– Корзину с продуктами и вина пришлешь нам ближе к вечеру. За мешок не беспокойся – там одни тряпки. Смени простыни на ложах. И прикажи рабам подогреть воды. Два! Нет, три пифоса.
Когда за ним закрылась дверь, девушка облегченно присела на край ложа. Тициан расшнуровал сандалии и, не снимая меча, повалился на массивный топчан.
– Тисса.
– Да, Барбий.
– Ты не очень измучена, моя голубка?
Дакийка еще плохо понимала латынь и потому скорее догадалась о смысле вопроса.
– Нет, – отрицательно помотала отросшими волосами. – Вот, только...
– Что, моя любовь?
– В Транстиерне я забыла свое серебряное зеркало. Я такая лохматая. Наверное, похожа на брошенную кошку?
Центурион хохотнул. Тисса, глядя на него, залилась серебристым, переливчатым смехом.
– Потерпи чуть-чуть. Сейчас вымоемся с дороги, а потом отправимся на рынок. Нам надо сделать кое-какие покупки. Тебе нужна помощница, моя нежность. И потом, ты поможешь подобрать вещи матери. Она вдвойне полюбит невестку, когда узнает, что та выбирала ей подарки.
– Марк, а она полюбит меня?
Мужчина с хрустом потянулся и присел на кровати.
– Тебя нельзя не любить, моя дакийская рысь. Я расскажу маме, как ты чуть не пристрелила меня в горящей Сармизагетузе, и она...
– О! Прошу тебя, Марк, не надо!
– Ха-ха-ха, испугалась?
– Марк, – на глазах дакийки выступили слезы, – я так люблю тебя. Этого не было. Не было стрелы, горящей Сармизагетузы! Ничего не было! – Тисса разрыдалась.
Тициан мгновенно пересел к ней и прижал ее голову к своей груди. Склонившись, начал целовать теплый пробор в волосах.
– Успокойся, бабочка. Я ведь только пошутил...
Она доверчиво прижалась к сильному торсу и задышала ровно.
В дверь три раза стукнули.
– Войдите!
Появилась старуха служанка. Концы повязанного вокруг лба платка трепыхались, как заячьи уши. Рабыня сложила кисти на животе.
– Хозяин велел передать, что вода готова. Господин соизволит сойти вниз? – латынь иллирийки напоминала бормотание пьяного солдата вспомогательных войск.
– Идем! Слушай, мать купален, ты могла бы помочь моей сестре привести себя в порядок?
Старая невольница со скрытой радостью покивала подбородком и, положив руки на плечи вытиравшей глаза Тиссе, повела вниз по лестнице. Центурион порылся в походном мешке, извлек оттуда чистую синюю тунику с красной каймой и в два приема спустился во двор. За дощатым ограждением на подставке из толстенных бронзовых прутьев стоял глиняный пифос, в рост человека, полный горячей воды. Здесь же находилась деревянная чаша с уратом[202] и надорванная губка. Тициан ополоснулся из деревянного ковша, натерся песком, черпая желтую жидкость, и до жжения кожи растерся шершавой губкой. Повизгивая от удовольствия, он поливал себя теплой водой из пифоса. Тяготы дороги, корабельная качка, спанье в душном трюме отходили прочь. Вытершись куском холстины, трибун надел тунику, зашнуровал влажные отмытые сандалии, перепоясался широким военным поясом с серебряными бляшками. Мурлыча под нос походную песенку, поднялся к себе. Пока он надевал перевязь с мечом и прятал на груди плоскую сумку, наполненную документами, вернулись женщины. Рабыня усадила девушку на скамеечку и двойным самшитовым гребнем стала расчесывать ее густые вьющиеся волосы. Тисса, прикрытая льняным покрывалом, прошла все к тому же вещевому мешку и вытащила коричневое, с аппликациями, дакийское платье и вышитую цветными нитями безрукавку. Старуха, невзирая на свое рабское положение, бесцеремонно вытолкала римлянина вон.
– Подождешь за дверью.
Барбий ревниво подергал затасканную рукоятку, потом весело плюнул и спустился в трапезную залу пропустить стаканчик вина. Помещение встретило центуриона гомоном и звоном медной и глиняной посуды. Моряки, легионеры, грузчики, клиенты юридических контор поедали бобы, жареную курятину и запивали блюда ходовым паннонским вином.
– О! Еще один наш! Эй! Квирит! Давай сюда!
– Барбий Тициан. Препозит пятой когорты II Помощника.
Центурион за третьим от входа столом делал приглашающие знаки. Тициан приблизился.
– Salve.
– Salve.
– Садись. Я – Гай Сальвий Пудент. Центурион седьмой когорты XV Аполлонова легиона. Эти, – сотник ткнул в соседей по столу, – мои сослуживцы. Декурион палатки и контубернал префекта лагеря. Садись!
– Барбий Тициан. Препозит пятой когорты Помощника.
Новые знакомые налили гостю вина Дружно сплеснули на пол богам и, разом чокнувшись, выпили. Вино было заурядная трактирная дрянь. Тициан поморщился.
– Кошачья моча! В любой хижине варвара за Данувием и то лучше!
– Точно! Ты откуда, препозит?
– Из Колонии Ульпия Траяна.
– Из бывшей Сармизагетузы, значит. Мы туда только к концу подоспели. Н-да! Жарко вам приходилось.
Барбий отрезал ломоть от изрядно пообъеденного свиного окорока.
– А вы откуда? Из-под Напоки или Пороллиса? После Адамклисси о XV Аполлоновом мы не слышали.
– Не переживай, и мы хлебнули. Сначала на лимесе «Траянова вала» в восточной Дакии. Оттуда – на дробетский Мост. Там меня топором по плечу и шарахнули. Декурион стрелу пузом поймал позже. На охране ампельской дороги.
– Как там, достроили ее?
Контубернал криво усмехнулся.
– Строят. Днем. А по ночам караулят, чтобы даки не растащили. Режут квиритов по палатке в декаду. Пней, и тех опасаемся. Анекдот знаешь? «Стоят на посту двое. Один говорит: «Луций! Я отойду малость по нужде». Через время возвращается, ему товарищ навстречу орет: «Стой, кто идет?» – «Луций! Ты что, не узнал, это же я – Сервий! Только что отошел!» – «Врешь! Не обманешь, дакийский шакал!» И копьем в брюхо. Вот так и строим.
– Да-а... в пяти милях от Ульпия Траяна такая же картина.
Легионеры злобно задвигались, завозились.
– Ничего. Закончат без нас. Ты по договору шатаешься или квестор отпуск выписал? – глаза Пудента остро буравили препозита.
– Чин-чином, – Тициан извлек из-за пазухи узкий кожаный лоскут с клеймом II Помощника в правом верхнем углу и собственноручной записью квестора, удостоверяющей законный полуторамесячный отпуск владельца документа.
– Я тоже по закону. А вот, декурион, – центурион Пудент побарабанил костяшками пальцев по столешнице, – за сто денариев прогулку выкупил. Устроит префект Сиския проверку – погорит. Тебе-то, собственно, куда?
Препозит допил еще один стакан вина, вытер влажные губы.
– Домой! Мать повидать надо. Да и дела кое-какие накопились. Рабыню мне надо купить молодую.
– О-о! – декурион оскалился. Другие тоже понимающе перемигивались.
– Да нет! – досадливо передернул плечами Тициан. – Девчонку посопливее, хотя можно и старуху крепкую. Для матери. Для ухода.
– Ну за этим дело не станет. Рынок в двух стадиях отсюда. Выбирай – не хочу. Правда, там больше дакийской дряни. Дикие. Ни «бэ» ни «мэ» по-нашему. Хочешь, пойдем, посмотрим!
– Благодарю. Я сам.
– Ну, как говорится: «Юпитеру решать». Давай, препозит. Если понадобимся, то, где искать, знаешь. Живем наверху. Лестница снаружи по левой стороне.
Тициан коротко распрощался с солдатами и торопливо выскочил во двор. Перепрыгивая через три ступеньки, поднялся в комнату.
Тисса, похорошевшая, опрятно одетая, сидела на скамеечке и с тоской ожидала своего покровителя.
– Марк! О! Марк! Ты нехороший.
– Тисса, милая моя. Прости меня. Ты, наверное, голодна. Мы сейчас пойдем с тобой на базар. Купим что надо. А заодно и перекусим.
Девушка с обожанием заглянула в лицо римлянина и крепко ухватила его под локоть. Они заперли дверь и, сунув ключ старухе-рабыне, пошли по замусоренной улице Сиския. На углу трактира красовалась надпись: «Граждане Сиския! На выборах в эдилы не голосуйте за Палия Прима. Он вор и бездельник. Коллегия мусорщиков».
Рынок оглушил сутолокой. У пожилого опциона преторской стражи Тициан узнал, в какой стороне помещаются меняльные и ростовщические конторы. Лавируя между вязанками хвороста и штабелями поленьев, выставленными на продажу, центурион и девушка направились в северо-западный угол базара. Ростовщики за прочными дубовыми стойками листали свитки папируса, скребли стилями церы. Контора Дуилия по счету оказалась четвертой. Агент-ростовщик цепкими глазами впился в подошедших.
– Что угодно командиру доблестной римской армии?
Марк Барбий достал кожаный учетный вексель ростовщической конторы Дуилия с оловянной печатью. Протянул служащему.
– Я хотел бы вот по этому документу получить 1500 денариев наличными.
Меняла ловкими белыми пальцами принял пергамент и внимательно прочел текст два раза.
– Кто выдал его вам, уважаемый? Простите, но мое ремесло требует точности.
– Я получил вексель в Виминации в обмен на сданные 1532 денария в отделение вашей конторы. 32 денария пошли в уплату за услуги. Расписку на получение выписал мне Дуилий Феликс.
