейшим образом провели.
– Вы думаете, государь?
– Да
