Переводчик: Юлия Цветкова
Сверщик: Алина Дихтярь
Редакторы: Тамара (1–7 главы), Ольга Зайцева (с 8 главы)
Вычитка: Ольга Зайцева
Обложка: Екатерина Белобородова
Оформитель: Юлия Цветкова
Глава 1
Одна таблетка. Две. Красная. Голубая.
Моя жизнь — красивая ложь. Сын губернатора, которому уготовано блестящее будущее. Средний ребенок. Тот, о котором никто не знал, как сильно он страдает, пока это не попало в вечерние новости.
— Вы готовы, Мистер Чапмен?
Чересчур бодрая медсестра уставилась на меня с порога. Это был день, когда я покидал реабилитационный центр. Я провел здесь тридцать дней, но этой ночью у отца были выборы, и всем членам семьи слишком не терпелось вытащить меня отсюда, чтобы мы могли вместе выступить для общественности.
Я медленно встал и поправил запонки. Они, вероятно, стоили больше, чем жалованье бедной медсестры. Я подумал, не улыбалась ли она втайне моим недостаткам. Она была на другой стороне монеты. Привратник. Та, кто уколет меня иглой, если я выйду из-под контроля.
Теперь я покидал место, которое в течение последнего месяца называл своим домом, чтобы вырваться в реальный мир и научиться постоять за себя.
Снова.
— Готов, как всегда. — Я заставил себя улыбнуться, как делал уже много раз.
Затем последовал за медсестрой по белому коридору, и несколько одурманенных глаз уставились на меня. Я не мог оглянуться назад. Я не мог признать их присутствия. Было что-то в этом, что заставляло меня чувствовать, что я никогда не сбегу. И навсегда останусь безнадежным.
Блестящий черный седан стоял на холостом ходу перед зданием, резко контрастируя с разбитой мощеной дорожкой и слишком зеленой лужайкой.
Потрясающе. Водитель. Я не мог сказать, был ли счастлив, что кто-то, кто не являлся членом семьи, увидел меня выходящим из реабилитационного центра, или разочарован тем, что семья была слишком занята для заботы обо мне. Последняя доза антидепрессантов слишком затуманила мне мозги, чтобы думать о чем-то еще.
Я поднял бровь, посмотрев на пожилого усатого джентльмена, который открыл мне заднюю дверь.
— Мистер Чапмен. Меня прислал Ваш отец.
Я молча кивнул.
— Значит, ты выполнил свою работу. Забрал ребенка из реабилитационного центра.
Я понимал, что он не мог выкроить время, чтобы забрать меня, потому что это была одна из самых важных ночей в его карьере — президентские выборы. Но у меня было еще два брата. Трэй навещал меня почти каждый день, когда я находился в реабилитационном центре.
Но у него своя семья.
Точнее, беременная подружка. Ладно, формально невеста. Это был скандал, который затмил мой собственный во время выборов.
Хотя разбить мой Porsche Spyder тоже было не самым плохим поступком.
Единственная проблема заключалась в том, что я почти ничего не помнил. Позже вспомнил, что принял немного окси, чтобы попытаться забыть еще один дерьмовый день. Потом, конечно, был бурбон.
Я очнулся в больнице, и меня отправили на реабилитацию вместо тюрьмы. Обычно реабилитационная программа длилась девяносто дней, но моя семья не могла позволить себе этого из-за грядущих папиных выборов. Я думал, что папин адвокат заключил достаточно хорошую сделку на тридцать дней реабилитации и амбулаторные консультации в течение следующих шестидесяти дней. Но в течение последних тридцати дней я находился в таком месте, где люди постоянно пытались понять меня. Я пожелал им всем удачи, потому что и сам не знал, кто я такой.
Уверен, что половина медсестер просто думала, что я какой-то избалованный маленький придурок с большим трастовым фондом. Но они и половины не знали. Провал в попытках стать образцовым сыном вел меня только по дороге вниз.
Хотя мне хотелось послать все к черту и вернуться в реабилитационный центр, швырнуть несколько стульев, может, выкурить сигарету и подождать, пока другой психиатр даст мне какие-нибудь лекарства, чтобы я потерял сознание, я решил сесть в машину. Может из-за ощущения гордости за семью.
Или, может, я просто хотел посмотреть, как, черт возьми, выглядел внешний мир. Может быть, зомби-апокалипсис начался, когда я был внутри. Вряд ли, но парень мог помечтать.
Водитель не сказал мне больше ни слова, когда садился в машину и отъезжал от роскошного реабилитационного центра. Я думал, что они пытались сделать его похожим на какой-то большой плантационный дом, чтобы все мы, избалованные дети, могли чувствовать, что находились не в учреждении, и члены нашей семьи могли притвориться, что их отпрыски были в отпуске, а не накачаны лекарствами и не смотрели на черный экран телевизора.
Я смотрел в окно, наблюдая, как мимо пролетал мир. Мир, от которого я был изолирован весь месяц. Новости я узнавал только от Трэя. У нас не было ни телевидения, ни газет.
Черт, моя сотовая связь почти не работала, хотя я предположил, что они так и хотели. Они хотели уберечь нас от «зла» внешнего мира.
Что только оставило нас наедине с нашими собственными демонами.
По мере того, как деревенская обстановка переходила от дубов с их оранжевыми и золотыми листьями к городскому пейзажу, я знал, что действительно покидал свой маленький пузырь в реабилитационном центре и возвращался в реальный мир. В мир, где мой отец баллотировался в президенты. Сегодняшняя ночь решит, как сложится наша дальнейшая жизнь.
Конечно, были и другие выборы. До того, как стать губернатором Иллинойса, он был сенатором, членом совета и еще на куче других постов. Но этот был больше. И это первый раз, когда я был трезв для одного из этих политических собраний.
Если я не мог пить или кайфовать, мне нужно что-то, чтобы успокоить нервы.
— Водитель, сможешь выехать на следующий съезд в Фуллертон? — крикнул я, хотя находился всего в нескольких футах от него и был уверен, что он меня слышал.
— Простите, мистер Чапмен? — он уставился на меня в зеркало заднего вида.
— Я хочу немного перекусить, прежде чем мы отправимся на военно-морской пирс. Еда, которую там подают, полное дерьмо.
Водитель торжественно кивнул.
— Уверен, что мы можем туда заехать. У нас есть немного времени. Я дам знать Вашим братьям.
— Да, хорошо, сверни на этом съезде и направляйся в сторону Бельмонта. Это блинная.
Я не хотел обсуждать его разговор с моими братьями, как будто я был каким-то ребенком, которого нужно охранять на каждом шагу.
Водитель поднял бровь.
— Блинная?
— Да. Слышал о ней?
— Да, сэр. Просто это не похоже на то место, где многие люди хотели бы поесть. Или пойти туда перед выборами.
Я рассмеялся.
— Да. Знаю, что это притон наркоманов, но у них отличные блины, веришь ты или нет. Так что, едем туда?
Он снова кивнул.
— Как пожелаете, сэр.
Когда-то блинная, возможно, и была приличным местом, но теперь она выглядела как жалкое подобие прежнего меня. Неоновая вывеска освещена лишь наполовину, поэтому на ней было написано «TH AKE HO» (прим. переводчика — по английский полностью пишется «The Pancake House»), а человек, переворачивающий блин рядом с ней, замирал каждые несколько секунд, так что это больше походило на припадок, чем на приготовление пищи. Красный навес был более оранжевым и выцветшим, чем все остальное, и находился между магазинами игрушек для взрослых и головных уборов.
Идеально подходил для голодного наркомана под кайфом. Или парня, которому просто нужно было на время выбросить все из головы.
Водитель подъехал к зданию, и несколько парней, курящих у входа, уставились на роскошный автомобиль.
Я открыл дверцу и посмотрел на водителя.
— Ты идешь, Дживс? — я не знал, было ли это его настоящее имя, но оно звучало прикольно.
— Нет, сэр. Я не голоден. Подожду Вас здесь.
Я пожал плечами и вылез из машины.
