Почему так жарко? Наверное, от плиты: бабушка и мама готовят праздничный ужин. Чувствую легкий ветерок; он слегка холодит мокрые виски. Они еще и форточку у меня открыли? Продует же. Чириканье птиц. Воробьи или «звуки природы» по телеку?
Вот это меня вырубило, как в яму провалилась. Наверное, у бабули в чае были снотворные травки. Что ж, надо вставать и готовиться к новому дню и новым свершениям. Который час? Не будят даже. Шарю руками возле себя в поисках мобильника. Телефон не нахожу, но под рукой что-то твердое, не моя кровать – это точно. Я свалилась в беспамятстве? То-то неудобно лежать.
Перекатываюсь на спину и открываю глаза. Почему так ярко? Еще несколько мгновений, чтобы сфокусировать взгляд.
Расплывчатые силуэты. Тру руками веки. Трое мужчин смотрят на меня с интересом. Бородатые, сплошь заросшие лица, одеты непонятно во что, как разбойники из фильмов про Робина Гуда, еще и с огромными топорами наперевес. Вскакиваю, но удается лишь сесть: лезвие огромного тесака прижимается к моей шее.
Кричу что есть мочи, насколько хватает воздуха в легких. А вот и глюки пошли. Лютое комбо из травмы головы, Ольгиных коктейлей и бабушкиного чая. Или сплю? Глубокий вздох и новый вопль в надежде, что домашние услышат и разбудят. Конечно, это сон. Лето! Я не страдаю лунатизмом, чтобы в беспамятстве улететь в теплые страны!
– Заткни ей рот, Вильф! – нервно бубнит черноволосый. – На ее визг сбегутся орки со всей округи!
Глава 7
Тривинд, первый летний месяц
Вильф убирает от моего горла мачете. Или кинжал. Я не знаю названия этого ножика с длинным изогнутым лезвием. Широко расставив ноги, он нависает сверху и копошится в карманах своего камзола. Пользуясь его замешательством, подтягиваюсь чуть назад, скользя локтями по мокрой траве, перекатываюсь на бок в попытке встать и дать деру. Что бы тут ни происходило – или разум подбрасывает мне невероятные картинки, или это игра у ролевиков, историческая реконструкция, в которой я оказалась непостижимым образом, – инстинкт самосохранения велит мне бежать.
По закону подлости тонкий каблук застревает в земляной кочке, и мне не удается подняться – падаю на колени. Вильф тут же с силой хватает меня сзади за волосы, тянет на себя, поднимая. Пытаюсь вывернуться, что есть силы луплю его по предплечьям, бокам, везде, где могу дотянуться. Вырваться не могу, но и у него не получается сходу скрутить меня: свободной рукой лишь отбивается от моих хаотичных движений.
Двое других не помогают своему спутнику, стоят неподалеку и наблюдают за нашей потасовкой, подначивая:
– Вильф, какой «первый топор»? Ты с человечкой справиться не можешь!
– Жаль, Арли не видит! Ходить тебе с луком еще лет сто!
Вильф раздраженно рычит, отпускает волосы и стискивает меня в железных объятиях, купируя попытки выцарапать ему глаза.
– Помогите! – ору, срывая голос, в робкой надежде, что меня услышит кто-нибудь, кроме этих троих. Говорили же про каких-то орков, значит, команда соперников где-то поблизости. Должны откликнуться на крики о помощи. Вспоминаю, что в опасной ситуации лучше кричать про пожар, но какой пожар в открытом поле? Куда ни глянь – зеленая трава да редкие деревья. Если «орки» недалеко, где тогда прячутся?
– Пожар! Горим! – все же пытаю удачу я.
Мой новый крик заглушается квадратной ладонью этого Вильфа. Он и сам весь какой-то квадратный, низкорослый и коренастый. И остальные такие же. На кастинге их отбирали что ли? Может, здесь фильм снимают, или скрытая камера работает с дрона? Увижу себя потом в приколах на ютьюбе!
Одну туфлю я потеряла при падении, но вторая еще на мне, и шпилька – хорошее средство самообороны, как помню. К сожалению, левая нога у меня не ведущая, и удар по стопе сверху получается не таким сильным, как хотелось бы, однако и этого достаточно: острая металлическая набойка пробивает кожаный сапог Вильфа, а может, и не только его, поскольку мужчина отпускает мои руки и прыгает на одной ноге.
Не разбираю ни слова в посылаемых вслед ругательствах: несусь прочь, сломя голову, босиком, вереща и призывая хоть кого-нибудь. Снова падаю, больно пропахиваю землю подбородком. Кто-то из преследователей стреноживает меня, метнув веревку с привязанными с двух сторон камнями. В два счета злодеи оказываются рядом. Быстро. И не подумаешь, что такие увальни могут так стремительно передвигаться, а я-то думала, что от них оторвалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шутки кончились: мне затыкают рот вонючей тряпкой и тщательно и умело связывают – ни дернуться, ни шелохнуться. Черноволосый приподнимает меня и усаживает под деревом, прислоняя спиной к стволу. Впору впасть в отчаяние – я начинаю подозревать, что никакой это не сон. Все происходит на самом деле: во сне не бывает так больно. Тело ломит от впивающихся веревок, ссадины щиплет. И страх – липкий, холодный и противный, как в ночных кошмарах; были ли они предвестниками того ужаса, что сейчас происходит со мной?
Меня накачали в том клубе чем-то запрещенным и вывезли в другую страну, в поле, где убивают людей богатые косплейщики? Похитили из дома? Последние моменты, какие я помнила, до того, как оказалась в этом странном месте, были о том, как мне стало плохо. А родные? Что с ними? Им тоже могли причинить вред. И даже если с мамой и бабушкой в данный момент все в порядке, то скоро не будет, как только они обнаружат пропажу единственного ребенка. Что сделают со мной? Убьют, изнасилуют, будут пытать?
Слезы льются по щекам, я начинаю тихонечко выть. Забиться в истерике не дают лишь путы, обвивающие меня с ног до головы.
– Боится, – констатирует белобрысый, обращаясь к черноволосому. Ждут, пока Вильф, хромая, дойдет до дерева, где я сижу.
Основательно же они подготовились. Маскарад на все сто! Длинные темные камзолы, расшитые затейливой вязью, кожаные сапоги и наручи, меховые накидки в такую жару. Луки, колчаны со стрелами, короткие мечи и топоры – увешаны оружием, как елки игрушками на Новый год. У всех окладистые, как у священнослужителей, бороды. Длинные волосы распущены и заплетены в тонкие косички у висков. Как на подбор, похитители крепко сбитые, невысокие, наверное, даже ниже меня ростом. А грим какой! Как он называется?.. Пластический? Крупные орлиные носы, заостренные уши. Отличаются только цветом волос: шатен, блондин и брюнет. Если их противники орки, то эти играют за гномов, не иначе. Но гномы не охотятся на людей! Хотя кто знает, что за сценарий в этом жутком сафари!
Черноволосый подходит вплотную. Судя по поведению, он предводитель этой компании.
– Я уберу кляп, а ты не будешь орать, понятно? Иначе я вырублю тебя, – трясет кулаком перед моим лицом он.
Зажмуриваюсь и киваю. Зачем орать? Ясно уже, что на помощь никто не придет.
Мужчина вытаскивает тряпку из моего рта, встряхивает пару раз и сморкается в нее, затем убирает за пазуху. Это что, его носовой платок? Живот сводит судорогой отвращения. Не о брезгливости стоит думать в такой момент, но тошнота подкатывает к горлу и от страха, нервов и омерзения меня выворачивает на землю всем, что я съела накануне.
Подошедший Вильф успевает наклонить в сторону мое тело, поправляет волосы. Надо же, какая забота от мучителя! Боится, что испачкаюсь? Я и без этого вся вымазана травой и землей. Белобрысый подносит флягу к моим губам. Отрицательно мотаю головой и отворачиваюсь. Мало ли что они туда намешали! Хватит с меня незнакомых напитков.
– Ты из Обители? – спрашивает старший, ничуть не смущенный моим унижением.
– Что за обитель? – еле шепчу пересохшими губами; горло горит от желудочного сока.
– Что ты делаешь на Землях Дрейвна?
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Шпионишь для орков? – повышает голос он.
– Послушайте, – я стараюсь говорить спокойно, чтобы не злить ролевиков, охотников, маньяков, кем бы они ни являлись, – я не знаю, как здесь оказалась, кто меня сюда притащил и зачем.
Они же и притащили. Скорее всего, чтобы убить и позабавиться.
