Леушин Геннадий
Квон-Кхим-Го
Вступление
Книга не содержит подтверждающего исторического сценария.
Смысл есть и отображает всю непревзойдённую, неповторимую стратегию, технику и стиль боевого искусства Хо-с-рек.
Что-то даёт понять, как это было?
Хочется проникнуть за пределы миропонимания, самого откровенного и необходимого.
Есть большой интерес в целомудрии и поэзии всего возвышенного неповторимого мира жизни искусства Дао-СС.
Моя книга чтит и даёт восторг сильного и сразу умеренного смысла.
Искусство, зародившееся в горах неким мастером Танг-Кхве-Го, переполняет силой и его величием всю поднебесную великой необъятной страны Когё-ре.
Ценную рукопись неспроста смог приметить и запросить великий король Ван-Гё-Тай.
История неопределима, волей сильный правитель бесцеремонно оставляет книгу, закрывая великий придел на многие лета.
Пророчество даёт силы и изысканность тому, кто неотвратимо идёт целью война и искусного бойца.
Рукопись находит сильных волей людей, но есть завистники?
Потомок король сохраняет боевое искусство как главную ценность всей жизни.
Сколько интриг?
Тайна гибели мудрого правителя Шань-Су-Бёо таит секреты исчезновения священной рукописи.
Обманутые надежды были неутомимы.
Ока-Йо – жестокий король, как мог долго и упорно её искал.
Увиденная драка у стен дворца насторожила вовсе не его, а юного принца, наследника трона великодушного и уверенного Тое-Сан-Тье.
Буду говорить кратко: знать искусство Дао-СС, ту сокровенную мечту совсем случайно принёс с собой мастер Корейского боевого искусства Квон-Кхим-Го.
Этот воин уйдёт, с ним уйдёт принц!
Пылает безграничная стойкость и воля в душе «молодого» Тое-Сан-Тье.
Он не может знать, что его родственник, а это дядя Су-Тхе-Во готовит и задумал мятеж.
Сценарий охватывает строгую закономерность жизни королей.
Мир переполнен алчностью и высокомерием.
Хрупкая, но уверенная в себе дочь короля Ока-Йо догадывается: отец убит, а брата ждёт неминуемая опасность.
Сохраняя спокойствие, принцесса Чжи-Шань-Ши ждёт своего лучшего и любимого брата Тое-Сан-Тье.
Как чутко я хочу рассказать о любви.
Буду подробно описывать мотивы бескорыстного слова и положение.
Этот персонаж разложен по ступени взаимоотношений трёх граничащих меж собой маленьких королевств: Когё-ре, Сил-ла, Байо-дза.
Возникает взаимосвязь, но какой превратной ценой?
Как сложны мотивы и какая она, гордость?
Война, скорбь, новые причины, взаимодействие?
Что спасает положение, и кто он, воин, ставший учителем Тое-Сан-Тье?
Рассказ больше даёт и охватывает истину и доблесть непобедимого воина.
Мудрость, подчёркнутая королём Тое-Сан-Тье, даёт сил выстоять со злостным и коварным врагом Су-Тхе-Во.
Побеждает добро!
Книга Квон-Кхим-Го и её сценарий вымышлен.
Хочется подчеркнуть и рассказать главное о несокрушимой мощи и силе давно забытого боевого искусства Хо-с-рёк.
Как сильно хочется достичь высот, понять и осмыслить всю тонкую и сразу сложную никем непревзойдённую борьбу.
Правда и смысл всей толстой книги – отражение! Истина изнутри та самая, что не даёт покоя и примирения, я как бы чувствую лик борьбы.
Если нет такой возможности прочесть Хо-с-рёк, пусть будет и останется легенда, ставшая уже правдой!
Леушин Геннадий Викторович.
Квон-Кхим-Го
Страх, бедствие, слёзы и смерть ходили по всей великой стране.
А это Корея, север.
Страна «знаменитого» Хой-Ге.
Отсюда и история о странствующем монахе в соломенной шляпе.
Было бы чем похвалиться.
Тот бы сказал много.
Но у парнишки ничего не было.
Ни крыши над головой.
Ни денег.
Вроде «несмышленый», низенького роста.
Не любил он смотреть свысока.
Много горя увидела его судьба.
Сам отвергнутый.
Был изгнанный.
Кинет камень, отвернётся и пойдёт прочь.
На что ему было надеяться.
Не умел такой сразу сказать, подойти в глаза, объяснить.
Всегда один, ни с кем.
Вроде, и говорил больше сам с собой.
Умел не многое.
Сделает доброе дело и уйдёт.
Кое-что исправит, где подсобит.
Много работает на поле.
Лишнего никогда не попросит.
Казалось, весь мир и вся земля отвергли его.
Нет, не обижался он на людей.
Не было у него «близких».
А провожало его в пути небо.
Соломенную шляпу часто было видно издалека.
Мокрая она или нет, всё же хорошо прикрывала его плечи и голову от дождя.
Чему радовался юноша.
Все бегут в укрытие, а он нет.
Протянет в небо ладонь.
Стоит, вся земля пропитывается от слёз.
Вода течёт по лицу.
Вытрет её и молчит.
Никто не видел его глаз.
Ничто не скрывало его характер.
А прогнать мог всякий.
Дескать, незачем появляться в этих местах.
Шли в след мародёры.
А, схвативши, оставляли.
Отделавши парня вроде кулаком.
Не был он силён.
Вроде ненужный.
Как лишний.
Своё имя произносил утайкой.
Хой-Ге.
Этот Хой-Ге вор, притворщик, бандит.
Так разноречиво боялись люди.
Боролось неуверенное чувство.
Сострадало молодое невинное сердце.
Крой высокого дерева крыша.
Сразу мягкая трава, листва, а от маленького костра тепло.
Не умел он утаить страх.
Не мог больше терпеть боль.
Вроде, на самом краю.
Что ли, в далёком краю бесправия.
Где по дорогам идти опасно.
А то злая болезнь незаметно подойдёт.
Нет сочувствия, стёрлись воспоминания.
Черноволосый.
Длинноволосый.
Черноглазый.
Одежда свободная.
Латаная.
Тёмно-серая.
Говорят, Хой-Ге не возвращался никогда.
Было, кое-кто да накормит его.
Кто-то да скажет откровенно.
Мысль, она находит скитальца сама.
Пробегает и бесследно уходит.
Смотришь на дорогу, изнутри гнетёт страх.
Город Се-ёже не многолюдный, всегда спокойный, тихий, а на этот раз проходил праздничный карнавал.
Говорят, диво он увидел первый раз.
«Остепенённым» вошёл в самые широкие ворота.
Как в этот день ярко светило солнце.
Оказалось столь многолюдно.
«Нет!» – громко крикнул он.
На широкой тропе человек на ходунках внезапно подхватил его за руки.
Неловко Хой-Ге перевернулся вниз головой.
Сразу закружилась голова.
Неуверенными глазами, было, не поверил, как это оказалось легко.
И веретено раскрученной ткани внезапно окутало юношу с самой головы.
Тот подтянутый акробат шёл, приближаясь к высокой лестнице.
А что удивляться.
Народ шёл сюда за подарками.
Приходили увидеть представления.
Кто-то высматривал что купить.
Здесь ловкие акробаты, красивые танцовщицы.
Был человек с лютней.
Жалобно пела она в его руках.
Мелодия грустно затрагивала и менялась с руки.
Хой-Ге не смел взглянуть старому человеку в глаза.
Он сразу сильно устал, а, наверное, с длинной дороги.
Солнце.
Яркое солнце согрело добрую душу.
Знойное солнце притомило его, и он уснул.
Кто ты?
Долго ли будил его странник.
Весь изнемогая, Хой-Ге протянул ладонь.
««Небось» притомился», – спокойно пробормотал он.
Я сейчас уйду.
Да, но куда?
Куда-нибудь.
А где твой дом?
Нет его.
Но я верю, он будет большой и уютный.
Слеза прокатилась по его щеке.
Ты иди ко мне.
Нет.
Ты болен.
Нет, только устал.
Долго ли шёл их разговор?
Шло третье лето одиночества с того дня, когда юноша потерял всех родных.
Страшная волна с берега моря смыла их кров.
Ведь видел сам, как долго плыла небольшая крыша.
Так и осталось это воспоминание.
Страх, слёзы, крик, бегство.
Вода хлёстко задевала за берега.
Одного не забыть, как чья-то рука ухватила с плеча вещевой мешок.
А что там было.
Немного посуды, латаная рубашка.
Осталось чудом то, что дороже всего.
Ближе к душе.
Закругленный небольшой талисман.
Значился-то он неправильно – синий дракон!
Оберег ему дал отец.
Что скрывалось в юной душе, а какая выпала доля?
Ну, смелее же.
Свободно и просто повторил старик.
Ему, видимо, девяносто лет.
А бодрый.
Ловкий.
Что ли, лукавый.
Его зовут Хве-Танг-Хе.
Имя, видимо, китайское?
Он молча глянул на юношу двадцати шести лет.
Замученный, что ли?
Не «озлоблен», но в глазах нет огня.
Трудности, печаль и слеза неловко следили за ним вслед.
Долго ли они шли по извилистой дороге в горы.
Тропинка сузилась в высокий застойный лес.
Здесь нет цивилизации.
Краем небольшой поляны у озерца очень маленький дом.
Низенький.
Нет ничего лишнего.
А тепло.
Сели они вдвоём.
Может, и долго молчали.
Тепло и мягкая ткань отдавали душе полный покой.
«Это что?» – невыразительным голосом спросил Хве-Танг-Хе.
Не знаю, за что, но эту пёструю ткань дал акробат?
