Мейбл Сили
Дом, который подслушивал
1.
Эта история началась для меня с того, что я лишилась работы.
Меня зовут Гвинни Хеда Дакрес, мне двадцать шесть лет, и я уже побывала замужем. Тогда мне было двадцать два. Но теперь уже несколько лет я опять одна.
Три года назад я начала работать стенографисткой в рекламном бюро Теллера. А в понедельник, после Пасхи, потеряла это место. Мой начальник, мистер Ханген, допустил серьезную ошибку, в которой, разумеется, обвинил меня. Совершенно бессмысленно было доказывать президенту фирмы, что за такой значительный просчет должен нести ответственность мистер Ханген, а не я. Тогда бы Ханген позаботился, чтобы я не получила в городе вообще никакой работы, — ведь он был весьма влиятельным человеком. Итак, я промолчала в ответ на обвинения, которые обрушил на меня мистер Теллер, и в тот же день оказалась на улице с недельным жалованьем в кармане.
Был конец марта, наступал мертвый сезон. Перспектив новой работы никаких. На моем банковском счете осталось двести семьдесят восемь долларов и тридцать два цента. Так что мое положение никак нельзя было назвать благополучным.
В мрачном настроении я села в трамвай и подумала, что прежде всего следует отказаться от дорогой квартиры. Как я смогу теперь платить за нее тридцать пять долларов в неделю? А летом я в лучшем случае смогу получить лишь временную работу.
Придя домой, я тут же опустилась на диван и принялась изучать объявления в «Комет», нашей самой популярной ежедневной газете.
Предложений о работе было немного. В основном требовались молодые девушки на место экономки или коммивояжеры, согласные работать за комиссионные. Затем я просмотрела объявления о сдаче жилья, и одно из них меня заинтересовало. Сейчас, вспоминая о событиях тех недель и месяцев, я удивляюсь тому, что в тот вечер обратила внимание именно на это объявление. Оно гласило:
«Чистая, светлая комната в старом доме. Кухня, газ, свет, мебель. Четыре доллара 50 центов в неделю. Трент-стрит, 593».
Я приблизительно знала, где расположена эта Трент-стрит. Когда я вышла из трамвая на углу Баллер-стрит и Шестидесятой стрит, сгущался небольшой туман. Было холодно, капельки влаги садились на ворсистый материал моего коричневого пальто, отчего я стала похожа на замерзшего медвежонка.
Пройдя по Шестидесятой, я вышла на Трент-стрит. Миновав несколько отвратительных безвкусных построек, я наконец обнаружила на другой стороне улицы солидный старый кирпичный дом, над входной дверью которого старомодными вычурными золотыми цифрами был обозначен номер 593.
Я вообще люблю старые дома, и это старинное здание определенно произвело бы на меня благоприятное впечатление своей простотой и достоинством, если бы не было таким чудовищно грязным. Туманная сырость оседала на кирпичных стенах и придавала дому угрюмый и запущенный вид. Собственно говоря, в нашем современном городе подобное — большая редкость.
Обойдя дом вокруг, я подошла к каким-то перилам. Сразу за домом улица кончалась, и открывался вид с почти двадцатиметровой высоты. Там, внизу, проходила Уотер-стрит со своими серыми мексиканскими и итальянскими домиками. Итак, я стояла на холме, и тут у меня появились серьезные сомнения. Дом номер 593 находился слишком близко к крутому обрыву. Сильный ураган, наверное, мог бы снести старое здание и сбросить вниз.
Но тут я посмеялась над собой и зашагала обратно ко входу в дом. К крыльцу вело несколько ступеней. Я нажала на кнопку старомодного звонка, и внутри раздался резкий жестяной звук. Спустя несколько секунд дверь открылась. Дородная миссис Гэр, перекрывавшая собой вход, сразу произвела на меня приятное впечатление. Первое, что бросилось мне в глаза, — это ее удивительно красивые, мягкие, белоснежные волосы, уложенные по старой моде и собранные в узел высоко на затылке.
— Не вас ли я видела только что — вы обходили дом? — спросила она.
— Да, это верно, — любезно сказала я. — Я смотрела с обрыва.
— Вы позвонили, чтобы рассказать мне об этом?
— Нет-нет, — смеясь, возразила я, — я видела ваше объявление в газете. И хотела бы посмотреть комнату, которую вы предлагаете.
— Да-да, проходите.
Я вошла в холл, и мне тут же захотелось повернуть назад. В холле, который выглядел не слишком приветливо, стоял смешанный запах газа и домашних животных, давнишней еды и холодного сигарного пепла. Здесь, внутри, атмосфера была более густой и гнетущей, чем снаружи, на туманной улице.
Тяжело дыша, я пробормотала:
— Я, вероятно, ошиблась…
— Нет-нет, барышня, — миссис Гэр схватила меня за рукав.— Вы пришли именно туда, куда собирались. Комната здесь, на первом этаже,— прекрасная, чистая комната…
Я заметила, что седовласая старуха слегка прихрамывает, и мне показалось бессердечным уйти отсюда, даже не взглянув на комнату. Она пошла вперед, переваливаясь с бока на бок, и была уже в конце коридора, когда я, все еще колеблясь, зашагала через холл, одновременно присматриваясь к нему более внимательно. Весьма неприглядное зрелище! Справа, у мрачной красно-коричневой стены, стояли старый диван и шаткий, обтянутый черной кожей стул. За ними доживала свой срок старая дубовая книжная этажерка. Слева через открытую дверь тянуло вонью из подвала. И вдруг из этой двери выскочила толстая серая кошка, перепрыгнула через мои ноги и скрылась под этажеркой.
Я испуганно вскрикнула.
— Китти, Китти, — ласково позвала старуха. Но кошка не показывалась. — Это моя кошечка. Я люблю кошек.
— Я ни с одной из них лично не знакома, — сухо сказала я.
— Вы тоже ее еще полюбите. Человек, который любит животных, — хороший человек.
За дверью, из которой выскочила кошка, оказалась лестница.
Старуха сняла с крючка ключ и отперла большую двустворчатую дверь. Она кивнула и ободряюще улыбнулась мне. Я вошла следом. То, что я увидела, совершенно поразило меня. Это была прекрасная просторная комната с двумя большими высокими эркерами. Стену против двери занимал огромный встроенный шкаф. У одной из стен стояла удобная широкая тахта. На окнах висели белые кружевные гардины. В одном из эркеров стоял складной обеденный стол со стульями, в другом — уютная мягкая мебель, рабочий столик с настольной лампой.
— Как мило! — воскликнула я.
— Не правда ли? Ведь мы живем в престижном районе. Не забывайте об этом!
— Могу я осмотреть другие помещения?
— Конечно, конечно. — Старуха проковыляла через комнату и открыла дверь рядом со встроенным шкафом.
При виде кухни я забыла отвратительный холл.
Это была настоящая американская кухня, которая тут же вызвала во мне воспоминания о жарком из индейки, пирожках с яблоками и фаршированной жареной курице. Везде встроенные шкафы, на полу — красивый светлый линолеум, кроме того, большой удобный кухонный стол, старомодная духовка и холодильник огромных размеров. Мечта хозяйки.
— Куда ведут эти три двери в западной стене?
— Та, что посередине, — это туалет. Первая дверь заперта. За ней лестница в подвал. Мы ею больше не пользуемся.
— Вот как!
— Вам она тоже не понадобится. А здесь…— старуха сделала паузу и, не глядя на меня, продолжила -… здесь своего рода кладовка, в которой я храню разные вещи. В передней части дома у меня почти совсем нет места для старых вещей, поэтому я пользуюсь этой кладовкой. Ведь у того, кто здесь живет, площади вполне достаточно… Раньше я сама жила здесь.
Я стояла в нерешительности и думала о том, что за такую цену едва ли смогу найти лучшее пристанище. Если бы только холл не был так ужасен!
— Я подумаю, — неуверенно сказала я.
— Эта комната пользуется большим спросом, — заявила старуха. Она стояла позади меня и говорила мне через плечо. Мне никак не удавалось как следует ее рассмотреть. — Я ведь беру не каждого. Например, я не желаю, чтобы в доме были дети. Я слишком стара для детей, мои нервы уже сдают.
Я дала бы ей лет шестьдесят пять.
— Может быть, у вас есть дети? — недоверчиво спросила она.
— Нет. Я одна.
— Вы работаете?
— Да… в общем, работаю. Но летом не постоянно.
— О! — Я почувствовала в этом коротком возгласе некоторое недоверие. И оказалась права. — Здесь платят за неделю вперед. А кто не платит, должен уехать. Причем в тот же день.
— У меня есть деньги в банке,— сказала я и обернулась, чтобы получить возможность наконец посмотреть на нее. Но старуха повернулась в сторону и смотрела на меня искоса.
— Хорошо, хорошо. Но вам не следует держать свои деньги в банке. Я не доверяю банкам. Я свои деньги никогда…— Она умолкла и, казалось, пришла к какому-то решению. Ковыляя, она подошла ко мне и снова схватила за рукав. — Такой милой девушке, как вы, у которой, по-видимому, не все благополучно с работой, я с удовольствием сдам эти апартаменты за четыре доллара… скажем, до сентября, а?
