Беланов рассуждал, что молодежь надо воспитывать на нем, Блохине, Заварове и других звездах. Но его, по мнению Игоря, отчего-то боятся. Руководству любого уровня нужны «люди, которые лижут задницу, а я гонористый, на все есть свое мнение. И право на это мнение, простите, имею».
Поразился его рассказу – опять же, повторяю, времен 2007 года, — что в VIP-ложу старого еще стадиона «Черноморец» пропуска у Беланова не было. И что ходит он на обычную трибуну с друзьями – в кепочке, солнцезащитных очках. В прежние времена клуб помнил о ветеранах, звонил, давал пропуска – но в какой-то момент это закончилось.
О Киеве он тоже говорил мрачно:
— Не хочу ехать в Киев. С ребятами с удовольствием вижусь, а вот с руководством – не хочется. Были болезненные моменты. К примеру, похороны Валерия Васильевича. Перед стадионом стоят Яковенко, Яремчук – их не пускают. Полковник говорит: «Не велено ». Я на него: «Ты подумай мозгами, кто перед тобой стоит! Это наш тренер, наш учитель!» Подходит второй: ладно, мол, пропусти. Только так и прошли. Приходится наглость проявлять в тех случаях, когда само собой все должно решаться. Хочется, чтобы уважение было.
— А в кампании по продвижению Euro-2012 вас задействовали?
— Нет. Почему – вопрос не ко мне. У каждого свои амбиции. Забывают люди прошлое – что поделаешь? А я не стремлюсь ни к чему. Если обратятся – буду помогать. Но сам напрашиваться не собираюсь.
Было в том нашем разговоре ощущение какой-то полной белановской неустроенности в послефутбольной жизни. Что так и не нашел он в ней свое место. Физически-то он себя, как я понимаю, не запустил, сказал даже: «Я бы и сейчас мог кое-что показать. Играю, плаваю, качаюсь». В ветеранских командах он всегда был задействован по полной программе, ездил – и, вероятно, продолжает – по всему Советскому Союзу.
Но даже обладание «Золотым мячом» не гарантирует комфортного самоощущения. И чувства, что ты реализовал себя не только в прошлом, но и в настоящем.
(Артем Франков: «Хотя все меняется, и Беланов выглядит в Киеве вполне уместно – в кругу друзей. Так, в декабре 2011-го, побывал он на жеребьевке финальной части Евро, а прямо с последующего банкета Григорий Суркис вытащил Беланова и Блохина (остря – мол, когда между двумя обладателями «Золотого мяча» попадаешь, желание загадывать можно? Нужно!) в прямой телеэфир – нести свет знаний в массы, оценивать только что состоявшееся… Через две недели снова довелось встретиться с Игорем Ивановичем уже на «Виктории футбола», всеукраинской премии, этаком местном «Оскаре», где его чествовали как легенду. Помнят! В том числе и в Киеве. А может быть, прежде всего в Киеве, где он провел свои лучшие футбольные годы.
Не все так плохо. Но и далеко не все хорошо.
Неудачной была и попытка Беланова пойти в футбольные функционеры. Осенью 2009 года он рискнул выставить свою кандидатуру на выборах президента Премьер-лиги Украины. Вот только опыт снова оказался негативным – некоторые президенты клубов, пообещав Игорю поддержку, впоследствии либо «отморозились», уйдя со связи, либо потихоньку шепнули – мол, ты же все понимаешь, у меня бизнес совместный, я не могу за тебя…
— Не терплю фальшь, все это неуважение… У меня есть программа, я готов был ее представить, но к чему это, если все решено заранее? Больно и обидно, не заслужил я такого отношения. Последний раз нечто вроде этого я переживал, когда пенальти на чемпионате Европы не забил, не спал неделю… Я ухожу. Но я вернусь, вот увидите».)
В 2011 году Беланов вошел в городскую власть, возглавив управление физкультуры и спорта в Одесском горсовете. Увы, коллеги, живущие на берегах Черного моря, отзываются о его деятельности на новом посту без энтузиазма. Нет, не то чтобы уничижительно. Просто, говорят, человек не на своем месте, и его имя скорее используют вышестоящие начальники как некий щит от нападок. Хочет, радеет – да не его это. Никакой он не чиновник.
А кто?
Знаменитый футболист. Один из трех украинских и четырех советских (на все остальные страны бывшего СССР – один Лев Яшин) обладателей «Золотого мяча». Разве мало?
Нет. Но очень хотелось бы, чтобы у Беланова было не только вчера, но и сегодня, и завтра. Чего ему и желаю. Искать себя в жизни можно долго, многим и вовсе не удается.
Главное – найти.
Виктор Прокопенко: «Он видел солнце…»
Игорь Рабинер
Прокопенко нет с нами уже без малого пять лет, но я до сих пор до конца не могу в это поверить. Как и в то, что 24 октября, в день его рождения, не позвоню ему с поздравлениями и не услышу в ответ свежий одесский анекдот. Порой включаю сохранившуюся диктофонную запись его интервью – и у меня в голове не укладывается, что этот заразительный смех больше никогда не зазвучит.
Всего за месяц до того рокового августовского дня 2007 года я с огромным удовольствием проводил в Одессе время в компании, как всегда, импозантного, загорелого, выглядевшего на «полтинник» Прокопа – так его за глаза называл весь наш футбольный мир. «Как я тебе завидую!» – говорили все без исключения знакомые, узнав, что в дни моей командировки в город моего детства Виктор Евгеньевич будет там…
Фотографируя Прокопенко у памятника Дюку де Ришелье, слушая очередной из тысяч его анекдотов или футбольных баек, задавая вопросы для интервью, которое так и не успею написать до его смерти, ловил себя на мечте – в 62 года быть таким, как он. И на уверенности, что он, депутат Верховной Рады Украины, еще обязательно будет тренировать и побеждать. Как побеждал Отто Рехагеля с «Вердером», Алекса Фергюсона с «Манчестером», Арсена Венгера с «Арсеналом» – много ли вы найдете у нас таких специалистов?
Что такое: «У нас?» – вскинется иной украинский патриот, зная, что автор этих строк представляет Россию. А вот что. Как-то я спросил Прокопенко:
— Вы себя ощущаете украинским или российским тренером?
— Я— советский человек. До сих пор мне с трудом верится, что нас порвали на куски. Если вижу любого человека, знакомого мне по чемпионату СССР, — ощущение, будто с родным повидался. Не отождествляю себя по отдельности ни с Украиной, ни с Россией.
Другого такого «безнационального» тренера в двух странах не найти. И в этом тоже – единственность Прокопа.
«Когда-нибудь вернетесь работать в Россию?» – этот вопрос в нашем июльском интервью был последним. И последним в нашем общении вообще… А тогда я был счастлив, услышав в ответ лукавое: «Если это произойдет, удивлен не буду». Дома в Одессе он смотрел по спутниковой тарелке даже «Сатурн» – «Амкар» – и, узнав об этом, я действительно верил, что он вернется, и наш футбол от этого станет лучше.
Судьба рассудила иначе. Ничтожный тромб в одну секунду лишил нас человека, у которого в постсоветском футболе, думаю, было больше всего друзей. И – хоть это казалось нереальным – совсем не было врагов. Потому что не знаю, кем нужно быть, чтобы не то, что ненавидеть – даже недолюбливать Прокопа. Интеллигента, острослова, порядочного человека. Не случайно в день его смерти горе охватило, например, гостевую книгу московского «Спартака», который Прокопенко никогда не тренировал. А, наоборот, возглавлял спартаковского конкурента в 90-е годы – «Ротор» из Волгограда…
У любого, кто его хоть немного знал, этот потрясающий человек ассоциировался со словом «жизнь». В Одессе людей с такой философией называют «любителями костра и солнца». При этом для веселья ему не нужно было принять рюмку: в 92-м, когда мы с Прокопенко познакомились, он уже не пил. И любил приговаривать: «Я давно не пью, зато как разливаю!»
Вот что такое судьба. Кто-то не отказывает себе ни в чем – и живет до девяноста. А другому, давным-давно непьющему, на роду написано уйти в самом расцвете.
Не было в футболе человека с большим, чем у Прокопа, кругозором, внимательнее следившего за новостями культуры, политики, экономики. Приезжая в Волгоград в середине 90-х, я во время разговоров с ним на целые часы забывал о футболе – количество тем, которые он сам желал обсудить, было неисчислимо. И потому я совсем не удивился, когда в июле 2007-го услышал от него:
— На одном дыхании посмотрел по каналу «Ностальгия» запись интервью с академиком Лихачевым. Какой же это был образованный человек! Какие глаза у него были в 84 года! Какое благородство было в его словах – личности, которая прошла через блокаду, лагерь! Он был единственным из академиков, кто не подписал письмо против Сахарова. А в горбачевские времена, когда генеральный секретарь говорил слово «мышление» с ударением на первый слог, некоторые филологи умудрялись утверждать: «Так говорить можно, в зависимости от контекста». Так Лихачев тогда этих филологов обрубил: «Не может быть никакого контекста! Слова «мЫшление» в русском языке нет!»
