Матрос с фрегата. Рассчитываешь отделаться галерами? Как бы не так!
Монах. Но ведь суд не принимает решений заранее!
Матрос с фрегата. Если бы ты, долгополый, присутствовал при суде столько, сколько я, то не стал бы болтать глупостей. Если цыпленок зажарен, ты съешь его, все равно – прочитаешь ли молитву перед едой или нет. Суд тоже вроде молитвы перед обедом. Просто так уж установлено, чтобы перед тем, как тебя вздернуть, были сказаны и записаны определенные слова. А вздернут тебя так или иначе, если даже ни один судья не вымолвит ни слова.
Чернобородый. Похоже, что на этот раз нам не выкрутиться. Эх, не следовало мне жениться на вдове. Плохая примета.
Монах. Да еще на вдове живого человека. Это уж и вовсе грех.
Чернобородый. Не надо было тебе венчать нас, вот что, раз он жив. Да еще и отпеть живого человека перед этим. Вот за это бог нас и наказывает.
Монах. Разумеется, это грех. Если бы я отпел его мертвого, все было бы в порядке: он смирнехонько лежал бы на дне и не смог бы стоять за штурвалом и поворачивать корабль. Но, значит, грешники те, кто позволил ему остаться в живых. Вот их бы и вешали, а при чем тут я?
Чернобородый. Ладно. Одно утешение – что сберег он свою жизнь ненадолго. Слышишь, Колон? Все равно тебя повесят первого. Подумай, насколько лучше было бы, позволь ты моим ребятам тихо, спокойно выбросить тебя за борт. Клянусь телом господним, это куда приятнее. Уж я-то знаю разницу.
Матрос с фрегата. Да, по тебе видно, что ты не раз выплывал, да и из петли выскальзывал. Ну, у нас не выкрутишься, хоть петля и будет намылена на совесть.
Чернобородый. Ладно уж. Только чтобы мыло было хорошим и пахло.
Графиня. А я рада, что его тогда не утопили. Если бы это удалось, я думала бы, что мы несем кару за мой грех. А теперь совесть моя чиста.
Монах. Ну, как же. Словно бы вы не ухитрились в один день побывать замужем за двумя.
Графиня. Преподобный отец, вы плебей. У нас вы этим никого не удивили бы.
Монах. Не лучше ли думать о делах более достойных в ожидании часа, когда всевышний призовет нас к себе?
1-Й Матрос. Похоже на призыв на военную службу: такой же стол, да и в словах столь же мало смысла.
Монах. Всевышний задаст тебе один вопрос…
Чернобородый. Это я ему задам. А именно: на кой черт ему понадобилось так долго хранить дурака адмирала?
Колумб. Господь хотел, чтобы я послужил орудием вашего наказания за многие грехи. И ее тоже.
Графиня. Бедный Кристобаль, перед смертью он стал говорить напыщенно, как придворный поэт, которому хорошо платят.
Колумб с упреком смотрит на нее.
Лучше скажи, Кристобаль: ты ведь любишь меня, правда?
Колумб. Да.
Чернобородый. Вот наглая девка!
Графиня. И тебе не жалко, что тебя повесят вместе с нами?
Матрос с фрегата. Не надейся. Тебя не повесят.
Колумб. Слава богу. Тогда мне не о чем сожалеть.
Матрос с фрегата. Ее, как пиратскую потаскуху, отдадут в веселый дом для матросов. Там она станет делом искупать свои грехи.
Колумб напрягается, словно пытаясь порвать веревки. Затем снова застывает.
Графиня. Ведь ты не хочешь такой судьбы для меня, милый? Тогда спаси меня!
Колумб. Как?
Графиня, подойдя, шепчет ему на ухо. Колумб, помедлив, отрицательно качает головой.
Колумб. Нет. Если бы я мог спасти одну тебя… Но остальные должны понести кару. И я в том числе.
Графиня. Ты безжалостен! Подумай, что со мной произойдет!
Чернобородый. Да ничего особенного. Разница не так уж велика. Жаль только, что я не смогу туда заглянуть.
Появляются судьи – трое королевских офицеров. Матросы помогают связанным подняться на ноги.
Председатель. Ну, я думаю, это не займет много времени, зато потом с аппетитом пообедаем. Итак, что мы имеем? На пиратском корабле захвачены лица, из коих четверо мужчин и одна женщина признаны главарями. По всем законам божеским и человеческим должно повесить их за шею, чтобы они висели так, пока не умрут. Что думаете вы, достойный дон?
1-й член суда. В каком порядке их будут вешать?
Председатель (благодушно). Да не все ли равно, в каком? Кто ближе к виселице, с того и начнем.
1-й член суда. Вы глубоко заблуждаетесь, благородный дон. Порядок, в каком приговоренные должны быть повешены, – важное дело. Я считаю, что в первую очередь должен быть повешен матрос.
Председатель. Почему?
1-й член суда. Потому, что подчиненный не должен видеть, как будут вешать его начальников. В противном случае это поведет к нарушению дисциплины и подрыву уважения со стороны нижних чинов к вышестоящим.
2-й член суда. Вы не правы, достойный дон. Повешение следует производить строго в порядке субординации, по старшинству. Первым надлежит быть повешену так называемому адмиралу, вторым – капитану, третьим – капеллану…
Монах. Имею вопрос к суду.
Председатель. Третьим, вам же сказали – третьим!
1-й член суда. А я считаю – вторым! После матроса. От младших к старшим.
2-й член суда. От старших – к младшим! Как по-вашему, достойный дон, в каком порядке распределяются блага и привилегии? А ведь повешение в данном случае – благо, ибо является искуплением содеянных ими преступлений.
1-й член суда. А в каком порядке, достопочтенный дон, убивают людей хотя бы на войне? А ведь повешение тоже имеет какое-то отношение к смерти.
2-й член суда. Настаиваю на своем мнении. Субординация прежде всего.
1-й член суда. А я – на своем. Прежде всего дисциплина.
Председатель. Прения сторон окончены. Объявляется приговор: после глубокого и всестороннего обсуждения, согласно следующим параграфам Уложения о наказаниях…
Монах. Но я имею вопрос к суду!
Председатель. Если станете перебивать, я прикажу повесить вас дважды. О чем там еще спрашивать? Все и так ясно.
Монах. У меня вопрос процедурного характера.
Председатель. Ну, что там у вас?
Монах. Кто будет напутствовать нас перед казнью?
Председатель. Наш капеллан.
Монах. Я хотел бы повидать его перед этим.
Председатель. Увидите в свое время. Итак, согласно упомянутым статьям, четверо из подсудимых, лица мужского пола, приговариваются к повешению. Женщина будет отправлена в место, где ей предоставят возможность раскаяться в содеянном. Повешены осужденные будут все разом, дабы не нарушить никаких требований ни устава, ни здравого смысла.
1-й член суда. Воистину Соломоново решение.
2-й член суда. Прекрасно. И все же субординация…
Председатель. Где капеллан? И палачу пора начинать. Еще обедают? Я приказал, чтобы их накормили пораньше.
Матрос, подойдя, что-то тихо сообщает.
Что же они, даже подняться не могут?
Матрос с фрегата. Все в лежку, ваше превосходительство. Валяются в собственном…
Председатель. Выражайтесь прилично!
Матрос с фрегата. Пустые бутылки – и откуда они их столько взяли? И скорлупа кругом. Жарили яичницу. После нашей солонины…
Председатель. Молчать! Кто же это им подсунул? (Монах скромно потупляет взор.) Вот незадача! Нет, их просто невозможно оставлять надолго без дела.
Монах. Так кто же будет напутствовать нас, ваша милость?
Председатель. Да погодите вы! Не до вас.
Монах. А между тем я мог бы оказать помощь правосудию – напутствуя остальных.
1-й член суда. По-моему, это в рамках закона. Преступления еще не лишают его права быть посредником между осужденными и господом. Напротив, как лицо сведущее, он…
2-й член суда. Нет, я протестую.
1-й член суда. Почему же, достопочтенный дон?
2-й член суда. А кто исповедует и причастит его самого?
1-й член суда. А его потом доповесим. Когда наш проспится.
Председатель. Выражайтесь приличнее: выздоровеет.
2-й член суда. Но ведь приговор уже вынесен.
1-й член суда. Вот именно, приговор вынесен.
2-й член суда. И в приговоре сказано, что они будут повешены одновременно. Я согласен с приговором, хотя он и отступает от субординации. И настаиваю на его буквальном выполнении. Если мы повесим троих сейчас, а четвертого потом, то приговор не будет выполнен буквально.
1-й член суда. Не беда, зато дух его будет соблюден.
2-й член суда. Я расцениваю ваше заявление как проявление неуважения к суду.
