СКАРАБЕЙ
Маленький лазурный скарабейПод стекольным холодом музея.Сколько черных бездыханных днейВ саркофаге ждали скарабея,
Чтобы день пришел, и грянул свет,И в ладони варварской, случайнойПонял он: ему возврата нетВ мир, лишенный мудрости и тайны.
Он дешевой пуговкой лежитПод стеклом — и грубый, и чудесный, –Но читать старательный петитНикому о нем не интересно.
«У вечерних присев ворот…»
У вечерних присев ворот,Жизнь, тяжелый клубок забот.Из усталых рук уронить, —И одну лишь распутать нить:Шелковинку зеленых дней.Что прошли по душе моей,Что связали меня петлейС этой злой любимой землей.
«Всё, во что мы верили, не верили…»
Всё, во что мы верили, не верили,Что любили, знали, берегли, –Уплывает, словно на конвейере,С кровью сердца и с лица земли.
Или это мы летим неистово,Или это нас волна несет?Так порою отплывают пристани,А стоит идущий пароход.
«Вот выпал снег – и растаял…»
Вот выпал снег – и растаял.Вот жил человек – и умер.И чья-то лодка пустаяТолчется в прибрежном шуме.
Но к ней не придет хозяин –Уплыл он в страну иную.Лишь небо светло зияет,Не видя печаль земную.
«Я – первый серый щебет…»
Я – первый серый щебет,Зажженная скала,И мне навстречу – в небеДва розовых крыла…
Но вот по веткам брызнетПытливым солнцем день,И упадет от жизниОтчетливая тень, –
И камнем будет камень,И я – какой была,И просто облакамиДва розовых крыла.
«Конец томительного дня…»
Конец томительного дня,Пустой молчащий дом.Кто это смотрит на меня?Кто в зеркале моем?
Не я, о нет, – я выше их,Глядящихся в упор:Я тот, кто видел и постигНемой их разговор.
ДУША
Я спала, как серый мрамор в глыбе, —Мысль невоплощенная Твоя:Ты меня резцом из камня выбил,Для отдельной жизни изваял.
И раскрылось мраморное око,И увидело, что мир — вовне, —Я сотворена. Я одинока.Я свободна. Что же страшно мне?
Ветер, облака уже не братья,И земля — не мой родимый дом…Не оставь теперь меня, Ваятель,В первом одиночестве моем!
«Замкнулся день благословенным кругом…»
Замкнулся день благословенным кругомЗемных своих чудес:Всё розовее облако над лугомИ всё чернее лес.
Кто, райским пламенем над ночью рея,Зовет и ждет меня?«Уйди от ночи, поднимись скорееДо моего огня!»
Но на плечи прохладные ладониМне сумерки кладут:«Нет, не уйдешь, не убежишь погони, —Мы тут, мы тут!»
«Мы крошки с Божьего стола…»
Мы крошки с Божьего стола,Осколки первой тайны —Все наши жизни и делаТак странны и случайны.
Но как, беспомощно любя,К Тебе вернуться снова?Как вылупиться из себя,Из зеркальца кривого?
Забыть, что в нем отражено,Разбить земные мерыИ снова стать с Тобой одноВ огне плавильном веры?..
«Здесь, в саду таинственном Твоем…»
Здесь, в саду таинственном Твоем,Я, как лист на дереве осеннем,Вся дышу последним тихим днем,Но ползут длиннеющие тени…
Скоро ветер колыхнет, шурша,Сад ночной и, не противясь даже,Лист увянувший, моя душа,Подлетит к ногам Твоим и ляжет.
ТЕНЬ
Длинная тень убегает по лугу,Лугу вечернему, золотому.Утром мы обе с ней были молоды, –Нынче устало шагаем к дому.
Тень на крыльцо поднялась и падает,Словно сломилась своей любовью.Я подожду – если будут рады ей,Тоже вернусь под родную кровлю.
«То сверкнет, то затонет…»
То сверкнет, то затонетЧерным боком скала –Плеск прозрачных ладонейО нее без числа:
Приливают упруго,Отступают, журча, –Три столетья – и уголСтал круглее плеча.
Семь столетий – и выем,Крабу влажный навес:Им не к спеху, стихиям,Им не надо чудес.
«Да, безнадежность – тоже утешенье…»
Да, безнадежность – тоже утешенье:Покой и легкость, нечего терять.И только сердца теплое биеньеИ под рукой послушная тетрадь.
А целый мир могуче и покорноЦветет в моем распахнутом окне,И созревает, и роняет зерна,И прорастает песнями во мне.
ПРОЗРАЧНЫЙ СЛЕД. Третья книга стихов. (Нью-Йорк, 1964)
Посвящаю памяти моей матери
Клавдии Владимировны Девель
«Слоятся дыма голубые складки…»
Слоятся дыма голубые складки,Опал костер, мерцает рыхлый жар, –Но подметенных листьев отпечаткиЕще хранит осенний тротуар.
Сгорело всё, что эта жизнь дала мне,Подметено. И пепел сер и чист.И лишь стихов прозрачный след — на камнеЗапечатленный лист.
«Собирать слова, как в поле маки…»
Собирать слова, как в поле маки,Что зовут и тех, кто не искал?Нет, в подводном пробираясь мраке,Отрывать, как ракушки от скал, —
Чтобы в окровавленных ладонях,Задыхаясь, вынести на свет:Даже если их никто не тронет.Даже если в них жемчужин нет.
«Согреться — да не знаю, где бы…»
Согреться — да не знаю, где бы…Лишь снега синяя верстаДа замороженного небаОранжевая пустота
Вдруг первый огонек селеньяИ запах дыма и костров, —Как первый вздох стихотворенья,Еще не слышащего слов…
Слова клубятся где-то выше,Еще их темных, не прочесть…Пусть над окном не видно крыши,Но, если светит, крыша есть.
«Украдкой море удалилось…»
Украдкой море удалилось,От черных скал отведено,Для всех — на милость и немилость —Открыв обманутое дно,
Брожу. Ракушки ноги колют.В корытце каменном вода.Лежит в теплеющем рассолеИ задыхается звезда.
Слова – как лужи, гнилью пахнут.Мой дар — ты жив или не жив?И ты глазам земли распахнут,Как иссякающий залив.
И блекнут водорослей пятна.И сохнет мелкий водоем…О, как мы все волны обратной,Воды животворящей ждем!
«Из моего дыханья…»
Из моего дыханьяИ радуги сквознойОн круглым колыханьемВзлетает надо мной.
И ветер изобильныйНесет его, маня,От блюдца пены мыльной,Соломинки, меня…
Земные путы этиНа миг, но превозмог.Прими, высокий ветер,Мой самоцветный вздох!
«Всех дел не переделаешь…»
