Они молча поехали к школе, где учился Тодд. Майкл, сидя на заднем сиденье, пялился в окно. Диана ужасно злилась оттого, что впервые в жизни не могла сообразить, с чего начать нотацию. Когда они надолго застряли у светофора, Майкл наконец заговорил первый:
– Папа знает?
– Пока нет.
– Ты ему скажешь?
– Разумеется, скажу. Отец имеет право знать о том, что его старший сын, его наследник, его отрада и гордость, был привлечен к ответственности за нарушение закона.
Диана увидела в зеркале, как Майкл закатил глаза.
– Можно подумать, произошло что-то серьезное…
Загорелся зеленый. Диана поспешно тронулась с места.
– Это действительно серьезно, ты даже не представляешь себе насколько.
Они снова замолчали. Когда машина подъехала к школе, Тодд стоял у крыльца один, хлопая по колену футляром с трубой и глядя в небо. При виде его скорбной мордочки Диана почувствовала себя виноватой. Мальчик уселся рядом с братом на заднем сиденье.
– Ты опоздала, – сказал он так, будто прождал несколько часов или даже дней и уже решил, что его покинули навсегда.
– Извини, – ответила Диана, выводя машину на трассу. – Я бы приехала вовремя, если бы не пришлось забирать Майкла из кутузки.
– Ты был в тюрьме?! – воскликнул Тодд с ужасом и восхищением в голосе.
– Заткнись.
– А вот и не заткнусь!
Диана услышала глухой звук удара кулаком по ткани.
– Эй! – крикнула она, глядя то на дорогу, то в зеркало заднего вида и пытаясь понять, кто кого стукнул. – Не драться!
Тодд пробормотал, что в отличие от некоторых не намерен кончить за решеткой. Послышался новый удар.
– Прекратите! Кому сказано!
Как только они приехали домой, Диана отправила мальчишек по комнатам. Майкл, не сказав ни слова, сунул руки в карманы мешковатых джинсов и понуро зашагал наверх, а Тодд недоуменно разинул рот:
– А меня-то за что? Я же ничего не сделал!
«Оставь мать в покое хотя бы на несколько минут, пока она не озверела!» – чуть было не сказала Диана, но, вовремя спохватившись, сложила руки и в упор посмотрела на ребенка:
– Твоя комната – не ГУЛАГ. У тебя есть домашняя работа, книжки, телевизор и полмиллиона компьютерных игр. Займись всем этим до ужина, чтобы я могла успокоиться и решить, как лучше преподнести новость вашему отцу. О’кей?
– Не понимаю, почему ты наказываешь меня, когда накосячил Майкл, – пробормотал Тодд, состроив хмурую гримасу.
Диану неожиданно захлестнула волна жалости. Жалости к Майклу. Ее младший сын всегда был примерным ребенком и не понимал поступков старшего, как в общем-то и она сама. При этом он как будто совсем ему не сочувствовал, не проявлял солидарности с ним. Вот что огорчало Диану. Иногда ей даже хотелось, чтобы Тодд стал более похожим на Майкла, и они, как часто случается, образовали единый фронт «Дети против родителей». Майклу был очень нужен союзник.
Она приобняла Тодда.
– Ну пожалуйста, иди.
– Ладно, – уступил он и поплелся к себе.
Диана хотела напомнить сыну, что после репетиции он всегда шел прямиком в свою комнату: клал на место трубу и садился за уроки, чтобы к ужину освободиться, а потом играть в баскетбол с соседскими детьми. Но промолчала.
Когда она стояла у плиты, зазвонил телефон.
– Привет, дорогая, – сказал Тим, – как прошел день?
– В целом обыкновенно, – Диана вытерла руки и взяла трубку поудобнее, – только благодаря твоему сыну у меня прибавилось седых волос. Вот и все.
Она представила себе, как муж откидывается на спинку кресла, снимает очки и массирует пальцами глаза.
– Что он натворил?
Тим выслушал объяснения Дианы и, тяжело вздохнув, заключил:
– Могло быть и хуже.
Тим часто так говорил, но сейчас Диана ожидала иной реакции.
– Ты шутишь? Что может быть хуже, чем загреметь в полицию?
– Загреметь в полицию за то, из-за чего действительно стоит сажать людей за решетку.
Конечно, муж был прав.
– Как будем действовать?
– Постарайся не нервничать. Я приеду, и мы решим, что делать. – Голос Тима прозвучал успокаивающе. – Все будет хорошо. Вот увидишь.
– Дай бог.
Диана не была в этом так уверена. Она боялась, что через несколько лет Майкл пришлет ей открытку ко Дню матери из камеры смертников. Правда, с шестого класса он вообще не дарил ей открыток ко Дню матери.
Ужин прошел тяжело. Майкл сидел мрачный, ожидая наказания. Диана сосредоточенно передвигала кусочки еды по тарелке, зная, что, стоит ей взглянуть на старшего сына, она обязательно рявкнет: «Не сутулься! Сними сейчас же кепку! Убери локти со стола! И, ради всего святого, не попадай больше за решетку!» Только Тодд вел себя как ни в чем не бывало: болтал о новой форме для их оркестра, о ребятах из команды по плаванию, которые решили собирать деньги, продавая конфеты. Диана спросила себя, действительно ли он не чувствует, как все напряжены, или старается разрядить обстановку, чтобы старшему брату не сильно влетело. Второй вариант был лучше, хотя заговорить себе зубы Диана, конечно, не позволила бы.
После ужина Тодд пошел гулять с друзьями, а Майкл уныло поплелся к себе, не дожидаясь, когда его отошлют. Прибираясь на кухне, Диана с Тимом обсуждали план действий. За прошлые поступки Майкла уже лишили многих развлечений, и теперь у него, по сути, было нечего отнимать. Запрещать ему выходить из комнаты смысла не имело: он и так безвылазно там сидел. Они могли, конечно, забрать у него скейтборд, но Диана натерпелась такого страху, что это наказание казалось ей слишком мягким.
– Почему он так себя ведет?
– Не знаю, – ответил Тим и задумался. – Давай спросим у него.
Они позвали Майкла в гостиную. Он плюхнулся в кресло и принялся изучать пол под ногами, а родители сели на диван напротив него.
– Майкл, – начал Тим, – мы с мамой пытаемся понять, почему сегодня ты оказался в такой ситуации. – Диану восхитило то, что муж говорит спокойно и рассудительно, хотя на самом деле встревожен, как и она.
В ответ сын только пожал плечами.
– Не молчи. Какая-то причина должна быть. Ты не видел запрещающий знак?
– Не видел, – пробормотал Майкл. – Но я знал, что там нельзя кататься.
– Это как же? – строго спросила Диана.
Мальчик опять пожал плечами, и она еле удержалась, чтобы не встряхнуть его.
– Если ты не видел знака, – озадаченно проговорил Тим, – тогда откуда же ты знал, что кататься там запрещено?
Майкл наконец поднял глаза:
– Потому что кататься запрещено везде: на тротуарах, на парковке, в кампусе… Так нечестно! Я купил свой скейт на собственные деньги и даже не могу им пользоваться!
– Почему бы тебе не кататься перед домом? – спросила Диана.
Майкл закатил глаза:
– Потому что я не хочу ездить туда-сюда, туда-сюда, как пятилетний идиот.
– Не груби матери! – одернул его Тим.
Майкл нахмурился и еще сильнее откинулся в кресле. «Если он будет продолжать в том же духе, то окажется к концу разговора в горизонтальном положении», – подумала Диана. Сын что-то невнятно пробормотал, вероятно, извиняясь. Тим пересел с дивана на банкетку, поближе к Майклу.
– Послушай, мы просто хотим тебя понять. Помоги нам. Почему ты стал кататься в том месте, хотя знал, что это запрещено?
– Потому что если не кататься там, где запрещено, то не будешь кататься вообще.
– Тогда, может, тебе заняться чем-нибудь другим? – спросила Диана, подстраиваясь под тон мужа.
– Да у меня нет ничего другого! – взорвался Майкл. – Неужели ты не понимаешь? У Тодда оркестр, плавание и куча друзей, у папы работа и мастерская, у тебя твои одеяла, а у меня один скейтборд. Учусь я паршиво, в секции не хожу, в классе на меня все плевать хотели. Зато я умею кататься на скейте. Это у меня получается, а больше ничего.
– Неправда, – сказала Диана, пораженная тем, с какой горечью сын произнес последние слова. – У тебя получается многое.
Он покачал головой:
– Нет. Ты так говоришь, потому что ты моя мама. На самом деле я ничего не умею. Только кататься на скейте. Но я один из лучших скейтбордистов в Уотерфорде. И другие парни, которые тоже катаются, это знают. Они мои друзья, они уважают меня. Я хотя бы иногда чувствую себя не просто непутевым старшим братом Тодда.
Диана не знала, что сказать. Они с Тимом обменялись долгими взглядами, и она поняла, что он не сможет отнять у сына скейтборд. Майкла отправили обратно в комнату. Парень посмотрел на них так, будто не верил, что они позволяют ему уйти, даже не накричав на него. Шаркая ногами, он вышел из гостиной, и родители услышали, как он поднимается по лестнице – медленно и печально, будто идет на эшафот.
Диана и Тим разговаривали, пока не стемнело и с улицы не вернулся Тодд, игравший в баскетбол перед домом. Он хотел пройти прямиком на кухню, но мать его окликнула. Ей вдруг захотелось спросить, правда ли то, что сказал о себе Майкл.
– Чего? – отозвался Тодд, перебрасывая мяч из руки в руку.
