для нас могут быть опасны по-настоящему.
– Да, а если он погибнет? – закричал Юра.
– Не погибнет! Нам просто нужно вспомнить о технике.
И в самом деле, прекрасная универсальная техника стояла у самого входа в корабль. Миро включил сторожащих роботов и быстро пересел в машину. За ним сели Юра и Зет.
Квач решил:
– Пойдём вдогонку лётом.
Под прозрачным полом машины полегла трава; космонавты поднялись вверх, потом перешли на горизонтальный полёт и помчались вслед удирающему Шарику. Никто не смотрел на землю – все следили за отражающей блики яркого утреннего солнца блестящей шерстью Шарика. Над ним чёрными воронами кружила уже целая стая ящеров.
– Вот черти! – впервые за всё время путешествия выругался Юрий. – Откуда они узнали, что идёт погоня? Может, и у них существуют передатчики биотоков?
И хотя смешно было подозревать, что у этих доисторических чудовищ могут быть такие совершенные приборы, однако никто не рассмеялся. Наоборот, Тэн рассудительно сообщил:
– Вполне вероятно. – И сейчас же добавил: – Придётся атаковать этих… чертей. Шарик, кажется, устаёт.
Шарика и в самом деле мотало из стороны в сторону. Он выбивался из последних сил, но всё ещё бежал, путаясь своими лапами-брёвнами в густой траве.
Квач развернул машину и, прибавив скорость, направил её в самую гущу крылатых ящеров. Что-то стукнуло об обшивку, что-то растеклось на блестящих призмах универсальной машины. Квач вновь развернул машину и опять пошёл на таран.
В небе чужой планеты шёл настоящий воздушный бой. Машина гонялась за крылатыми ящерами, а они, жадные и глупые, не привыкшие, чтобы их били в воздухе, наверное, потому, что сильнее их зверя в небе планеты не было, всё равно преследовали Шарика.
Наконец собака окончательно выбилась из сил и рухнула на землю. Ящеры, не задумываясь, бросились на неё. Но Квач, как заядлый лётчик-охотник, смело направлял машину в самую гущу атакующих. Каждая такая атака кончалась гибелью нескольких отвратительных чёрных гадин, и небо над Шариком, прекрасное чистое небо планеты Красных Зорь, постепенно очищалось. В машине всё чаще стали раздаваться некоторые мысли-слова собаки.
– … Всё… пропал… съедят… зачем меня завезли?.. пропал…
– Не трусь, Шарик! – кричал Юрка. – Мы над тобой. Мы тебя спасём!
Нет, не скоро собака поняла призыв товарищей. Через силу подняв голову, она увидела атакующий воздушный аппарат. Он показался ей странным – слишком блестящим и угловатым, но всё-таки знакомым: самолётов и вертолётов на своём собачьем веку она насмотрелась вдоволь. С этой минуты Шарик стал успокаиваться.
Но с этой же минуты по-другому повели себя и ящеры. Кто-то из них заметил наконец, что на земле валяются сбитые сородичи, а может быть, просто почуяли запах крови. Тогда они бросили Шарика и навалились на тех, кто был повержен на землю. Там, в густой траве, загудел пир – трещали кости, рвались перепонки крыльев, и иногда из травы выглядывала змееподобная голова, заглатывающая кусок своего собрата.
Ничего противней и отвратительней никто никогда не видел, и Зет с ненавистью бросил:
– У-у, твари!
– Надо их давить, – решил Квач и посмотрел на товарищей, ожидая, что скажут они.
Но товарищи не успели ничего сказать. Шарик, тоже наблюдавший за отвратительным пиршеством ящеров, постепенно приходил в себя. Его совсем было потускневшие от страха глаза приобретали блеск, он напружинился и хотя с трудом, но поднялся на лапы. Ещё некоторое время он смотрел на пожирающих друг друга ящеров, потом, видно, не совладал с собой и бросился на ближних. Укусить их он не мог – мешал комбинезон. И он сразу понял это. Тогда он пустил в ход свои могучие лапы-брёвна и стал давить ящеров, свирепея с каждым ударом.
Напрасно ему кричали космонавты, перепуганные таким превращением из труса в бойца, напрасно кружились над ним и возле него, чтобы отвлечь его внимание, – Шарик никого не слушал. Он мстил за своё унижение, он не хотел быть трусом и уничтожал каждого, кто попадал под его тяжёлую лапу.
Только расправившись с последним ящером, он перевёл дыхание, и Квач приказал ему:
– Следуй за нами!
Он посмотрел вверх на машину и поплёлся к кораблю. Ноги у него подгибались, и думал он отрывисто:
– Фу, как устал… вот бы поесть… Или попить… Или поспать… Нет, поесть…
Но что бы он ни думал, а к кораблю всё-таки пришёл. Пришёл, лёг и сразу же уснул. Все попытки разбудить собаку ни к чему не привели.
И Квач рассердился:
– Ну что с ним делать? Ведь придётся сторожить. А может, поедим пока?
Глава двадцать четвёртая
О вреде курения
Но поесть им удалось не сразу. Когда они подлетели к громаде корабля, роботы отключили почему-то нейтринный режим, и корабль стоял во всей своей могучей красе, сурово отливая благородными тёмными красками на фоне безбрежной зелёной степи и глубокого голубого неба.
Это всех обеспокоило, но Квач на этот раз не стал принимать решений. Он вдруг посинел и грустно сказал:
– Это опять виноват я…
– Почему ты? – удивился Зет. – Ведь решение принимали все.
– Не в этом дело. Я забыл включить связь с кораблём.
Ошибка была, конечно, опасная, но в то же время кто мог вспомнить о связи с кораблём или даже слушать его сообщения в ходе битвы с летающими ящерами? И Юрий уже хотел было сказать, что всё это пустяки и раз Квач сам вспомнил, то…
Но космонавты смотрели на дело несколько по-иному. Они переглянулись, и Тэн сказал:
– Да, Квач устал. Принимаю командование.
Всё-таки очень просто делается у голубых людей. Никто не лезет командовать без нужды, но и никто не боится делать это. Раз нужно, значит нужно – и всё.
Квач и Тэн поменялись местами, и Тэн включил связь с кораблём. И сейчас же раздался внятный голос роботов:
«Передаём телеграммы Центрального Совета Космических Исследований. „Положение трудное. Проявляйте мужество и стойкость. Все ваши решения признаны правильными. Вы оправдываете звание космонавтов. Рецепт антибиостимулятора, который бы позволил довести рост вашего нового спутника Шарика до первоначального, ещё только испытывается: рисковать мы не имеем права. О результатах сообщим особо. Однако уже сейчас нужно принять меры для прекращения роста. Химическим анализаторам и синтезаторам переданы команды на изготовление препарата. Химическая формула следующая…“»
Роботы называли много всяких пока ещё совершенно неизвестных Юрию химических веществ, но одно из них показалось ему знакомым. Оно называлось никотином. Это было очень странно. В кино, перед настоящим сеансом, не раз показывались популярные киноочерки о вреде
