Тролли переглянулись.
— Воистину, многое тебе ведомо, — тихо сказал мужчина.
— Еще мне ведомо, — ухмыльнулся Дэор, — что если у живого тролля вырвать сердце, оно станет золотым самородком. Что подводит нас к следующему выводу…
— Прекрати! — резко оборвал его Борин.
Как по лицу ударил.
— Прекрати, — повторил Борин, и Дэор спрятал меч.
А потом сел у огня, как ни в чём не бывало.
Остальные последовали его примеру.
— Страх говорит в тебе, Дэор Хьёринсон. Стыдись!
— Глупости ты говоришь, Борин Торинсон! — отмахнулся Дэор. — Не знал я ни страха, ни пощады в походах на запад, и не жду пощады к себе. Этих троллей двое, и они беспомощны — но рядом их родичи, и нам следует помнить о том.
— Заложники! — воскликнул Эльри. — Клянусь бородой, Дэор, неплохо ты придумал!
— Тебе не будет пощады, викинг, — сказал тролль бестрепетно, — ибо я не судья тебе, и прощать нечего. Наши родичи заняты делами поважнее, чем кучка бродяг. Да и делить нам нечего.
— Не уверен. А как же золото ваших сердец?
— Сам знаешь, чтобы сердце тролля стало золотом, нужно, чтобы его осветило солнце.
— Знаю, — буркнул охотник. — Просто я дурачусь.
— С вашим спутником ничего дурного не случилось, — сказала троллина, — а наши пути расходятся. Вы оставили нам жизни — там, в нише. Наш род вас не тронет. Клянусь Бурной Волной, и Кипящим Озером, и черепом Имира. И спасибо тебе, Борин, сказитель маленького народа.
— Кто тут "маленький народ"?! — сварливо спросил Эльри.
— Прощайте, — сказал тролль, и супруги направились прочь.
— Стойте! — раздался голос Тидрека.
Тролли остановились. Дэор и Эльри переглянулись. "Заложники?" — прошептал северянин.
А мастер-ювелир молвил:
— Присядьте у нашего костра. Разделите с нами трапезу. Свежую человечину не обещаю, хотя, если Дэор не против…
— Говорят, северяне жилисты и костлявы, — отозвался охотник. — Дверги вкуснее, мяса больше.
— Мы не можем воспользоваться гостеприимством, зная, что кто-то из вас держит камень за пазухой, — ответила троллина.
— Могу сказать, — пообещал Борин, — что на таких я скажу хулительный нид, и над ними станут потешаться по всему Эльдинору.
— Тяжело слово скальда, тролль его дери, — пробормотал Эльри.
Потом наступила тишина.
А потом все рассмеялись.
* * *
— В пути мы видели отряды, шедшие на юг, — заметил Асклинг, когда тролли отведали сухарей и солонины и отпили воды. — Что у вас слышно об этой большой войне?
— Много слышно, — отвечал тролль. — Девять Орд, кажется, снова объединились, вдобавок к ним примкнули — либо собираются — все народы по нашу сторону Трёх морей. Грядёт буря, подобная той, что разразилась много веков назад. Наши старики помнят ту войну. Они говорят, что это было славное время, и желают, чтобы оно вернулось. Хотя они свою войну проиграли.
— А вам это по душе?
— Трудно сказать. Коль скоро придется сражаться, то что ж поделать. Пока хватает иных забот. Однако, — добавил тролль с усмешкой, — забот хватает и у вас, если аж сюда занесло…
— Не без того, — согласился Асклинг.
Наступило молчание, прерываемое лишь потрескиванием костерка. Затем тролль спросил:
— Вас вёл тот самый молодой герой?
— Ага. Он один знает, как найти Девятый Замок… — Дарин осёкся, едва понял, что сболтнул лишнего. Остальные глянули на него с нескрываемым презрением.
— Драконья Глава?! — изумилась троллина. — Высоко вы метите! Туда сто лет никто не ходил!
— Сто двадцать семь, если быть точным, — кивнул тролль.
— Вы что-то знаете о Девятом Замке? — спросил Борин, не слишком надеясь на ответ.
— Мы знаем всё и ничего, — покачала головой троллина. — Но вам в вашем деле это знание не поможет. Важно то, что вы сами знаете. Я расскажу вам то, что обретут ваши сердца в конце пути, если у вас хватит духу это услышать. Впрочем, всё это и так есть в вас.
Женщина смотрела прямо перед собой, не видя никого, и глаза её наливались мраком. Тени окутывали её, словно плащ, и пепел оседал на крыльях, которых у неё не было. Голос её звучал размеренно, негромко, украдкой проникая в сердце и туманя разум. Им хотелось этого тумана, они внимали колдовскому голосу, как недавно внимали голосу скальда.
Вещунья указала пальцем на Борина, по прежнему не глядя ни на кого.
— Ты! Пройдёшь сквозь Чертог ожидания, сквозь разрушенный город, сквозь перевал костей. Слова станут огнём и прахом. Кровь твоего врага — чёрная и густая. Клятва исполнена, но мост под ногами осыпается. Под мостом — гнездо певчей птицы. Золото не меркнет.
Борин кивнул. Клятва исполнена. Золото не меркнет. Остальное — не столь важно.
— Ты! — перевела палец на Дэора. — Горящий лес плачет янтарём, мёртвые птицы валяются на берегу, волк терзает павших! Волк на золотой цепи, Волк, что произнёс Имя ключа, но не смог удержать его в пасти, проглотил, словно солнце и луну, и тьма пала на землю…
Дэор ухмыльнулся. "Произнес Имя ключа". Хорошо.
— Ты! — обратилась колдунья к Дарину, и тот вздрогнул. — Воистину тот последний из людей, кто стоит перед запертой дверью, перед глазами дракона, что не ведает сна. Огонь слишком горяч, жжёт ладонь, а если сжать кулак — тьма слишком страшна. Бьёт барабан, трубит рог, ибо начинается длинный бег, и никто не скажет, есть ли ему конец…
Дарин опустил глаза.
— Ты! — указала на Асклинга. — Меж двух костров, меж двух огней прогоняют скот в самую короткую ночь в году, дабы очистить от скверны. Огни горят ярко, лущится краска, и тлеет светлый ясень. Лей кровь в золотую чашу, пей кровь из золотой чаши, выхватывай из огня кипящее золото и берегись ветра жизни и смерти!
— Я запомню, — молвил Асклинг.
— Ты! — перст упёрся в Тидрека. — Широка и глубока равнина китов, и говорят, будто нет ей предела. Огонь пылает в подводных глубинах, и тысячи глаз смотрят с болью и ненавистью, ибо им неведомо прощение и покой. Ножи кромсают старое чучело, из вечного моря выходит чудовище с красивыми глазами, исполненными огня, и плачут, плачут в небе чайки…
Тидрек почесал бороду. Он явно мало понял и был зол.
— Ты! — палец устремился на Эльри. — На полях богини смерти, на равнинах леденелых! Срублена статная ива пива, пылает подожжённая ладья очага, вытоптаны цветы луга мира! Червь выползает из чрева земли, изрыгая фальшивое серебро, и ветер оплакивает павших. Двое соколов взмывают в серое небо над болотами и устремляются прочь — домой…
— На это я и не смел надеяться, — счастливо улыбнулся Бродяга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
