голову, — подменить образец.
— Это так просто?
— Анализы будет брать наш доктор, он не очень внимательный, это как раз его пробирка.
— Я её спёрла, босс, — сказала, выходя из кабинки бледная Швабра. — Ух меня и выполоскало… Но уже легче. Отпустило. Может, ты и права, надо было сразу всё рассказать.
— Готово, — я запечатал вакутайнер и протянул Швабре.
Она убрала его в карман рубашки.
— Прижми ватку. Вот так. Подержи минут десять, чтобы синяка не было. И что не так с её анализом? Что такого он покажет?
— Блин, босс, вот оно тебе надо? — мрачно спросила Швабра. — Договаривались же не лезть. Какое тебе до меня дело?
— Боюсь, что уж влезли. Мне нет дела до твоих секретов, но, похоже, они часть того, до чего мне дело есть.
— Ладно. Я не местная.
— А как же мать?
— Не родная. Отец приехал сюда со мной. Мне было три, и он сразу исчез. Не знаю, куда делся, мать сначала не хотела говорить, а потом не могла.
— Приехал с тобой и братом?
— Да каким братом, о чём ты? С чего ты взял какого-то брата? Мать растила меня одна. Ну, пока не… пока не заболела. Главная проблема была в том, что я старше остальных детей. Мне не семнадцать, босс. Мне двадцать. С половиной. С детства мелкая и худая, но шестилетку с девятилеткой не спутаешь, поэтому в школу пошла с пятого класса, там уже разница не такая заметная. Старый доктор нас покрывал, не знаю почему. Что-то он был матери должен, мне кажется. Так что по документам я просто много болела. Но мать слегла, пришлось как-то крутиться самой, на её крошечную заводскую пенсию по инвалидности. От нового доктора я до сих пор успешно бегала, но анализ меня спалит.
— Почему?
— Здесь у всех первая отрицательная, а у меня три плюс.
— У всех одна группа? — уточнил я.
— Да, прикинь? Не знаю, почему так. В общем, я вчера влезла в кабинет к доктору и спёрла один набор из тех, что у него для завтрашнего медосмотра заготовлены. И, блин, прикинь, попалась! Уже собиралась свалить, а он вдруг вернулся. Я с перепугу соврала, что у меня сильные боли от месячных. Ну, то есть не соврала даже, у меня, и правда… Но прокатило. Дал таблеток, буркнул: «Пройдёт», — и выпроводил. В общем, обошлось. Ты же не расскажешь своему полицейскому приятелю?
— Одного уголовника в баре мне вполне достаточно. Платить залог ещё и за тебя выйдет накладно.
— Спасибо, босс.
— А что будет, если узнают, что ты не местная?
— Как что? Неужели непонятно? — спокойно спросила Швабра. — Сентябрь же.
Она взяла со столика бутылку с водкой, отхлебнула из горлышка, прополоскала рот и сплюнула в раковину.
— Мне не семнадцать, босс, твоя совесть может спать спокойно, — и вышла.
— Спасибо, что помогаете ей, — сказала блонда.
— Я помогаю себе, — покачал головой я. — Ей я просто не мешаю.
— Всё равно спасибо.
— Не за что. Кстати, ты знаешь, что не отражаешься в зеркале?
— Опять? — она расстроенно посмотрела в пустое стекло. — Сама себя всегда вижу, иначе как бы я красила губы? Но верю на слово. Иногда так бывает. Я не вампир, не пугайтесь.
Она поймала на ладошку падающий из окна солнечный луч. Ничего не зашипело, и дым не пошёл.
— Я знаю.
— А я знаю, что вы знаете.
Всё-таки любопытно, за кого она меня принимает? Впрочем, в любом случае ошибается. Все ошибаются.
— Чел, мне, наверное, не стоит спрашивать, что вы делали в сортире втроём, да? — грустно сказал панк.
— Ничего такого, что уменьшило бы твои шансы.
— Блин, чел, я верю тебе, чел, — вздохнул он. — Сам не знаю почему, но верю.
***
Днём на заводе не так мрачно, а главное, гораздо более людно. Куча людей, которые что-то таскают, грузят, катят, а также собирают и монтируют, скручивая детали на столах отвёртками. Никакой автоматизации, ни единого робота, автоматического манипулятора или просто компьютера. «Зона цифровой тишины», называл это Заебисьман. А вот, кстати, и он.
— Рад вас видеть, Роберт! Вы нашли время посетить нас, это заебись. Пока детишки в очереди на медобследование, давайте я быстренько покажу, что тут у нас как. Потом сможете присоединиться к общей экскурсии, если захотите, но она, скажу честно, не ваш уровень.
Я посмотрел на мрачную и бледную, но решительную Швабру, подпирающую стену у медкабинета, и ободряюще ей кивнул. Она зыркнула на меня исподлобья и пожала худыми плечами.
— Вот это у нас цех финальной сборки, — рассказывает Заебисьман, — здесь мы собираем эффекторы в единую систему с динамической топологией. Обратите внимание, всё вручную. Сейчас такое нигде не увидишь, людей вывели из производственного процесса, они дороги и ненадёжны, но наш Завод — особый случай. Оцените иронию, весь мир страдает от безработицы, а у нас вечный дефицит кадров! Впрочем, новое пополнение вот оно, топчется в коридоре, мы на них очень рассчитываем. Всё будет заебись, Роберт!
— И что станет делать эта штука, когда вы её соберёте?
— А что может делать мультиканальный декогерентор? Разрушать суперпозиции на макроуровне, разумеется.
— Разве они не разрушаются сами собой?
— Нет-нет, что вы! Суперпозиции никогда, слышите, никогда не разрушаются сами собой! Непременно нужен декогерентор. Любое событие выглядит случайным только для наблюдателя, потому что именно факт наблюдения является актом декогеренции суперпозиций. Парадокс в том, что типичный наблюдатель не знает, куда смотреть, поэтому склонен к пробабилизму вместо детерминизма. В результате мы имеем то, что имеем, хаос и энтропию вместо порядка и рациональности. Это, Роберт, совсем не заебись, совсем.
— И вы намерены решить эту проблему?
— Уже решаем, и даже успешно. Наши электромеханические квантовые эффекторы буквально творят чудеса. Буквально!
— И как же они это делают?
— Пойдёмте в первый сборочный, покажу процесс в деталях, вам сразу станет понятнее.
Мы прошли несколько дверей, переходя из цеха в цех. В каждом множество людей, совершающих непонятные мне действия с неизвестными мне предметами. Да, похоже на Заводе действительно занят почти весь город.
— Итак, начало техпроцесса здесь,
