даже в третий, услышав крики впереди.
Гарнитура Ценой страданий ожила и затрещала, и она снова поднесла ее ко рту.
– Говорите. Что?
Пирра встала и двинулась, раскачиваясь и цепляясь за петли, в заднюю часть грузовика, где брезент был туго зашнурован. Там имелось прозрачное окно из мягкого пластика, через которое что-то можно было рассмотреть, хоть и нечетко. Днем сквозь него было видно плохо, а ночью, когда почти все фонари не горели, вообще никак.
– Держитесь вместе, – коротко и отрывисто сказала Ценой страданий, – не разделяйте нас. Сворачивайте на первом же съезде, который найдете, и вперед, под землю.
Пирра долго смотрела в окно. А потом внезапно присела на корточки и принялась расшнуровывать брезент. Угол высвободился и яростно хлопнул, впуская внутрь порыв раскаленного душного воздуха, который, впрочем, в тесноте кузова показался приятным ветерком. За ними замигал ярко-желтый свет фар заднего грузовика. Паламед потянулся к руке Ноны, а Нона крепко вцепилась в сиденье, когда Пирра высунулась наружу – задний грузовик тревожно засигналил – и оглядела улицу.
Когда она вернулась назад, Нона сильно расстроилась из-за ее движений. Пирра была такая жилистая и крепкая и всегда вела себя так спокойно, раскованно, неторопливо, не обращая внимания почти ни на что, мило и неряшливо. Она всегда оставалась наименее испуганным человеком в комнате, даже если рядом была Кэм, но теперь она смотрела на Паламеда и Нону своими глубокими темными глазами с таким выражением, которого Нона раньше не видела.
– Секстус, – сказала она, – боюсь, игра окончена.
Завывала воздушная сирена – та, которую использовали только в сезон дождей, чтобы заявить об аварийном повышении воды.
– Это не?.. – коротко спросил Паламед.
– Должно быть, он уже давно отступил, – сказала Пирра. – Мы ни за что не смогли бы выбраться отсюда на шаттле, ни при каких условиях. Первая волна уже здесь.
Ценой страданий заметила:
– Ни один убийца планет не нападал на подобную планету при моей жизни или при жизни моих начальников.
– Номер Седьмой – Варун Пожиратель – всегда вел себя бодрее других, – ответила Пирра, – но после убийства моего некроманта я думала, что эта хрень затихнет лет на сто, не меньше. Так было после того, как он разорвал Кассиопею.
– Он идет за ликтором? – нервно спросила Ценой страданий. – Если мы нейтрализуем это тело, то…
Паламед беспомощно развел руками.
– Если бы он отреагировал на душу Ианты Набериус, разве он не зашевелился ли бы несколько дней назад? Насколько я понимаю, Зверю Воскрешения нужно немного времени, чтобы собраться. Сложно добраться до нужного места, но он тут уже пару месяцев.
– Это все уже не важно. Там, снаружи, Вестники, – нетерпеливо сказала Пирра. – Если номер Седьмой прорвался, он прорвался. Чтобы увести его, нужен ликтор – полностью реализованный, опытный, серьезный ликтор, которому понадобится точка на полпути через галактику, и желательно еще два ликтора, которые были бы с ним в Реке. Будь у нас это все, можно было бы молиться, чтобы он увел Вестников, найдя лучшую добычу. Вам нужны Кир, Августин, Кассиопея… Вам нужен Гидеон из Первого дома, а Гидеон из Первого дома мертв. Он не вернется. Господи, Гидеон, – внезапно сказала Пирра, – Гидеон, ты умер напрасно.
Вдруг капитан сильно задрожала. Корона немедленно дернулась убрать руки капитана подальше от лица, сказала тихо:
– Давай. Давай, Дейтерос. Я здесь. Борись, черт возьми. Держись. Терпи. – В ответ капитан тихо застонала.
Нона заставила свое тело встать на две ноги. Два – худшее число для ног. Не так много, чтобы от них был толк, не так мало, чтобы вовсе о них не думать. Она дошла до конца грузовика и встала прямо над колесами. Оттолкнула Пирру в сторону – Пирра упала на спину, Нона тут же об этом пожалела, но у нее не было времени. Она встала перед Короной и протянула руку.
– Рапиру, – сказала она.
– Нона? – неуверенно проговорила Корона.
Она отнимала слишком много времени. Нона забрала у нее рапиру. Ей пришлось руками сдвинуть тело Короны, чтобы добраться до ножен. Рапира не вышла сама, Нона дернула под неправильным углом, поэтому она прорезала ножны изнутри.
Лезвие раздвинуло ножны и вышло наружу. Клинок показался очень тяжелым, и она проволокла его по полу грузовика с громким, жутким скрежетом.
На нее был направлен пистолет. Страсти вскочила на ноги.
– Не стреляй, – сказала Ценой страданий.
– Нона, остановись. Нона, поговори со мной, – говорил Паламед в чужом теле, и это было уже слишком. Ноне пришлось уйти.
Она откинула брезент – грузовик позади них снова посигналил – и нащупала рукой борт грузовика. Лезть с рапирой в руке было сложно, ей нужны были обе руки, и она с размаху воткнула рапиру в бедро, убедившись, что она держится прочно. При этом она пробила полу рубашки и смутно порадовалась, что это чужая рубашка, а не ее футболка из рыбной лавки. Но времени думать о своей любви к футболке не было, она залезла на крышу грузовика и стояла там на горячем сыром ветру, пока грузовик мчался по улице, время от времени рыская, и она видела все.
С неба падал дождь из странных сгустков в форме слез. Они яростно кружились в воздухе, падали на здания, на дороги, на крыши машин, сползали вниз, оставляя за собой густую серую слизь. Внутри подрагивающих сгустков – грузовик ехал слишком быстро – Нона разглядела толстые стручки, похожие на миниатюрные коконы, которые вьют гусеницы, прежде чем стать бабочками. Стручки и слизь были прозрачными и дымились, а внутри них виднелось нечто, непонятно дрожащее. Из некоторых стручков уже торчали крылья, дергались и гнулись.
Нона посмотрела на грузовик впереди, ехавший примерно на дистанции корпуса, и на грузовик позади, на той же дистанции. Прошла вперед и встала на крышу кабины. Сделала пару шагов, прыгнула и пролетела все расстояние до следующего грузовика. У нее заболели ноги – а на тонком металле крыши осталась вмятина. Она посмотрела в небо и проревела:
– Ты же сказал, что не сделаешь ничего странного!
Нона вынула из себя рапиру и чуть не заплакала от ярости. Она положила обе руки на рукоять. Она не знала, как держать оружие, и ей было все равно.
Она могла видеть широкую главную улицу с рыбными лавками с одной стороны и гавань вдалеке. Ей захотелось увидеть что-то знакомое, и она перевела взгляд куда-то в сторону Здания, ее дома, маленького серого кубика среди других серых кубиков. Грузовик внезапно свернул налево. На дороге остались только грузовики, но большие дергающиеся стручки расползлись по асфальту, и грузовикам приходилось объезжать их. Нона огляделась вокруг,
