табаком, и уполз, как червяк.
А я пошел переговорить с Робертсоном.
В результате через час мы уже двигались через долину по направлению к тому месту, где я видел полоску дыма, которая поднималась в сумраке неба.
Около полуночи мы оказались по соседству с лагерем бандитов. Нельзя было сказать, насколько близко мы находимся от них, поскольку луны не было, а дым от костра скрывался в темноте. Но вот вопрос — что делать дальше?
В ночной атаке для нас были неоспоримые преимущества, равно как и в том, что мы нашли врага, поскольку на рассвете людоеды могли снова отправиться в путь. Кроме того, мы вряд ли были в состоянии встретиться с противником лицом к лицу и сражаться с ним при свете дня. Дело в том, что нас, европейцев, было всего двое, и с нами были лишь Ханс, Умслопогас и его зулусы, которые были хорошими бойцами. А вот жители Стратмура были деморализованы, им нельзя было доверять, они могли просто струсить и сбежать. Мы устали и проголодались, никто из нас не был готов к бою. Таким образом, у нас оставалось лишь одно преимущество — неожиданность. Но сначала мы должны были обнаружить тех, кому предназначался этот сюрприз.
В конце концов, после оперативного совещания, мы договорились, что мы с Хансом должны идти вперед и выявить стоянку амахаггеров. Робертсон тоже захотел пойти с нами, но я уговорил его остаться и присмотреть за своими людьми. Если же он уйдет, они могут использовать любую возможность, чтобы испариться в темноте, особенно сознавая, насколько опасный бой нам предстоит. Кроме того, здесь должен быть хоть один белый человек, чтобы возглавить отряд, если что-то случится со мной.
Умслопогас тоже вызвался пойти добровольцем, но, зная его характер, я отклонил его помощь. По правде говоря, я был почти уверен в том, что, если мы наткнемся на людоедов, он непременно первым нападет на них и, после того как убьет множество дикарей, найдет прекрасный, но напрасный и никому не нужный конец своей жизни.
Но это абсолютно не отвечало нашим интересам, а именно — освобождению Инес.
Итак, мы пошли с Хансом на разведку. Мне совсем не нравилось то, что происходит. Наверное, у меня с детства таился первобытный ужас перед темнотой. Он жил в сердцах наших далеких предков много поколений назад и до сих пор остается в крови большинства из нас. Даже если я и носил имя Бодрствующего в ночи, я все равно предпочитал встретиться со злом при свете дня, но, по правде говоря, я предпочел бы избежать его в любое время суток.
Я всем сердцем желал, чтобы людоеды оказались на другой стороне Африки или на небесах, а я был бы совершенно равнодушен к девушке по имени Инес Робертсон и сидел, покуривая трубку мира, на веранде своего дома в Дурбане.
Я думаю, Ханс угадал мое состояние, поскольку предложил, чтобы пошел он один, добавив со своей обычной неприкрытой прямотой, что он совершенно уверен в том, что обойдется без меня, поскольку белые люди всегда производят много шума.
— Да, — произнес я, решив достойно ответить ему. — Я не сомневаюсь, что в первом же кустарнике ты завалишься спать до рассвета, а потом вернешься и скажешь, что не нашел амахаггеров.
Ханс хихикнул, оценив шутку по достоинству, и мы двинулись вперед, поскольку были квиты.
Глава 9
БОЛОТО
Нашим делом была только разведка, поэтому ни Ханс, ни я не взяли с собой ружей. Кроме того, один из двух всегда склонен применить оружие, если оно есть у него в руках, а я не хотел искушать себя в какой-либо острый момент. И хотя револьвер всегда был со мной для использования в случае крайней необходимости, моим единственным оружием был зулусский топор, который когда-то принадлежал одному из тех двух воинов, которые погибли, защищая Инес на веранде Стратмура. У Ханса имелся только его длинный нож. Вооруженные или, вернее сказать, невооруженные таким образом, мы пошли прямо по следам, к тому месту, где несколько часов назад мы видели полоску дыма.
Около четверти мили мы прошли, но ничего не заметили. В этом мраке было трудно что-либо разглядеть, поскольку путь нам освещали только звезды. Я даже хотел предложить Хансу отменить наше предприятие и дождаться дневного света, когда он еле заметно толкнул меня локтем и прошептал:
— Посмотрите, баас, направо, между двумя кустами.
Я послушал его совета и проследил взглядом за линией света, которая тянулась на расстоянии около двухсот ярдов еле заметной линией, такой слабой, что только Ханс мог заметить ее. В действительности это могло быть обычное свечение, которое поднималось от кучки грибов или даже от гниющего животного.
— Дым от огня, который мы видели, стал пеплом, — снова прошептал Ханс. — Я думаю, что они уже ушли, но давайте посмотрим.
Мы очень осторожно подкрались, чтобы не вызывать ни малейшего шума, так осторожно, что почти полчаса преодолевали двести ярдов.
В конце концов мы оказались в сорока ярдах от потухшего костра и, опасаясь двигаться дальше, залегли позади зарослей, чтобы разузнать что и как. Ханс вертел головой и принюхивался, затем зашептал мне в ухо, но так тихо, что я едва мог расслышать его:
— Все в порядке, баас. Амахаггеры здесь, я чувствую их.
Я тоже не исключал такой возможности, но, хотя ветер дул со стороны костра, мой достаточно острый нюх не ощущал ничего. Я решил подождать и осмотреться. Ханс, который посчитал нашу миссию выполненной, знаками показал, что можно уходить.
Мы пролежали так несколько минут, пока смолистая ветка каучукового дерева, ствол которой, казалось, должен
