«Что же всё это значит? – думал Ротманн, выкуривая уже вторую сигарету подряд. – Во-первых, этот Густав, несмотря на жетон мелкой полицейской сошки, оказался офицером СС. А во-вторых, – самое интересное – жив он сейчас или мертв? Их что, сразу двое приехало вчера во Фленсбург? Но второго хромого на перроне точно не было. Впрочем, ломать голову бесполезно. Ясно, что это штучки по линии Дворжака и его теорий, а значит, их смысл за пределами понимания. Не дай бог, еще появится второй Крайновски. Что тогда с ним делать? Всех отправлять в Копенгаген в гостиницу „Берлин“? А хватит ли там места? Уж скорей бы русские брали наш Берлин. Чего они там возятся».
Впрочем, шутки шутками, а вот сработает ли их план с объявлениями? Опубликовано ли то, первое, в газете и, вообще, были ли приняты оба заказа в редакции газеты «Ангриф»? Во всем этом Ротманн стал уже сомневаться. Но похоже, что напрасно.
После работы он, не утерпев, заехал в морскую школу и, как всегда, застал капитана Люта за работой в своем кабинете. Впрочем, тот со всей семьей и родителями жил где-то здесь же, в Красном замке, так что находился, можно сказать, дома.
Ротманн сразу заметил на углу его стола стопку газет, но не стал акцентировать на них свое внимание.
– Есть ли какие-нибудь новости, капитан?
– Смотря что считать новостями, – Лют пододвинул на край стола листок бумаги. – Вот, например, список стран, объявивших нам войну в феврале. Чем не новости, хоть и далеко не свежие. Но держу пари, вы об этом и не знаете.
Ротманн взял бумажку и увидел отпечатанный столбиком текст: 8 февраля – Парагвай; 9 февраля – Эквадор; 14 февраля – Чили. Далее шли Уругвай, Венесуэла, Египет, Ливан, Сирия, и заканчивался список Саудовской Аравией, объявившей войну Германии и Японии 28 февраля.
– Недавно к ним присоединилась Аргентина, – добавил капитан, убирая листок в стол. – Нам, я имею в виду моряков, приходится следить за всем этим спектаклем, чтобы знать, кого топить на морях. – При этих словах Лют усмехнулся.
– Да топите уже всех подряд, капитан, – сказал Ротманн, – чего тут голову ломать.
Он где-то слышал, что добрая половина судов, которые лично Вольфганг Лют в свое время отправил на дно, почему-то ходила под флагом нейтральной Швеции.
– Но вас-то интересует не это, – продолжил капитан через некоторое время. – Не так ли? – Он встал и прошелся по ковру. – Сегодня я разговаривал с гросс-адмиралом и могу вам сообщить, что флотилии с названием «Морской уж» больше нет. Подробности мне неизвестны, да и мало меня интересуют.
Поздно вечером в квартире на Розенштрассе они втроем собрались за кухонным столом и обсудили проделанную работу.
– Уже в конце дня, – рассказывал Ротманн, – мне позвонил кто бы вы думали? Сам Генрих Мюллер. От меня он узнал, что Крайновски с документами ДРК смотался в неизвестном направлении. Впрочем, уже через час я, съездив на вокзал, докладывал ему о том, что некий Рихард Краузе купил вчера билет до Копенгагена. Я даже обрисовал группенфюреру внешний вид этого Краузе. Откровенно говоря, у меня сейчас нет уверенности, жив ли еще наш с вами шеф, Амон.
– Считаете, что сработали объявления?
– Первое, во всяком случае, уже лежит в наших киосках. Но предполагаю, что сработало и второе. А сюда, между прочим, я приехал из морской школы.
Ротманн рассказал о своем визите к Люту. Об агенте Густаве он пока умолчал – Веллеру не следовало об этом знать. Тайна пропавшего агента его совершенно не касалась. Он не мог посвятить Веллера во все аспекты происходящего еще и потому, что тому неизбежно в этом случае пришлось бы давать объяснения относительно сопутствующих этому странностей и парадоксов, а объяснений-то как раз и не было.
Поэтому Ротманн не рассказал и о той части разговора, где Мюллер спрашивал о некоем Густаве Лемпе, который должен был приехать во Фленсбург. Он ответил ему, что Лемп был встречен вчера по указанию Крайновски, но сегодня тоже куда-то пропал. Говоря об этом в телефонную трубку, Ротманн с удовлетворением ощущал произведенный эффект на другом конце провода. Он прекрасно понимал, что сейчас на ноги будут подняты сотни агентов гестапо и СД, как минимум, в трех странах, включая Германию,
– Завтра решающий день, – подытожил он их совещание. – Завтра, господин Веллер, вам надо паковать чемодан и тоже собираться в дорогу.
– Мне?
– А вы как думали? Вами не преминут заняться, как только поймут, что Крайновски двурушник и предатель.
– Куда же мне, по-вашему, деваться? – Тут вмешался Антон:
– Где бы вы могли пересидеть три недели? Всего три недели?
– Почему вы решили, что всего три недели? – Веллер недоверчиво посмотрел на Антона.
– Потому, что с тридцатого апреля в Германии начнет работать новое правительство. Кстати, услуги Гиммлера, предложенные этому правительству, будут отвергнуты. Так что всякая деятельность СС, за исключением разве что сопротивления отдельных боевых частей, полностью прекратится. Не будет ни гестапо, ни СД. О полиции я уж и не говорю.
– Да откуда же вы всё это знаете? – Веллер всплеснул руками. – Вы что, провидец?
– Хуже, – сказал Антон и посмотрел на Ротманна.
Тот качнул головой, мол, поступай как знаешь. Секунду помедлив, Антон вытащил из кармана свой калькулятор и молча положил на стол перед ничего не понимающим Веллером. Затем он медленно снял наручные часы и, звякнув браслетом, положил их рядом. После этого он залез во внутренний карман висевшей на стуле куртки, и возле часов с калькулятором рассыпались несколько странных монет и купюр. Всё это Ротманн вернул Антону вчера.
– Обратите внимание на дату, выбитую на этих монетах или отпечатанную на банкнотах. Можете также понажимать кнопки этого счетного устройства, изготовленного в Таиланде по японской лицензии. Его я купил в 2003 году. А вот электронные наручные часы. Такие начнут делать где-то в начале семидесятых. К сожалению, когда я попал сюда прошлой осенью, в моих карманах больше ничего существенного не было.
Веллер машинально взял в руки часы, на циферблате которых две маленькие черные цифры, мигая, отсчитывали секунды, а рядом бегал забавный и такой же черный зверек.
– Вы Антон Дворжак? – сказал он вдруг с расстановкой, положил часы на место и перевел вопросительный взгляд почему-то на Ротманна,
– Да… – Антон был удивлен и даже несколько раздосадован таким быстрым и точным выводом. – Читали мои показания?
– Три дня тому назад. Но когда захотел взглянуть на изъятые у вас при аресте предметы, то их не оказалось. Нойман грешит на вас с Крайновски, – Веллер снова взглянул на Ротманна. – Учитывая всё происходящее здесь в последние дни, я, конечно, не стал ничего выяснять.
– И правильно сделали, Амон, – сказал, морщась от неотвязной боли и потирая висок, Ротманн. – Нам пришлось инсценировать смерть господина Дворжака. Мы опасались, что его знания, стань они известны власти предержащей, могут явиться причиной дополнительных бед или, во всяком случае, ненужных событий. Поэтому решили позволить событиям развиваться естественным образом.
Веллер наконец сбросил с себя оцепенение и стал разглядывать странные предметы. Он бормотал, что в это невозможно поверить, но было видно, что он-то как раз верит. Он засыпал Антона вопросами о его самочувствии, психологических ощущениях и тому подобном,
– В последние дни я готов уже ко всему, – говорил он, – но всё-таки это непостижимо. У вас есть хоть какие-то объяснения?
– Вам которое по порядковому номеру? – с комичной серьезностью спросил Ротманн. – У нас их целая куча.
– Так вы знаете весь ход мировой истории до начала следующего века? Непостижимо! Нет, я не могу это осознать. Одно только слово: что будет дальше?
– Я бы не хотел сейчас вдаваться в подробности, но всё же могу вас успокоить, – Антон, сам затеявший свое разоблачение, был просто не вправе не ответить на этот самый естественный вопрос, – всё будет хорошо. Третьей мировой войны, во всяком случае до 2003 года, не произойдет. Ваша Австрия останется независимой и миролюбивой страной. Копье, – он сам не смог бы объяснить, почему вдруг заговорил об этом, – американцы вернут на прежнее место в Вену уже в 1946 году… Кстати, вы снимали стекло тогда, летом сорок четвертого?
Перед глазами Веллера тут же возник образ стеклянной витрины с подсветкой и лежащего там наконечника Копья.
– Какое… стекло?
– То, под которым лежит одна железка, известная всем как Копье Власти, Судьбы и тому подобное. Предлагаю быть взаимно откровенными, тем более что я уже сделал это со своей стороны. Вы ведь узнали тогда что-то о Копье? Что с ним произошло?
Веллер еще немного помялся, но вскоре рассказал обо всём, чему стал свидетелем в комнате Копья. Скрывать это теперь не имело смысла. Потом Ротманн рассказал чрезвычайно удивленному Веллеру об оружейнике Фальце и его копии.
