Артур Гафуров
Пока не проснулись сомнамбулы
Глава I: Новые планы
— …рассмотрев исковое заявление Карпова Алексея Васильевича о взыскании с работодателя выходного пособия в размере… рублей, суд постановил: исковые требования заявителя удовлетворить в полном объеме. На решение суда может быть подана апелляционная жалоба, порядок и сроки подачи которой установлены гражданским процессуальным законодательством Российской Федерации. Сторонам понятно решение суда?
— Понятно.
— Понятно…
Я мысленно вздохнул про себя, стараясь не смотреть на торжествующие лица Карпова и его представителя. Как же, нашли, чем гордиться: как будто до суда все не было очевидным. Мне просто нечем было крыть доводы истца, вот хоть убейте, но нечем. И для начальства моего сие не являлось тайной.
Повернув голову, я встретился глазами с Ириной, та ободряюще улыбнулась: мол, не парься. Да я и не парюсь. Просто зачем было устраивать весь этот цирк? Престиж фирмы отстояли, ага.
— А вообще, — судья закончила чтение резолютивной части решения и обратилась лично ко мне. — Говорю уже без протокола: поступать так с сотрудниками, которые восемь лет отдали вашей компании — чистой воды свинство. Учтите на будущее.
— Учтем непременно… — пробубнил я себе под нос. — Как будто это я сам лично его уволил, а потом еще и в суд вызвался идти…
— Расстроился? — едва мы покинули зал заседаний, Ирина постаралась меня приободрить. — Да ладно тебе, у них изначально беспроигрышная позиция была.
Она лишь первую неделю работала у нас, и сейчас перед моим отпуском перенимала некоторые дела. Мы уже давно были знакомы, вместе учились. Точнее, она училась, а я так, балду пинал в тех же самых аудиториях. Теперь вот расхлебываю.
— Может, и беспроигрышная, — ответил я, запихивая документы в портфель. — Начальство все равно по шерстке не погладит. Еще и обжаловать придется, можешь мне поверить. Веселенькая тебе апелляция достанется.
— Возможно, — кивнула она. — Но я постараюсь вытянуть. Не хочешь пообедать? Тут недалеко симпатичная пиццерия есть, даже с парковкой.
— Нет, прости, я тороплюсь.
— Жаль, — искренне огорчила Ира, — Мы с тобой, считай, за эту неделю так и не пообщались толком. А теперь ты в отпуск уходишь, когда теперь повидаемся. Ну ладно, как-нибудь в другой раз.
— Я только со вторника ухожу. Так что еще в понедельник появлюсь. Но да, сейчас никак не могу, извини…
«Постараюсь вытянуть, постараюсь вытянуть». Сев в машину, почувствовал, что и без того паршивенькое настроение упало окончательно. Чертов Карпов: мало того, что меня только что размазали по скамье, как первокурсника, так еще и апелляцией займется новенькая! Другой юрист! И если она и вправду сумеет что-то доказать суду, будет вдвойне обиднее. А она сумеет, наверняка, Ирина куда более способный юрист, чем кое-кто. Вот уж подвалило счастье. В университете мы дружили, какое-то время она мне даже нравилась: блондинка с большими серыми глазами, красивая, стройная — не женщина, а мечта. Правда, это было давно, когда я еще не знал всех перипетий ее характера. По сравнению с ней вспыльчивая и упрямая Вера — просто эталон кротости и сговорчивости. Хотя, может, за те пять лет, что мы не виделись, она изменилась?
Вообще, нехорошо как-то получилось. В конце концов, разве Ира виновата, что мне досталось такое тухлое дело? Стоило, хотя бы из вежливости, согласиться на ее предложение. Заскочили бы в эту пиццерию, чтоб ей трижды провалиться, пообщались по душам, отвлеклись от работы. Так принято, так по этикету. Хотя, когда я поступал по этикету? Если верить жене, то давненько подобного не случалось. Ай, плевать. Через три дня в отпуск, вот там отдохну и от работы, и от людей — от всего.
«Сделал дело — гуляй смело». Получив по телефону дежурных пистонов от начальства, поехал домой. Июль, жара, пятница, пробки, — столько поводов для позитива! Поток еле тащится, гудят гудки, где-то в отдалении мерзотно воет полицейская сирена. Вот и хозяева мигалки — прутся по левому ряду распихивая всех подряд. Не иначе спешат по важным делам, не то, что мы, простые смертные. Справа и слева улыбчивые, доброжелательные лица водителей из соседних машин: каждый взгляд желает тебе и всем окружающим скорейшей мучительной смерти. Встречалась ли кому более умиротворяющая картина? Невольно начинаешь размышлять на тему, какой бы тюнинг ты предпочел для своего авто: крылья, чтобы улететь отсюда куда-нибудь подальше, или пулемет, чтобы сделать мир в радиусе ста метров вокруг немного чище и уютнее. А еще лучше пулеметы в крыльях, чтобы летать у всех над головами и…
«Убей их всех — начни с себя…» — запело радио хрипловатым баритоном Толи Крупнова. Я спешно переключился на более расслабляющий канал, но мысли о тотальном уничтожении человеческой популяции уже сами собой застопорились и перетекли в более мирное русло. В конце концов, там, в других машинах точно такие же люди, уставшие после тяжелой рабочей недели. И мое собственное лицо едва ли вдохновит кого-нибудь на улыбку. Может, попробовать улыбнуться? Только кому? Все вокруг такие хмурые и озлобленные. Хотя, нет, вон гаишник на перекрестке стоит, улыбается, палочкой машет… мне.
— Старший лейтенант Каверин, управление ГИБДД Юго-Восточного административного округа. Ваши документы, пожалуйста.
— Да, конечно, пожалуйста… — не то, чтобы я очень любил гаишников (кто их любит!), но после известных событий люди в форме невольно вызывают подозрение. Хотя, я же ничего не нарушаю?
— Что же вы, Филипп Анатольевич, с выключенными фарами едете?
— Как с выключенными?
И правда, с выключенными…
— Вот, я же вижу. Статья двенадцать-двадцать КоАП РФ, нарушение правил пользования внешними световыми приборами.
— Да, понятно…
Сейчас начнется долгая процедура оформления. Во всей истории со штрафами самое мучительное — не сам штраф, а заполнение всех этих бесчисленных протоколов и постановлений. Мне иногда кажется, что это и есть главное наказание, особенно если ты роропишься. Уж лучше бы «письмо счастья» по почте прислали. Может быть, отделаюсь быстро, если этот Комаров еще нарушителей не наловит. Тогда дело дрянь. С другой стороны, я, вроде бы, никуда и не тороплюсь.
— Вы не переживайте так, нарушение-то пустяшное, всего лишь штраф.
— Здорово…
— Вот если бы вы на встречку выехали, тогда другой разговор.
— Да, хорошо, что не на встречку…
Кому он это все рассказывает? Хочет ознакомить меня со всей двенадцатой главой Кодекса об административных правонарушениях? Тогда мы до ночи не закончим.
Лейтенант тем временем оторвался от изучения моего страхового полиса.
— Что, день не задался?
Я удивленно воззрился на него снизу вверх, бестолково заморгав. Слуховые галлюцинации?
— День, спрашиваю, паршивый? — повторил он.
— Да, есть немного, — коротко ответил я, но потом решил продолжить. — Хотя, я уже с утра знал, что он таким окажется. Было время подготовиться.
Полицейский посмотрел с участием. Чем-то его взгляд походил на тот, каким при прощании одарила меня Ирина. Они не родственники, случайно? Затем он спрятал стопку бланков с протоколами обратно в планшет.
— Ладно, езжай. На первый раз прощаю. Штраф выписывать не буду, считай, что у тебя устное предупреждение. Впредь внимательнее с фарами — это не моя личная прихоть, а требование закона во благо безопасности.
— Спасибо, — к благодарности в голосе невольно примешалось недоверие. — Постараюсь больше не нарушать.
— Меньше тоже, — махнул рукой Каверин. — Удачи на дороге!
Бывает же такое! А говорят, что все полицейские — сволочи и гады. Выходит, встречаются среди них и нормальные люди. Побольше бы таких вот Кавериных, и, может, отношение к сотрудникам правопорядка у рядовых граждан изменилось бы в лучшую сторону. Надо будет вечером Вере рассказать, вернуть ей веру в хорошее. У Веры две недели назад едва не отобрали права за нарушение, которого она даже не совершала. Чудом удалось отбиться в суде (не без вмешательства знакомых), так что сейчас моя жена всех гаишников поголовно титулует не самыми печатными эпитетами.
Остаток пути прошел в приподнятом настроении, даже периодически встречающиеся пробки перестали казаться такими уж безнадежными. Но, наконец, два часа жизни оказались позади, и вот я дома. Агат радостно бросился навстречу, едва не сбив с ног. Ну, вымахала псинка! Соседи опасливо косятся, собачники в парке благоразумно обходят стороной, и мало кто знает, что этот огромный пушистый тюфяк — по сути своей добрейшее существо. Городская степенная жизнь выветрила из него почти всю прыть и резвость: летние дни Агат проводит преимущественно под кондиционером. Правда, когда вечером в парке ко мне подкатила нетрезвая компания свежеиспеченных выпускников то ли девятого, то ли одиннадцатого класса, большой безобидный медведь недвусмысленно продемонстрировал, что хозяина он в обиду не даст. О, Вера уже дома!
