Дарованная нам свобода слова уже начинает входить в противоречие с законом. Как можно реалистично описать персонажа с наклонностями насильника-садиста, если вы сами никого не изнасиловали? Как можно создавать увлекательные, остросюжетные книги и фильмы, если живешь скучной, размеренной жизнью?
Законы, запрещающие ездить по тротуарам, чувствовать столкновение с человеческими телами, сбиваемыми капотом вашего автомобиля и вдребезги разбивающими ваше ветровое стекло, эти законы являются экономически репрессивными. Стоит всерьез задуматься над ними, и понимаешь, что ограничение доступа к фильмам о потребителях героина и прочих наркотиков есть не что иное, как ограничение свободы вашего ремесла. Невозможно писать достоверные книги о рабстве, если работорговля запрещена правительством.
Все, что основано на «реальной истории», продается гораздо успешнее, чем продукт чистого вымысла.
Но затем, извините, ваши семь минут истекли.
Вообще-то это не такая уж и скверная новость.
Писательские семинары отличает аспект, присущий речевой терапии: они дают возможность выговориться.
Существует мысль о том, что литература – нечто вроде хорошо защищенной лаборатории, позволяющей исследовать самого себя и окружающий мир. В ней можно экспериментировать с персонажами, характерами и общественными структурами, примерять костюмы и социальные роли, чтобы попытаться понять, что г. з этого может получиться.
Все нужное там уже имеется.
Один позитивный аспект в этом есть. Наверное, это самое осознание и фиксирование реальности даст нам возможность прожить жизнь более интересно. Может быть, мы не повторим былых ошибок. Не будем жениться на алкоголичке. Избежим нежелательной беременности. Потому что теперь-то мы знаем, каким нудным и несимпатичным станет описываемый нами персонаж. Или женский образ, который никогда не будет воплощен на экране Джулией Роберте. Вместо того чтобы следовать в жизни образцам умных и храбрых, но нереальных, вымышленных героев, мы, может быть, станем жить умно и храбро, чтобы наши вымышленные герои брали пример с нас самих.
Подчинить себе историю своего прошлого – зафиксировать ее, исчерпать до самого конца, – это умение может позволить нам войти в будущее и написать правильную историю. Вместо того чтобы позволить жизни просто идти своим чередом, мы сумели набросать сюжет своей собственный жизни. Мы обретем сноровку, которая понадобится нам, чтобы принять такую ответственность. Разовьем в себе способность воображать все более и более точные детали. Сможем более четко фокусировать внимание на том, что следует улучшить, усовершенствовать, отшлифовать.
Вы хотите счастья? Хотите покоя? Хотите быть здоровым?
Любой хороший писатель скажет вам так: «Хочешь быть счастливым, будь им». На что же это похоже? Как можно показать счастье – смутное, абстрактное понятие – при помощи написанного на бумаге слова? Не говорите, а покажите. Покажите мне «счастье».
Таким образом, обретение писательского мастерства означает, что вы учитесь смотреть на себя и окружающий мир как на самый крупный план киноэкрана. Если не что-то другое, так хотя бы умение писать, быть может, заставит вас пристальнее присмотреться к окружающему миру, по-настоящему увидеть его, хотя бы для того, чтобы воспроизвести его на странице текста.
Кто знает, вдруг, приложив еще немного усилий и рефлексии, вы сможете прожить тот вид истории жизни, которую захочет прочитать литературный агент.
Или, может быть… может быть, весь этот процесс – всего лишь наша подготовка к чему-то большему? Если мы способны размышлять и знаем собственные жизни, то, возможно, сумеем не проспать будущее и сможем сами творить его. Кто знает, вдруг весь наш поток книг и фильмов – это путь человечества к осознанию собственной истории. Вариантов выбора. Всех прошлых попыток улучшить мир.
Для этого у нас есть все: время, технология, жизненный опыт, образование и отвращение.
Что было бы, если бы был снят фильм о войне и никто не пришел его смотреть?
Если мы слишком ленивы, чтобы учиться истории нашей истории, то, может быть, нас научат сюжеты. Может быть, это наше «был там-то, делал то-то» убережет нас от провозглашения очередной войны? Если война не предусмотрена сюжетом, то стоит ли тогда беспокоиться? Если война «не сможет найти себе зрителей». Если мы поймем, что война намеренно проиграна на следующий же день после ее начала, то вряд ли кому-то взбредет в голову затеять новую. Войны не будет очень, очень долго.
А после этого что будет, если автор предложит совершенно новую историю? Новый образ жизни, перед которым невозможно устоять и…
Извините, но ваши семь минут истекли.
Битва титанов
Они прибывают сюда из-за гор, чтобы здесь умереть. Сегодня пятница, тринадцатое июня. Сегодняшней ночью будет полнолуние.
Они прибывают сюда, раскрашенные и разукрашенные в пух и прах. Выкрашенные в поросячий цвет, щеголяя огромными свиными рылами – их мягкие розовые уши резко выделяются на фоне голубого неба. Они прибывают сюда, украшенные огромными желтыми бантами, сделанными из крашеной фанеры. Они прибывают сюда, выкрашенные в лазурный цвет, приняв обличье гигантских акул с огромными спинными плавниками. Или же выкрашенные в ядовито-зеленый цвет, в окружении крошечных раскосых инопланетян, столпившихся под серебряным блюдцем радара, и испуская цветные стробоскопические лучи.
Они прибывают сюда, перекрашенные в черный цвет, со слепящими мигалками «скорой помощи». Или же выкрашенные в пятнистый коричневый камуфляж пустыни и разрисованные самодельными карикатурами, на которых боевые снаряды с ревом гоняются за восседающими на верблюдах арабами. Они прибывают сюда, и за ними тянется шлейф дыма для спецэффектов. Настоящие пушки, сваренные из труб и стреляющие черным порохом.
Они прибывают сюда, щеголяя названиями вроде «Зеленый гангстер», или «Викинг», или «Бобровый патруль», из засушливых пшеничных городков, таких как Меса, или Чини, или Спраг. Числом всего восемнадцать, они прибывают сюда, чтобы здесь умереть. Умереть и родиться заново. Быть уничтоженными и спасенными, чтобы вновь вернуться сюда на следующий год.
Сегодня они будут таранить и крушить друг друга, чтобы потом быть собранными по частям заново. То есть власть сегодня принадлежит жизни и смерти.
Они прибывают сюда, чтобы принять участие в Великой Битве Комбайнов.
Сюда – значит в Линд, штат Вашингтон. Население городка Линд составляет 426 человек, а сам он затерялся среди засушливых холмов восточной части штата Вашингтон. Город словно жмется к зерновым элеваторам компании «Юнион грэйк», которые выстроились вдоль железнодорожных путей Северной Берлингтонской ветки. Улицы пронумерованы – Первая, Вторая, Третья – и также тянутся вдоль железной дороги. Улицы, которые пересекают железнодорожное полотно, начинаются с улицы Н, если вы въезжаете в городок с запада. После нее идет улица И, затем Л. А вместе взятые они составляют слово НИЛЬСОН – это фамилия братьев Джеймса и Дутала, которые основали этот городок в 1888 году.
Главный перекресток – пересечение улиц Второй и И – застроен двухэтажными конторами и магазинами. Самое внушительное сооружение центральной части городка – выцветший, в стиле арт-деко, розовый фасад Филипс-билдинг, здесь расположился кинотеатр «Эмпайр», который вот уже несколько десятилетий закрыт. Самое симпатичное здание – отделение банка Уитман, кирпичное, а его название золотыми буквами выведено на окнах. Здание по соседству – парикмахерский салон.
На протяжении сотни миль во все стороны пейзаж, одинаково уныл – ковыль и перекати-поле за исключением тех мест, где земля распахана под пшеницу. Там дьяволы вертят пыльные вихри. Железнодорожная ветка соединяет зерновые элеваторы сельских городков вроде Линд и Одесса, Калотус, Ритцвилль и Уилбур. На северном краю Линда высятся бетонные развалины железнодорожной эстакады, которые впечатляют не меньше, чем римский акведук.
Откуда пошло название Линд – неизвестно.
На южной окраине городка раскинулось поле для проведения родео – ряды скамеек под тентом окружили с трех сторон пыльную арену. На гравийном паркинге вокруг помятых и изъеденных ржавчиной остовов участников минувших комбайновых битв лакомятся травой кролики.
Комбайны – это огромные, нерасторопные машины, которые используются при жатве пшеницы. Каждый комбайн имеет по четыре колеса: два огромных, вровень с грудью, передних и два небольших, высотой по колено, задних. Передние колеса тянут машину, ведут ее вперед. Задние колеса – направляющие. Короче говоря, если кто-то сорвет вам задние колеса – можно полагаться на передние. Эти два передних колеса снабжены тормозами – каждое своим. Поэтому, если вам надо, скажем, повернуть вправо, вы блокируете правое колесо и катите только на левом. Чтобы повернуть влево, вы поступаете с точностью до наоборот.
