Все, что я рассказывал выше, было предисловием. Я знаю, ты ждешь четких и ясных ответов на конкретные вопросы, мучающие тебя в последние годы.
Приступаю.
Почему я любил и продолжаю любить Олега. Его мать была, и остается даже сейчас, мечтой моей жизни. Я любил ее. Но она отвергла меня, потому что не захотела быть соучастником моих деяний. Она из другого, светлого и, как я понял только теперь, настоящего мира, так и оставшегося для меня недоступным, единственным лучом которого была только ты, моя дочь.
Олег не мог быть мне сыном, но он был сыном моей любимой женщины. Его мать, отпуская сына в столицу, поставила условие – не втягивать Олега в систему. Я обещал ей это и сдержал свое слово. Уверяю тебя, во всем, что происходило с Олегом и вокруг него, нет ни капли моей вины.
Не посвящая в это Олега, я сознательно, на некоторое время, направил его в банду Шефа (наши люди есть и в этой среде), естественно, не допуская при этом, чтобы Олег стал уголовником. Я знал, что, пройдя эту суровую школу, он закалится и никогда не струсит перед испытаниями. В принципе, я оказался прав. Когда я вызволил Олега из банды, он не был тем наивным юношей, которого ты впервые увидела на пороге нашего дома. Я должен сообщить тебе и про Шефа, чтобы не было недосказанности. Шеф сломался, даже среди наших людей бывает такое, пытался требовать у Олега долю, навязывать ему, якобы на правах учителя, собственные правила игры. Его пришлось устранить на законных основаниях.
Потом я направил Олега изучать легальный бизнес, сначала работа была связана с государственной системой хозяйствования, а потом начался настоящий, самостоятельный бизнес. Было важно, чтобы Олег прошел все стадии обучения, познал механизм действия государственной машины, научился понимать и противостоять низменным и алчным страстям простых людишек, а когда необходимо, использовать их во благо себе.
Вынужден признаться в том, что вы не стали мужем и женой отчасти и по моей вине. Сначала я был не уверен в Олеге – провинциальный, наивный юноша. Но я не учел самого важного: ты не захотела ждать. Так в нашей жизни появился Антон.
Этот был твой личный выбор, я не посмел на него влиять, потому что сознательно растил тебя свободным и независимым человеком. Да, мне изначально не нравился Антон, но, уважая твой выбор, я решил посвятить себя и ему. Я познакомил его с некоторыми из наших людей, в том числе и за границей. Ты помнишь вашу первую совместную с Антоном поездку в Европу и те встречи, на которые он тебя не брал? Но Антон не оправдал возложенных на него надежд. Только приоткрыв дверь в наш мир и сделав в нем первый шаг, он почувствовал себя всесильным и могущественным. Это свойственно молодым. Пришлось принять меры. Спустя год Антон осознал, как мне показалось тогда, ошибки. С благословения стариков, он был рекомендован на государственную службу. Моим условием было только одно: работать вместе с Олегом и создать могущественную экономическую империю, которая смогла бы стать плацдармом для дальнейшего рывка. Нашей целью была власть, на вершине которой находились бы они оба. Как ты понимаешь, ошибался не Антон – ошибся я. И я дорого заплатил за свои иллюзии.
Антон пошел собственным путем, стал искать пути сближения с Максимом, вовлек его в нашу систему, чтобы с его помощью проникнуть в ближайшее окружение президента. Таким образом он пытался избавиться от Олега, освободиться от моего влияния, выстраивая собственный путь к вершине власти. Для этого он использовал в собственных интересах и возможности системы. Опасаясь за судьбу Олега, я приставил к нему Михалыча. Это надежный и преданный человек, скажу больше, он друг. Настолько, насколько это возможно в условиях нашей системы. Он не предал ни меня, ни Олега и, убежден, не предаст.
Антон был не в силах интеллектуально противостоять Олегу, а быть другом и соратником не захотел. Причина отчасти в тебе, а если быть точнее, в любви Олега и в ревности Антона. Но он не бездействовал и стал использовать окружение Олега. Ты помнишь Мусю? Он был завербован людьми Антона. Нам пришлось его убрать – и сейчас я вынужден тебе в этом признаться. К сожалению, когда мои люди устраняли подслушивающие устройства, установленные по команде Антона, погиб Саша, водитель Олега. Так бывает, дочь, это неизбежные издержки. Прости меня, если сможешь.
О том, что было дальше, ты знаешь. Антон стал опасен. Дружба с Максимом и связи с нашей системой помогли ему подняться до очень больших высот. Время для его нейтрализации было упущено (я не смел даже думать об этом, ведь он был твоим мужем, отцом моего единственного внука). К сожалению, мой возраст, финансовые неудачи холдинга и встречи Олега с той женщиной (ты понимаешь, о ком я говорю, в конечном счете она тоже стала работать на Антона) ослабили мое влияние в системе. Мне ничего не оставалось, как пойти на примирение с Антоном, попытаться использовать его связи ради спасения холдинга и, как я надеялся, Олега. Однако пропасть между Антоном и Олегом только увеличивалась, я терял драгоценное время, пытаясь добиться неосуществимого.
Надеюсь, ты не осудишь меня за это. Антон был твоим мужем, но ваша семья рассыпалась на глазах, а я пребывал в растерянности и не предпринимал защитных мер даже тогда, когда узнал, что менеджер твоего магазина – любовница Антона. Мало того, я допустил очередную ошибку. Пытаясь сохранить твою семью, расположение Антона, я предпринял акцию устрашения в отношении того человека, владельца картинной галереи.
Но Антон устроил настоящую травлю, его главной, одержимой, навязчивой целью было уничтожение Олега. Слишком поздно я осознал, какой опасности подвергается Олег. Влияние Антона к тому времени превосходило мое, в том числе и среди людей нашей системы.
Время берет свое, я промахнулся.
И тогда я решил использовать последний шанс. Президент – единственный человек в стране, способный легитимно управлять как страной, так и системой. Я тот, кто мог ему в этом помочь. Он должен был понять, что такие люди, как Антон, рано или поздно могут устранить и его самого. Этого нельзя было допустить – как нельзя допускать к власти людей, руководствующихся только личными, корыстными целями.
Меня осудили старики – это было нарушением неписаных правил нашей системы, они правомерно опасались, что через меня произойдет утечка важнейшей информации о принципах и методах нашей работы, о ключевых фигурах. Многие из них поддерживали Антона и выступили за мое устранение. Вряд ли из-за меня одного система может быть разрушена, это практически невозможно, она создавалась и формировалась десятилетиями и способна выдержать любой удар. Но старики и новое поколение лидеров оправданно опасались, что в результате моих необдуманных шагов система может быть значительно ослаблена.
