Александр Корнейчук
Фронт
Пьеса в трех действиях, пяти картинах
Действующие лицаГорлов — командующий фронтом.
Гайдар — член Военного совета.
Благонравов — начальник штаба фронта.
Огнев — командующий армией.
Колос — командир кавгруппы.
Орлик — начальник политотдела армии.
Удивительный — начразведотдела штаба фронта.
Горлов Мирон — директор авиазавода.
Горлов Сергей — гвардии лейтенант.
Свечка — гвардии полковник.
Крикун — специальный корреспондент.
Тихий — редактор фронтовой газеты.
Остапенко — гвардии сержант.
Гомелаури — гвардии младший сержант.
Башлыков — гвардии сержант.
Шаяметов — гвардии младший сержант.
Маруся — санитарка.
Хрипун — начальник связи фронта.
Местный — председатель горисполкома.
Печенка — боец.
Грустный — артист.
Командиры, адъютанты, штабные работники, бойцы, гости.
Действие первое
Картина перваяКабинет командующего фронтом. На стене — карта. Около нее — командующий фронтом Горлов. Входит адъютант.
Адъютант. Товарищ командующий, редактор фронтовой газеты — старший батальонный комиссар Тихий и специальный военный корреспондент — батальонный комиссар товарищ Крикун просят уделить им пять минут.
Горлов. Пусть зайдут. (Дернул шнур, карта закрылась. Сел за стол. Пишет.)
Входят корреспондент Крикун и редактор Тихий. На поясе у Крикуна большой маузер, на груди висит «лейка».
Садитесь, я сейчас. (Кончил писать.) Ну, щелкоперы, что скажете? (Смеется.)
Тихий и Крикун встали.
Крикун. Редакция столичной газеты, которую я имею честь представлять, поручила передать вам, товарищ командующий фронтом, вам, бесстрашному полководцу, горячее поздравление! Сегодня мне сообщили по телефону, что указ о награждении вас орденом помещен в нашей газете на первой странице. Мне заказали о вас статью, и я с невыразимой радостью написал статью в триста строк. Чтобы не ошибиться, разрешите узнать, в каком году вы получили первый орден?
Горлов. В тысяча девятьсот двадцатом.
Крикун (записывает). Так-с. Второй?
Горлов. Второй — в тысяча девятьсот двадцать первом.
Крикун. Чудесно! Третий?
Горлов. В день двадцатилетия Красной Армии.
Крикун. Чудесно! (Пишет.) Четвертый?
Горлов. А четвертый — выходит, сегодня.
Крикун. Ах да, да. Простите, простите! Разрешите вас запечатлеть для столичной прессы.
Горлов (улыбнулся). А может, не надо?
Крикун. Никак нет! Страна должна знать своих выдающихся полководцев. Одну минуту. (Направил «лейку».) Так, спокойно. Есть. Еще минуточку. В профиль. Так. Есть. Благодарю. Простите, товарищ командующий, узел связи отказывается сегодня передать мой материал. У меня всего две статьи: одна о героях-бойцах, другая о вас. Очень прошу помочь.
Горлов. А кто вас обижает?
Крикун. Комиссар. Говорит — длинные, сокращать надо. Но разве можно сократить такой материал?
Горлов. Обо мне, пожалуй, и стоит сократить, а вот о бойцах — не следует.
Крикун. Сократить никак не могу. Вся композиция рассыплется. Здесь вопрос в архитектонике, стилевой план статьи таков...
Горлов. Ну хорошо, хорошо. И народ же вы, щелкоперы, закручивать мастера: композиция, стиль и еще... как там у вас, эти... жанры? Темное дело. Мы, солдаты, народ простой. С нами говорить надо просто: так, мол, и так. Помоги, товарищ командующий, а мы, коль в силах наших, так поможем. (Нажал кнопку.)
Вошел адъютант.
На провод Хрипуна.
Адъютант. Генерал-майор Хрипун здесь. Только что зашел.
Горлов. Давай его.
Адъютант. Есть. (Вышел.)
Горлов. Я вашего брата люблю, уважаю, только мало пишете и обрабатываете мало. Вы бы больше на передовую ездили. Там такой материал...
Крикун. Я с радостью и жил бы на передовой. Но я специальный корреспондент по фронту и должен быть, к сожалению, при штабах, чтобы освещать все. Но не беспокойтесь, я получаю материал здесь и его обрабатываю. Уже напечатано сто пять моих статей о героях. Мне главное — факт, а все остальное я создаю.
Горлов. Это хорошо. Побольше надо.
Входит начальник связи генерал-майор Хрипун.
Хрипун. Разрешите, товарищ командующий.
Горлов. Садись. Почему корреспондента обижаешь?
Хрипун. Товарищ корреспондент ко мне не обращался.
Крикун. Я к товарищу комиссару обращался.
Горлов. Вправь ему мозги, чтобы газетчиков мне не обижали. Это дело нужное. Народ должен знать, как воюем. Героев-то сколько у нас. И для истории. А как же? Когда-нибудь, лет через пятьдесят, раскроют газету, и там, как в зеркале, видно, как мы воевали. Это большое дело.
Хрипун. Есть, товарищ командующий. (Крикуну.) Через часок загляни ко мне.
Крикун. Спасибо.
Горлов. А вот если откроют нашу фронтовую газету, так мало что там увидят. Плохо, плохо работаете, товарищ редактор.
Тихий. Виноват, товарищ командующий. Разрешите узнать ваши замечания. Учтем. Постараемся. Выправим.
Хрипун. Да, закатили сегодня чуть не страницу болтовни.
Тихий. Это о связи?
Хрипун. Какая там связь! Вы расписались в своей глупости. Я командующему докладывал, и он со мной согласен.
Тихий. Товарищ командующий, ведь это беседа нашего корреспондента с командующим армией Огневым.
Горлов (смеется). А ты думаешь, у командующего армией в голове не может быть ерунды? Сколько приходится им мозги вправлять. А Огневу особенно. Этот любит в облаках витать, а мы на земле живем. Протягивай ножки по одежке.
Тихий. Виноват, но в данном случае я считаю...
Горлов. Что ты считаешь? Ты в военном деле дважды два не знаешь. А уже — «я считаю»... Что это за болтовня? (Берет газету, смотрит.)
Хрипун. Вот здесь (показывает), хотя бы это место...
Горлов (читает). «Не хотят понять те, кому должно знать, что сегодня командовать без настоящей радиосвязи невозможно. Это не гражданская война». Болтун! Что он знает о гражданской войне? Под стол пешком ходил, когда мы четырнадцать держав били. И побьем любого врага, и не радиосвязью, а геройством, доблестью! А он расплакался: командовать нельзя. Что ж, научим.
Крикун. Ай-яй-яй!..
Хрипун. А вот только подумайте. (Читает.) «Только наша отсталость, тупость отдельных командиров и начальников мешает поставить радиосвязь на должную высоту. Все условия для этого есть».
Крикун. Ай-яй-яй!.. Это же критика командования.
Хрипун. Это еще было бы ничего, а вот... (Читает.) «Радиосвязь, как и вообще связь, у немцев хорошая, и нам надо учиться у врага и обогнать его». Вы понимаете, что это значит? Вот прочитает любой боец, командир. Что он скажет о своей связи? Подымет ли это его боевой дух? Для чего нам пропагандировать фашистскую связь, кому это нужно?
Горлов. Ну, с редактора взятки гладки. Для него это темная материя, а Огнев сегодня будет здесь. Мы его спросим. (Тихому.) А тебя предупреждаю: если будешь совать нос не в свое дело, вместо того чтобы как следует показывать изо дня в день героев-бойцов, богатырей наших, то будет плохо.
Тихий. Виноват, товарищ командующий. Учтем. Выправим. Постараемся.
Горлов. Вы свободны.
Тихий и Крикун уходят. Но когда Тихий ушел за дверь, Крикун вернулся.
Крикун. Простите, товарищ командующий. Я должен буду, как представитель центральной прессы, написать критическую статью о вашей фронтовой газете. Действительно, она не освещает на полный голос рядовых героев, как вы справедливо соизволили отметить.
Горлов. А что ж, покритикуй. Вправь мозги нашему редактору. Это только на пользу.
Крикун. Слушаюсь. Разрешите идти?
Горлов. Иди.
Крикун вышел.
Хрипун. Он вообще зазнался.
Горлов. Кто?
Хрипун. Огнев. Строит из себя маршала.
Горлов. Это все молодость. Начал воевать полковником. Через три месяца генерал-майора получил, а сейчас — командующий армией. Вот голова и закружилась. А силенки мало. Ну и начал хитрить, щелкоперствовать, оправдываться.
