– Молодчина! – похвалил его Чаттен и схватился с двумя негодяями, которые уже поднялись на ноги и собирались атаковать чернокожего со спины.
Все смешалось перед глазами у Чаттена. Лунный свет выхватывал из темноты чьи-то кулаки, перескакивал с одного лица на другое. Удивительно, что никто из дерущихся не воспользовался оружием. Эти двое оказались хорошими бойцами, они знали толк в уличных драках. Чаттен быстро очутился на земле и, вставая, увидел, как слабоумный сбил землянина с ног, но два оставшихся противника пытаются тычками и пинками отогнать его прочь. Чаттен тряхнул головой и снова ринулся в драку.
На этот раз ему удалось добраться до землянина. Чаттен успел мельком взглянуть на его напряженное лицо, терзаемое изнутри жестокой, едва ли не маниакальной страстью, рядом с которой нет места ни милосердию, ни справедливости. Усиленная алкоголем интуиция помогла Чаттену понять, что этот человек намного опасней обычного вора или разбойника.
Он внезапно осознал, что вмешался в сложную и жестокую игру, которая не имеет к нему никакого отношения.
Но отступать было поздно, безнадежно поздно.
Внезапно в руке у землянина появился пистолет. Чаттен обхватил тонкое запястье противника, тот оказался совсем близко. Его остекленевшие глаза сверкали, словно две крупные бусины, рот искривился в гримасе. Пистолет издал еле слышное шипение: комбинезон Чаттена задымился, а сам он со слабым стоном повалился в пыль.
Он видел сон, в котором плыл в полном одиночестве среди безмолвного, непрерывно кружащегося сияния. Плыл и страдал от страшной боли. Затем луна спустилась с неба и заглянула в его глаза, по мере приближения становясь все темнее и темнее, пока не сделалась совсем черной, за исключением серебристых борозд. И в этот момент сон оборвался.
Очнувшись, Чаттен все еще чувствовал боль, но притупленную и далекую. Удивительное сияние исчезло, сменившись серостью металлической стены, на которой светилась лишь одна трубчатая лампа. Потолок казался знакомым, как и особая обстановка комнаты. Чаттен нахмурился, но вскоре сообразил, где находится, и терзавшая его смутная тревога утихла. Он видел над собой потолок корабельной каюты. Значит, все в порядке, он все-таки вернулся на «Феб».
Он лежал, умиротворенный и расслабленный, и слышал гулкий вой генераторов в чреве корабля. «Феб» уже полным ходом мчался среди звезд. Должно быть, Чаттен долго пролежал без сознания. Он не помнил, как стартовал корабль и как перешел на сверхсветовую скорость.
В вое генераторов слышалось что-то неправильное, но он не стал беспокоиться из-за этого.
Дверь отворилась, и в каюту вошла девушка.
– Вы уже очнулись? – улыбнувшись, сказала она. – Вот и хорошо. Как вы себя чувствуете?
Она приблизилась и наклонилась над койкой. Чаттен удивленно уставился на нее. На «Фебе» не было ни одной женщины.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Присматриваю за вами.
– Нет, не в каюте, а вообще на корабле.
Она озадаченно посмотрела на него:
– Я здесь живу.
Девушка была невысокой, с коротко стриженными каштановыми волосами и неправдоподобно голубыми глазами. Бойкая и жизнерадостная, она двигалась легко, словно ее стройное тело сделали из упругой стали. Она выглядела строгой, хотя это слово, пришедшее на ум Чаттену, было не совсем точным, потому что взгляд ее светился состраданием и добротой.
– Давно? – спросил Чаттен.
– С самого рождения, – ответила она с кислой усмешкой. – Где вы, по-вашему, находитесь?
Тонкая трещинка паники возникла в его сознании и с каждым мгновением расширялась. Чаттен посмотрел за спину девушки. Нет, это не его каюта. И генераторы выли теперь еще неправильней, чем прежде.
– На «Фебе», – предположил он.
Девушка покачала головой:
– Это «Веселый Эндрю». Гастрольный корабль. Бродячий цирк, понимаете? Он принадлежит моему отцу, Доку Брюэру. Меня зовут Бетта. – Она отбросила одеяло, чтобы осмотреть его грудь. – А как ваше имя? Когда Лугач принес вас сюда, у вас не было при себе документов, ничего, что могло бы…
– Лугач!
Внезапно в голове Чаттена вспыхнула картина той драки в переулке, лицо слабоумного и землянина с фанатичным взглядом. Он перевел взгляд на свою забинтованную грудь, вспомнил пистолет в руке землянина, вспомнил, как падал…
– Как я здесь оказался? – спросил он, чувствуя, что покрывается холодным потом. – Я думал, после того как…
– После того, как вас ранили? Лугач вернулся на корабль весь избитый и притащил вас. Он не умеет говорить, но мы научились понимать его без слов. Он объяснил, что на него напали какие-то люди, а вы защитили его, но сами при этом были ранены. Сначала мы подумали, что вы уже умерли. Папа хотел бросить вас, но Лугач так зарычал на него. В конце концов, он ведь гвоздь нашей программы, и папа решил не расстраивать его. Поэтому мы вас и взяли с собой!
– Понятно, – проворчал Чаттен. – Спасибо.
– Скажите спасибо Лугачу, – усмехнулась девушка. – Мы сделали это ради него.
Она быстро и умело проверила повязку Чаттена.
– Неужели так трудно было узнать, на каком корабле пропал кто-нибудь из экипажа? – раздраженно спросил он. – Надеюсь, вы понимаете, что я потерял работу и, вероятно, лицензию – мне теперь придется наизнанку вывернуться, чтобы объяснить…
– Радуйтесь, что вообще остались в живых! – резко возразила девушка и прикрыла его одеялом. – У нас не было времени на расспросы. Папа решил свернуть гастроли. Нам не нужны лишние проблемы, и как только мы узнали, что на Лугача снова напали, мы…
– Снова? – насторожился Чаттен.
– Во второй раз. Впервые это случилось на Марсе. После представления двое мужчин принялись расспрашивать папу о нашем шоу, о Лугаче, о том, откуда он взялся. Папа был, как обычно, навеселе и ловко навешал им лапши на уши. Следующей ночью эти двое попытались похитить Лугача. Вероятно, для наших конкурентов из другого шоу. Иной причины мы придумать не смогли.
– А третьего с ними не было? Высокого землянина с фанатичным выражением лица?
Девушка медленно покачала головой:
– Я не видела никого похожего.
– Это он стрелял в меня. И похоже, он знает Лугача. То есть очень хорошо знает. Этот землянин назвал его по имени, а потом заговорил с ним на неизвестном мне языке. Кажется, он о чем-то спрашивал и страшно разозлился, не получив ответа. Начал его избивать. – Чаттен ненадолго умолк, а затем спросил: – Так все-таки кто такой этот Лугач?
– Просто безобидный дурачок, – ответила Бетта с нежностью в голосе. – Папа выкупил его пару лет назад у капитана торгового корабля, а тот подобрал Лугача на Алголе-Один – знаете, той самой не входящей в федерацию системы, которую называют Пиратской Звездой. Как он туда попал – понятия не имею. Но папа считает, что его просто привезли туда как диковинку. Подождите, у нас же остались афиши. – Она порылась в шкафчике. – Только не верьте тому, что там написано. Папа сам все это выдумал, когда увидел татуировки Лугача. Все, что мы о нем знаем, – это имя несчастного. Да и то лишь потому, что оно вытатуировано на его руках. Да, вот и они.
Бетта развернулась, держа в руках аляповатую афишу. На ней был изображен в эффектной позе Лугач, одетый в один только странный короткий килт. Его темно-гранатовую, почти черную кожу покрывали загадочные серебристые отметины. Лицо на изображении казалось величественным и отчужденным.
Поперек афиши тянулась надпись крупными буквами:
ЛУГАЧ – КОРОЛЬ ПЕРВОРОЖДЕННЫХ!
СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ ЧЕЛОВЕКА С ПРАРОДИНЫ,
КОЛЫБЕЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, – ТЫСЯЧА КРЕДИТОК ТОМУ,
КТО СУМЕЕТ ПРОЧИТАТЬ ЗАГАДОЧНЫЕ РУНЫ,
ОСТАВЛЕННЫЕ НА ЕГО КОЖЕ САМОЙ ДРЕВНОСТЬЮ.
Дальше в более сдержанном стиле сообщалось:
«Предложение поддерживают научно-исследовательские фонды всей Галактики. Вы можете стать первым, кто раскроет тайну происхождения человечества».
– На самом деле никакого предложения, конечно, не было, – пояснила Бетта. – Полная чушь, за исключением того, что Прародина действительно когда-то существовала. Но вы не поверите, сколько людей клюнули на эту приманку. К счастью для папы, эта татуировка ничего не означает.
– Как знать, – пробормотал Чаттен с внезапным мрачным предчувствием.
– Что вы хотите сказать? – удивилась Бетта.
– Для того землянина она что-то означает. Он готов был убить меня, лишь бы заполучить Лугача.
2
«Веселый Эндрю» неторопливо гудел в космосе – подпространстве или гиперпространстве, как вам больше нравится, – направляясь к Сириусу Выздоравливающий Джо Чаттен проводил тоскливые часы полета в раздумьях.
В тяжелых раздумьях. В глубине души он не сомневался, что вся эта темная история, каков бы ни был ее истинный смысл, еще не закончилась.
Чаттен разглядел лицо худощавого землянина, тот выстрелил в него и оставил умирать в переулке. Он уже давно был бы мертв, если бы не Лугач. Вероятно, слабоумный убежал от своих преследователей, а потом, когда они ушли, вернулся за Чаттеном. Должно быть, он очень торопился, потому что жители окрестных домов наверняка слышали шум драки.
