Он встает и делает нелепое движение ногами (пытается скрыть боль?), затем протягивает огромную пятерню в мою сторону. Инстинктивно вжимаю голову еще сильнее в плечи, зажмуриваюсь в глупой попытке стать незаметнее. Гном шарит за моей спиной и достает что-то продолговатое и тяжелое, завернутое в ткань.
– В пекло Дрейвна! Вильф, тащи вертел!
Брэди с грохотом кидает это «что-то», и я подскакиваю и в изумлении смотрю на мертвую косулю, лежащую на полу тележки.
– Давно бы так! Королю другую подстрелим! – Вильф с радостью потирает руки.
– Не меня есть собрались, – вымученно и облегченно вздыхаю я, с опозданием понимая, что произнесла фразу вслух.
Три пары глаз таращатся на меня с удивлением, скорее сказать, глядят, как на последнюю дуру.
– У нее мозги, наверное, при переходе сгорели, – задумчиво тянет Вильф, а Кейл и Брэди ему согласно кивают.
Глава 8
Меня пригласили, вернее сказать, настоятельно рекомендовали разделить с ними ужин, пообещав после трапезы рассказать, что происходит. Больше не сопротивляюсь и не собираюсь бежать. Да и к чему это делать ночью и на голодный желудок? Теперь, когда опасность быть съеденной миновала, можно оценить реальную обстановку и выстроить план дальнейших действий. В незнакомой стране без паспорта, других документов, без знания языка далеко не уйдешь. И куда идти? В какую сторону? Босиком и в тряпье, что осталось от моего платья, мигом попадешь в другие неприятности или сгинешь где-нибудь в кювете без воды и еды. Так что пусть везут меня, куда хотели: туда, где есть люди. А там найду консула или посла и попрошу помощи, мол, удерживают меня против воли бессовестные шоураннеры.
Зачерпываю суп и дую на обжигающую жидкость. Похлебка, как они ее называют, на удивление вкусная. Или я такая голодная, что не в состоянии оценить блюдо критически. Мешанина или солянка было бы более точным названием. То, что я знаю и могу определить на вкус и внешний вид в неярком свете костра, – картошка и морковка. Нарезаны такими крупными кусками, что приходится откусывать и долго жевать, а потом запивать бульоном. Еще куча каких-то корений или корнеплодов и мясо, как основной ингредиент.
Ложка под стать похлебке: тяжелая, большая, не помещается в рот. Ручка с металлическими загогулинами и разноцветными камушками. Не доработали реквизит. Такая посуда больше подходит для знати, королей или эльфов, но никак не для разбойников с большой дороги. Кто знает, а вдруг мои похитители – воры? По сценарию? Ну никак не вяжется нарочитая роскошь с их внешним видом.
Внушительных размеров котел над костром тоже украшен затейливой вязью. Увидев его почти до краев наполненным супом, я подумала, что гномов здесь не трое, а гораздо больше. Невозможно столько съесть даже вчетвером – с моей помощью. Однако сейчас, наблюдая за тем, как стремительно, под громкое чавканье, опустошается «кастрюлька», просто не представляю, как в них вмещается столько пищи.
Заметив мой взгляд от котла к мужчинам, ловко орудующим ложками, и обратно, Вильф спрашивает:
– Не наелась?
Качаю головой, показывая, что мне хватит, эту порцию с трудом доедаю, но мужчина по-своему расценивает мой жест.
– Не боись! Ща мясо зажарим, поделимся.
– Куропатка еще осталась, держи! – Кейл протягивает мне жареное крылышко, точнее, крылище. В моем представлении куропатки – маленькие птички, а здесь конечность минимум от индейки. Съесть такое количество пищи и хотеть еще? Выпрашивать лань у Брэди? У них желудки с ведро, что ли?
– С… спасибо, – выдавливаю тихо, боясь озвучить отказ, чтобы не нарушить шаткое перемирие. Вонзаю зубы в птицу и невольно вздыхаю, не веря, что смогу осилить добавку.
Вильф подмигивает мне, улыбается добродушно, как будто мы с ним не дрались несколько часов назад.
– Вот, правильно, жуй! А то пока лань приготовится, живот к спине приклеется!
Они что, задумали сменить тактику и умертвить меня другим способом, накормив до смерти? Надо заговорить им зубы, пока еще добавки не отвесили, да и выяснить все наконец. Может, зря себя накручиваю и строю планы по спасению, и все разрешится чудесным образом?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Кто вы? – Хочу взять ситуацию под свой контроль и первой начать разговор. Пока они наедятся, успеют еще несколько раз проголодаться.
Брэди ковыряет ножом в зубах, сплевывает и называет имена мужчин, которые я и без этого уже знаю, а потом замолкает и смотрит выжидательно на меня. Спохватываюсь, что он ждет моего представления.
– Я Глаша. Глафира.
Обойдутся без фамилии. Мне они свои настоящие имена не назвали, только игровые псевдонимы. Надо было тоже придумать себе что-нибудь позабористее. Галадриэль Красноволосая? Глоксиния Конопатая? Нет, тут уместнее Глаша Тридцать Три Несчастья…
– Ты из Ньезфилда?
Вот как, продолжают поддерживать игру вместо честного объяснения. Кто сказал, что я не могу играть вместе с ними? Глядишь, вытяну понемногу ценную информацию, составлю настоящую картинку.
– Я из Подмосковья.
– Так называется твоя страна, человечка? – Кейл неподалеку уже разделывает лань. Вот же проглоты!
– Это не страна, скорее, графство.
– Не слышал о таком.
– Можно подумать, ты много пришлецов встречал, – скалится в сторону блондина Вильф.
Носы у обоих распухли до нереальных размеров. Наверное, гидрогель какой-то внутри накладок. Остановил кровь и разбух от нее. Мешает же, наверняка дышать трудно. На их месте я бы давно избавилась от бутафории. Гримеры потом все поправят, или монтажеры порежут кадры, как надо. Или наше шоу в прямом эфире? Тогда засада. Правду мне не скажут, будут и дальше пудрить мозги.
Слово-то какое глупое – пришлец. Не первый раз уже слышу от них. Что означает? Чужая, пришлая?
– Забудь о своем мире, Глафира, – придвигается поближе Брэди, поглаживает по спине, будто утешая, – теперь ты житель Тривинда.
«Житель сказочного королевства», – приходит на ум, и я не могу сдержать почти истерический всхип и закрываю лицо руками, боясь рассмеяться. Кто знает, как отреагируют. Брэди тут же обнимает меня своими лапищами и притягивает к широкой груди.
– Не плачь. Привыкнешь, обживешься. Дрейвн тебя в обиду не даст. Он справедливый.
Приехали. Убить бы их сценариста! Никакой последовательности: то насилуют, то жалеют. И впрямь не расплакаться бы на утеху публике по ту сторону экрана. И так уже развеселила народ на месяцы вперед. Глубоко вдыхаю, приказываю себе успокоиться. Вопросов миллион, ответы – как квест: придется постараться, чтобы добыть, а новый приступ паники делу не поможет.
– Ты расскажешь мне про Тривинд? Что тут у вас и как? – подыгрываю черноволосому, бормоча слова ему прямо в камзол.
– Брэди, она просит тебя стать Приставником, – слышу голос Вильфа и обиду в нем. Еще одно незнакомое слово. Ну достали уже, ей богу!
– И я буду им! – чуть ли не торжественно заявляет тот, еще сильнее прижимая к себе. Протестующе пищу, хлопаю мужчину по спине – раздавит же!
Он отстраняется, но не отпускает меня, держит за плечи на вытянутых руках. В глазах не просто радость или удовольствие, а что-то другое. Гордость? Мой ход в этой жуткой игре, и что выпадает? Во что еще я вляпалась?
Брэди мягко, почти ласково убирает с моего лица волосы, поправляет запутавшуюся в них цепочку. Волоски намертво замотались вокруг звеньев, и гном достает кинжал и склоняется ближе, чтобы отрезать их. Чувствую его горячее дыхание у себя на щеке, зажмуриваюсь и собираю всю волю в кулак, чтобы не дернуться, не заорать, снова не попасть в идиотское положение. Он не перережет мне шею, просто хочет помочь – нечего бояться.
Гном быстро освобождает меня из плена, достает кулон из-за ворота и кладет его поверх платья.
Спустя несколько секунд понимаю, что не слышу ничего, кроме цикад. Брэди молчит, не трогает меня; Вильф не гремит больше вертелом; даже топор Кейла утих над тушей. Открываю глаза и в который раз вижу всех троих рядом, глазеющих на бабулин подарок.
