Нэслюнд протянул Карлу около двадцати листов с грифом повышенной секретности.
Спустя десять минут Нэслюнд был у цели и уже мог, без сомнения, делать Карлу то самое предложение, от которого тот не сможет отказаться.
Документ был годичной давности. Причиной для появления этого дела послужило письмо от Старика Главнокомандующему, в котором тот указывал, что Карл награжден за храбрость при исполнении служебных обязанностей согласно решению прежнего премьер-министра, и тогда возник вопрос о введении новой службы в оперативном отделе службы безопасности, ранее называвшемся SSI, а теперь переименованным в IB. Главнокомандующий дал Старику положительный ответ и в то же время передал дело для ознакомления в отдел безопасности штаба. А там к делу подключился подполковник Первого отдела безопасности. Он составил на Карла подробное досье, в котором тот характеризовался как фанатичный коммунист крайнего толка, марксист-ленинец, входящий либо в "Кларте", либо в КПМЛ (здесь Карл оторвался от бумаги: эти две организации были настроены враждебно друг к другу, их позиции во многом расходились, хотя обе они могли быть отнесены к левым группировкам; этот шеф безопасности не так-то уж много знает о своих предполагаемых врагах).
Далее в информации говорилось о том, что Карл до военной службы принадлежал к экстремистской группе, ставившей перед собой цель проникнуть в оборонные структуры. Тот факт, что Карл, по данным гражданской службы безопасности, успешно справлялся с делом, ничего не менял: Карл мог оставаться на своем месте при условии, что ему не будут поручаться какие-либо секретные дела особой важности.
Речь, таким образом, шла о его будущем. Главнокомандующий пока не принял окончательного решения, но это, "пока" тянулось уже больше года.
- Так, - выдохнул Карл, вставая и выходя из темноты, чтобы вернуть бумаги на письменный стол Нэслюнда. Затем он сел обратно в свое кресло и сказал: - Там, наверху, сидит этот идиот, начальник Первого отдела безопасности, и поэтому ты не можешь избавиться от меня, а я - от тебя. Ты имеешь это в виду?
Нэслюнд почувствовал, что выиграл, и поэтому медлил с ответом.
- Да, он идиот, это очевидно. Итак, Хамильтон, езжай к немцам и узнай, что они хотят. Эта идиотская ситуация не помешает тебе войти в игру, но, с другой стороны, я хочу, чтобы ты вернулся домой и доказал мне, такой ли уж идиот этот шеф Первого отдела. Попытайся. У тебя есть еще три месяца отпуска с 25-процентным вычетом из зарплаты. Когда ты вернешься домой, то подготовишь доклад Главнокомандующему. Тогда мы сможем обойти этого идиота и рекомендовать перевести тебя в военное ведомство.
- Я могу дать тебе ответ завтра?
- Да.
- Можем мы здесь встретиться в 830?
- Скажем, лучше в 8.15.
- Ты можешь до этого связаться с немцами?
- Да.
- Я хочу знать, какое снаряжение я беру отсюда, из Швеции: одежду, техническое оснащение. Ты сможешь получить точные указания?
- Да. Увидимся завтра утром.
* * *
Вначале Карл уединился на несколько часов со своим оружием, чтобы отогнать от себя все мысли, все до единой. Это внушало иллюзию, будто он держит ситуацию под контролем. Из чего и как бы он ни стрелял - или быстрыми сериями из американского револьвера, или из итальянского пистолета, - для него всегда все становилось на свои места. В любой ситуации, когда Карл держал оружие в руке, он мог точно отделить хорошее от плохого. Возможно, это служило ему утешением, но он никогда так четко и ясно не ощущал его, как в этот тихий декабрьский вечер.
Из тира, расположенного в районе Юрхольма. Карл вернулся домой и занялся снаряжением. Он упаковал летную сумку, приспособленную для перевозки оружия: в ее стенки была вмонтирована оригинальная система из пластинок плексигласа, так что на таможне, в специальных просвечивающих аппаратах, она ничем не отличалась от обычной сумки для фотоаппарата или видеокамеры. Понятно, что свое оружие он не мог взять с собой - и револьвер и пистолет были именными, с гербом на рукоятке: черный щит, три красные розы и золотая графская корона. Вряд ли это соответствовало тому представлению, которое немцы имели о нем, что бы они сейчас ни выдумали.
Старик хотел, как обычно, встретиться на квартире на Гревгатан. Но Карл настоял на обеде, и это предложение Старик, как старый гурман, не мог не оценить. Теперь они вдвоем ехали в полной темноте по декабрьской слякоти к ресторанчику "Ульриксдаль". Этот ресторан несколько лет подряд был отмечен в путеводителе "Мишлен", и цены поэтому были вдвое выше. Так что те, кто расплачивался по пластиковым карточкам за счет предприятий, толпились здесь, как пингвины на антарктическом берегу. Но сейчас ресторан казался пустынным.
Они сели в углу рядом с верандой, напротив покрытой инеем входной двери. Карл заказал филе из лося и бургундское вино марки "Шамбертен" 1981 года, а Старику удалось получить брусничное варенье вместо желе к мясу, официанты при этом старались не гримасничать. Старик беспокоился, что Карл может выпить слишком много вина, он и так уже выпил достаточно для дорожной инспекции. Это было немного смешно и типично по-шведски. Во множестве других случаев Старик пренебрегал законами, которые он рассматривал либо как ненужные препятствия для расследований, либо как пустяковые постановления, касающиеся других групп общества. Говоря об этом, он часто повторял слова своей бабушки, родом из Смоланда: "Есть различие между законами Бога и людскими предписаниями". Эта смоландская, свободно трактуемая церковная мудрость наложила большой отпечаток на всю оперативную деятельность шведской военной разведки за последние двадцать пять лет - именно столько Старик был ее шефом.
Они вернулись к делу. Первоначально Старик, без сомнения, был за то, чтобы Карл ехал в Германию. И не столько потому, что условия казались такими уж заманчивыми, сколько из-за надежды, что этот чертов Нэсберг, или как его там зовут, мог сдержать данное им обещание, произвести своего рода "чистку" в службе безопасности и ускорить переход Карла под командование военных, так что неприятная и слишком затянувшаяся для Хамильтона пауза в "полиции" (Старик всегда использовал этот пренебрежительный термин, говоря о государственной службе безопасности) в конце концов должна была кончиться.
К тому же два новых агента проходили подготовку в Сан-Диего. Это означало, что Старик сделал еще один шаг для продвижения своей идеи создания команды из квалифицированных агентов внутри разведывательной службы. Прототипом для нее послужил Карл, и после прошлогодней успешной операции против израильтян стало очевидно, что нужно найти еще двух добровольцев. Кроме того, за две недели до бойни эту идею одобрил сам премьер-министр. Следовательно, это решение теперь было священно, и Старик надеялся, что новый Главнокомандующий будет проявлять ту же заботу о развитии службы безопасности, как и он сам. Но Карл понимал, что это предположение было уж очень оптимистично.
Военные слишком полагались на свою технику, считая, что техническая разведка - это самая сильная карта в шведской разведывательной службе, поскольку в мирное время она позволяла перехватывать все советские военные радиосообщения в районе Балтийского моря.
- Абсолютно беспочвенное заявление, - сказал Старик. - Наивно думать, что это может иметь какое-либо значение в сложившемся положении. Что бы ты сам делал на месте русских, если бы действительно речь шла о столкновении со Швецией?
- Ты уже спрашивал об этом прежде. Я бы, конечно... начал с того, что сделал паузу в эфире, а затем сменил бы все коды, но, скорее всего, это не поможет, так как разведка, если не хвастается, уверяет, что она сможет расколоть новый код за два дня. Спустя два дня вы еще существуете или как?
- Да, ты прав, как обычно.
Старик замолчал. Было естественно, что он может читать по выражению лица своего ученика, представляющего первый образец военных нового толка: он ведь упоминал об этом раньше. Они вернулись к разговору об условиях немецкой операции.
Но тут много говорить не пришлось. Этой операции придавалась особая секретность, и она целиком зависела от того, какое будет создано прикрытие или изобретена легенда. Швеция - страна небольшая, и нельзя, например, где-то откопать абсолютно никому не известного террориста, какого-нибудь Андерссона из Тролльхетена. А это означает, что немцы во многом недооценили сложность такой операции. Затем было бы очень важно вытянуть из этого "господина Нэсберга" парочку письменных документов. Во-первых, Карл должен иметь бумагу, чтобы закрыть банковский счет или перевести его на Старика. Это означало бы, что он - сотрудник шведской службы безопасности и офицер, отданный в распоряжение службы безопасности Федеративной Республики Германии для операции, которой занимаются немцы и которая может войти в противоречие с немецким или шведским законодательством. То есть то, о чем Карл уже упоминал. Он должен и от немцев также получить подобный документ.
