Дело быстренько замнут, и был ли на свете некий Эрван Гвент, нет ли… Кто вспомнит? Может, несколько старых солдат на перевале… Да ещё Хлыст: небось качнёт головой и подумает: не оправдал моих надежд – а я-то с ним возился!
Эрван почувствовал, как намокла ткань повязки: слёзы покатились градом. Он силился унять их… не вышло.
«Слишком много свалилось… Слишком. Ничего, Эрван: соберись, потерпи. Если жить не получается – хоть умри как следует!»
Он сглотнул, расслабил мышцы – дрожь в плечах прекратилась, не успев толком начаться. Дыхание мало-помалу выровнялось, сердце перестало колотиться о рёбра.
Будь что будет…
Через пару минут он сумел взять себя в руки – и не выдать страха, когда повозка наконец замерла.
– Всё, кадет. Вылезай. Последняя остановка.
* * *
Палящее солнце укоротило тени от лип во дворе академии, выбелило щербатые плиты под ногами. Эрван опустил голову – после карцера свет нещадно резал глаза.
Его поставили во вторую шеренгу, вместе с остальными.
Парадный дублет с чужого плеча нещадно жал под мышками, жёсткий воротник врезался в шею – головы не повернуть. Плац заслоняли плечи и голова здоровенного кадета из старших. Почти все, что мог видеть Эрван, – бритый затылок, капли пота на распаренной шее да тёмное пятно между лопаток. Эрван скривился, чувствуя, как противные струйки текут по его собственной спине.
«Ничего, потерпишь! Не гневи судьбу, парень! Хоть червям на корм не пошёл – уже недурно!»
Когда морские пехотинцы сдавали его с рук на руки охране академии, когда с него сдирали заскорузлую рванину, споро и умело окунали в лохань с обжигающей водой – он не задал ни одного вопроса. Когда его, словно бесчувственную куклу, упаковывали в парадку и под локти вели на плац – он молчал.
«Слишком много свалилось… Слишком».
Но весеннее солнышко ласково щекотало кожу, лицо обдувал свежий ветерок, и Эрван, зажатый в плотном строю, будто горошина в стручке, мало-помалу начал оживать.
После часа ожидания Эрван ощутил наконец: всё, что он видит сейчас, – близко и реально, а ночной поединок, допрос и сырая темнота камеры начинали казаться дурным сном.
«Похоже, всё-таки не убьют, – заключил он и отважился на улыбку: в конце концов, кто его увидит – в заднем-то ряду? – Ладно, а дальше что?»
Вместе с желанием жить появились и вопросы, а вместе с ними – опасения.
Он зябко повёл плечами: будто на миг снова повеяло тюремным холодом.
Стиснул зубы.
«Что ж, посмотрим! И послушаем…»
Округлые фразы Студня вязли в тягучем зное. До края шеренги доносились лишь отдельные слова: «Честь… Ответственность… Впервые в истории…»
Перевалило за полдень. Бриз ослабел, и в раскалённом воздухе медленно растеклась вонь из сыромятного квартала по соседству – пришлось дышать ртом.
Эрван перенёс вес тела с одной ступни на другую, снимая нагрузку с ноющих мышц. Осторожно, стараясь не задеть язвы от верёвок, принялся массировать кисти.
– Баран старый!
Сказано было тихо, но с чувством.
Эрван покосился вправо, на соседа, – тот украдкой сплюнул под ноги, продолжил брюзгливой скороговоркой:
– Битый час рассыпается, а по делу ни словечка. Как всегда – ни тпру ни ну…
Стоящий впереди старшекурсник ловко и незаметно пнул болтуна в голень. Больше никто открыть рот не рискнул.
По шеренгам прошёл еле слышный шелест – кадеты равняли строй. Эрван вытянулся во весь свой невеликий рост, силясь разглядеть хоть что-нибудь.
Начальник академии при полном параде выглядел ещё нелепей обычного: маленькая голова с редкими седыми волосами; грузное, как у кита, тело, затянутое в чёрный мундир; обширный живот, под которым еле угадывался широкий ремень.
Как он застегнулся-то? Вряд ли сам – у него ж руки на пузе не сойдутся! Удар его не хватит – на солнцепёке?
Эрван ухмыльнулся.
А и пусть! Зато им всем точно не до него станет…
На дряблом лице начальства проступила усталость пополам с облегчением – церемония подходила к концу. Студень кое-как развернул пергамент и, еле шевеля губами, принялся зачитывать фамилии. Горластый офицер из флотских повторял их на весь плац. Передний ряд ожил: один за другим старшие подходили за назначениями. Пара напутственных слов, короткое рукопожатие – и вчерашний пятикурсник становился офицером флота.
Эрван ощутил неожиданный укол зависти: эти не будут год тянуть матросскую лямку… Офицерские каюты на корме – это вам не гамак рядом с вонючим гальюном! Им не придётся драить палубу до боли в пояснице. Они не обдерут ладони о снасти. И линёк боцмана их не коснётся… А всего заслуг-то – оказаться в академии на год раньше!
«Ты ж раньше не завидовал, парень? С чего вдруг сейчас? – Долго размышлять не пришлось. – Будь я на год старше, плевать мне и на Брианта, и на папашу его. И в карцере не оказался бы! Вся жизнь по-другому! Эх, чего уж теперь…»
Пока общее внимание было приковано к центру плаца, Эрван осторожно глянул на сокурсников. Череда угрюмых лиц не оставляла сомнений – завидовал не он один.
«Ага! Только причины разные…»
Эрван украдкой облизал пересохшие губы.
А с другой стороны… Лучше уж матросский кубрик, чем верёвка на шею, карцер или каменоломни! Раз его перед самым построением вытащили из камеры, дали помыться да ещё и в парадную форму одели… Наверное, обошлось?
Или нет?
Передняя шеренга мало-помалу редела. Ещё полчаса – и последний из старших, гордо зажав в руке листок с назначением, прошествовал через Вольную дверь.
Наступал их черёд.
Эрван втянул живот, расправил плечи. Больше ничто не заслоняло обзор, и он ясно видел, как Студень, тяжело отдуваясь, вручил Хлысту список назначений и отбыл.
Ну да… Офицерский свежачок он поздравил сам, а лично распределять матросов – много чести!
Впрочем, такому развитию событий Эрван был только рад: чем дальше начальство, тем лучше. А наставник… он почти свой, с ним уж как-нибудь…
Высокий, тощий и узкогрудый, Хлыст, тем не менее, на голос не жаловался – помощь дежурного офицера ему не требовалась. Дело пошло ещё быстрее, и скоро из трёх дюжин сокурсников на плацу осталось меньше половины. Эрван с тревогой вслушивался, боясь пропустить своё имя.
Почему не вызывают? Его фамилия в начале алфавита, чего они ждут?
Украдкой он глянул в угол между стеной и деревьями – туда, где высился позорный столб. Пользовались им редко, и Эрвану там стоять не пришлось, но… всё когда-то случается в первый раз.
Что, если его вытащили специально? Если наказание просто отложено? Чего проще – дать надежду, а потом… Все получат назначения, навсегда покинут академию, а его привяжут… там? А дальше что – обратно в карцер?
Эрван стиснул зубы. Задержал дыхание, насколько хватило сил. Медленно и бесшумно выдохнул.
«Не паникуй! Если б хотели поизгаляться, начали бы сразу, перед всеми. Пример и все такое… А сейчас – какой смысл?»
Эрвану чуть полегчало. Ровно настолько, чтобы спокойно дождаться выкрика: «Гвент, Эрван!»
Когда он, подобно остальным, шёл за назначением, ноги его почти не дрожали.
– Кадет Гвент! – гаркнул Хлыст, когда Эрван встал перед ним. – Лёгкий рейдер «Горностай»!
Затем добавил тише.
– Поздравляю!
И почти шёпотом, одновременно с рукопожатием:
– Когда всё закончится – зайди ко мне.
Эрван с удивлением воззрился на Хлыста: выглядел тот почти как обычно, но готовому к неприятностям Эрвану показалось, что в глазах наставника мелькнуло сомнение пополам с тревогой.
Что за… Получается – ещё не все?
Впрочем, размышлять было некогда. Эрван кивнул, сделал чёткий поворот через левое плечо. Так или иначе, его учёба закончилась куда лучше, чем могла бы. Как и остальных, его ждала Вольная дверь, а разговор… Это только разговор – за него не сажают!
Перед дверью Эрван застыл на миг. Опустил плечи, будто ожидая привычного окрика «Стоять!».
И повернул ручку.
Глава 3
Коридор почти не изменился. Те же грязноватые стены, кое-как задрапированные древними штандартами с бог весть каких судов. Тот же, со стёртым до неузнаваемости рисунком, изразцовый пол. У выхода – тёмные силуэты караульных и два крохотных окошка, скупо пропускающих дневной свет. Дальше, у лестничного пролёта, – массивная дверь каптёрки.
Четыре года назад он с бьющимся сердцем миновал охрану. Робко озираясь, прошёл по коридору и сдал форму горного пехотинца. Ту самую, что на заставе ему когда-то собирали «на вырост». Подарок от тех, кого больше нет…
Эрван с досадой поморщился:
«Ещё поплачь, дурень! Забот других нет?»
К приходу Эрвана выпускники заполонили всё помещение. Одни сбились в длинную очередь – от каптёрки почти до выхода. Другие, не теряя времени, стаскивали парадку: разорвёшь, не дай бог, – каптёр напоследок голову снимет! Кое-кто бродил вдоль стены, где в ряд выстроились мешки с бирками: пока хозяева теряли время на плацу, их пожитки спустили в коридор во исполнение старой традиции: получил назначение? И молодец, иди себе с Богом. А внутри академии тебе больше делать нечего.
