– Я не знаю правила вашей игры, – продолжаю попытки договориться или потянуть время, – что за Средиземье вы тут устроили. Если объясните правила…
Мою тираду перебивает блондин. Не дав договорить, он бросает всего одно слово черноволосому:
– Пришлец?
Тот смотрит на него, как на полоумного, за подбородок грубо поворачивает мою голову в сторону подельника и обнажает уши.
– Да вижу, что круглые, – произносит блондин. – Брэди, не кипятись!
– Новенькая, – хмыкает Вильф, присаживаясь на корточки рядом, – свеженькая.
С плотоядной улыбкой он проводит рукой по голой ноге под задравшимся платьем, и я захожусь в новом приступе страха.
***
Просыпаюсь от противного звука назойливого комара. Пробую отогнать его и не сразу понимаю, почему не получается шевелить правой рукой. Конечно же, меня приковали к повозке. Хотя спасибо, что не заставили лежать связанной, как гусеница.
В который раз пробую цепь на прочность. Нет, не вырваться. Куда мне, слабой девушке. Даже выбить столбик из бокового борта, куда прикрепили наручник, не вышло, хотя я усиленно пыталась первые несколько часов после пленения.
Острый ужас и паника ушли, оставив место тревожности и беспокойству за дальнейшую судьбу. По сути, кроме ограничения свободы, мои необычные похитители мне ничего плохого еще не сделали – не издевались, не били, не насиловали, если не считать домогательством руки Вильфа у меня под платьем. За недвусмысленные поползновения он, впрочем, получил нехилый удар в ухо от Кейла, блондина.
Мне задавали странные вопросы, ответов на которые у меня просто не могло быть. Даже некоторое подобие заботы проявили: накрыли шкурой, пока спала. Судя по разговорам, что они вели днем, меня собираются везти на показ какому-то Дрейвну; он у них вроде главного или короля, вот и решит, что со мной делать. Это все, что мне удалось узнать, и то по обрывкам фраз. Информацией со мной делиться явно не собираются.
Все больше склоняюсь к теории, что попала в телевизионное шоу, и съемки ведутся в какой-то теплой стране. Интересно, насколько законно хватать людей на улице (в моем случае – дома), без подписания документов? Или мама решила заработать и подмахнула согласие? Восемнадцать же мне только исполнилось, есть ли у родителей подобные права на детей? И ее непонятное поведение в последнее время. Неужели она способна на такие потрясения для родной дочери? Нет, не может быть. Однако другой правдоподобной версии у меня просто нет. Варианты с комой и бредом после бабушкиных травок я отмела: много времени прошло, в голове бы уже прояснилось. Да и слишком все реалистично вокруг: природа, звуки, запахи. Небо щедро усыпано миллиардами звезд. Я учила астрономию в школе, но эти созвездия не узнаю, даже Млечный Путь не нахожу. Другое полушарие? Не помню, видно ли там молоко Геры?
Воздух вкусный, тягучий, хоть ложкой ешь. И аромат жареного мяса. Желудок тут же отзывается ворчанием на мысли о еде. Голодная – вот от чего метафоры пошли. Кормить они меня там не собираются? Сами-то точно что-то готовят на костре.
Прислушиваюсь к негромкой беседе. Сидят недалеко от повозки. Знать бы еще, чей голос кому принадлежит. По интонации и типу определять «гномов» я еще не научилась, ну хоть имена иногда называют – можно более-менее реальную картинку происходящего получить.
– И все? Да здесь есть нечего! – Очевидно, кто-то недоволен выделенной порцией. А обо мне, чтобы мне оставить, вообще забыли?
– Да, Брэди, ты нарезал маленькими кусочками!
– Глотайте похлебку, хватит с вас. – Черноволосый, его хриплый, командирский бас.
– У нас целая лань в повозке, а мы куропатку на троих делим!
– Лань для короля, сколько раз говорить!
– Нашел, что ему подарить! – фыркает первый.
– И не говори, Вильф, не настолько уж вкусное мясо! Нашел, чем Дрейвна задобрить!
– Давайте отрежем ей одну ляжку!
– И как я ее без ноги королю понесу?
– Порубим на куски! На вертел да в печь!
– Ешьте, что есть, пока не отобрал!
– У нее очень сочные, мягкие ляжки!
Я слышу мечтательный голос Вильфа, и холодная дрожь бежит мурашками по позвоночнику, волной накатывает ощущение безысходности панического трепета. Они меня есть собрались? Я – та жирная лань? Вот зачем он меня лапал! Проверял на пригодность к жарке, да не той, о какой я думала! Что за шоу с каннибалами?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как назло, лохматый пони, стреноженный и пасущийся рядом, тыкается мне в лицо, языком слизывая соль с моей щеки, и я ору во всю силу легких от неожиданности и испуга. Вскакиваю на тележке, насколько мне позволяет длина цепи, дергаю, сбивая запястья в кровь и ломая ногти. Дешево свою жизнь я не продам: буду кусаться, царапаться, сопротивляться, насколько хватит сил!
– Какая муха тебя укусила? – Брэди поспевает ко мне раньше собратьев. – Чего вопишь? Тебя режут, что ли?
Он влезает ко мне на повозку, приближается, тянется руками, но я так беснуюсь, вцепившись в поручни, в надежде их оторвать и освободиться, что телега раскачивается из стороны в сторону. Мужчина не удерживает равновесие и, падая, сбивает и меня. Ударяюсь головой о деревянный настил и до боли выкручиваю прикованную руку. Брэди приземляется аккурат между моих раскинутых в стороны ног, утыкается носом в живот, рычит, клацает зубами. Он меня живьем есть будет? Вцепляюсь ему в волосы что есть мочи. Теперь он кричит вместе со мной, отдирая от себя мои руки вместе с длинными прядями.
Вильф и Кейл стоят поблизости, не вмешиваются. По булькающим звукам, раздающимся сквозь бороды, догадываюсь, что они ржут над черноволосым.
– Что, Брэди, хороша человечка? – по тону Вильфа слышно, как он рад расквитаться с другом за свой утренний позор.
– Не знал, что тебе нравятся лысые бабы! Смотри, как под тобой трепыхается!
К моей чести, Брэди не сразу удается разжать мои сведенные от ужаса пальцы. Я знаю, что бороться с ним бесполезно, и если чудом вырублю одного, остальные не дадут мне шанса сбежать, но дикий страх быть съеденной заживо прибавляет сил, и я умудряюсь зарядить коленом в пах почти уже слезшему с меня гному.
– Сука! – сквозь стоны выдавливает Брэди. Он сучит ногами по полу повозки, держась за причинное место.
Новый взрыв хохота раздается за бортом, однако быстро сменяется криками боли и грязными ругательствами: черноволосый каким-то образом умудряется выбить балясину, внушительный поручень с треском отскакивает в сторону Кейла и Вильфа. Секунда, и вот уже эти двое валяются у колес, зажав сочащиеся кровью крупные носы.
Досадно, что сломанный поручень был не с моей стороны, а то бы только пятки сверкали! Я забиваюсь в угол повозки, в кучу из наваленных шкур, мешков и каких-то тряпок, и не замечаю, как начинаю тихонько подвывать от бессилия под смех теперь уже Брэди над остальными.
Обнимаю колени, утыкаюсь в них лицом и молюсь в надежде на счастливый случай или проведение. Вдруг кто-то спасет меня? Жаль, Макс здесь вряд ли появится: мой верный рыцарь остался далеко, за тридевять земель.
– Что с тобой не так? – раздается совсем рядом. Чувствую дыхание на шее и приоткрываю глаза. Вильф с распухшим, красным носом, ставшим чуть ли не в два раза больше, тянет меня за цепь. – Орешь все время, как дракон перед случкой!
У него на самом деле такой выдающийся нос? Бутафорский бы отвалился от удара и не опух бы.
– Куда бежать собралась? Кругом ни души. Только орочьи отряды-разведчики. Съели бы тебя, даже косточек не оставили, – более миролюбиво добавляет мужчина.
– Посмотрел бы я на тебя в ее мире, – гундосит Кейл. – Брэди, может, расскажем, что да как, объясним ей? Девчонка тупая, как я погляжу. Надо, чтоб разжевали.
Да! Давно пора посвятить меня в ваши правила, пока я от страха в штаны не наложила или горло не сорвала, или сердце не остановилось. Но все это я шепчу про себя, боясь сказать хоть слово, чтобы не нарушить их настрой не делать из меня вкусный ужин.
– С пришлецами я не возился, делать мне больше нечего, – фыркает в мою сторону Брэди, и я еще сильнее зарываюсь в тряпки.
