Вкуса сырных закусок Анна вообще не чувствовала, от апельсиновой ее воротило, и было жаль, что цыпленку пришлось умереть ради этого бульона. Ей просто ничего не нравилось. Как и раньше, страх стоял комом у нее в горле, не пропуская пищу в желудок.
— О да, как я вас понимаю!
Тяжело вздохнув, сосед Анны откинулся на спинку стула. Нежная кожа на его бледных щеках подрагивала. Светлые бакенбарды были такими редкими, что почти не были видны. На Анну повеяло запахом пота, табака и духов — и девушку чуть не вывернуло наизнанку. Она промокнула губы салфеткой и сглотнула слюну. А потом Анна направила взор на Юлиуса, который сидел почти напротив и удивленно поглядывал на нее. Было видно, что шутка Виктории ему не по душе. Анне вдруг стало стыдно. Конечно, идея принадлежала не ей, но разве она не должна была противиться этому более решительно?
— Простите, не расслышала, откуда вы родом? — спросила одна из пожилых дам за столом, которая раньше видела Анну с книгой на палубе.
Юлиус говорил, что Анна уже прочла библиотеку капитана, почти полностью состоявшую из рассказов о пиратах.
— Кажется, я видела, как вы выходили со средней палубы.
Анна, нервничая, наклонила голову. Она догадывалась, что сейчас произойдет. Слова «средняя палуба» повисли в воздухе. Что же ей ответить на это? Что говорила Виктория? С самого начала Анна была слишком взволнована, чтобы запомнить. Она с трудом сосредоточилась на именах других гостей, но их так и не удалось удержать в памяти.
— Из Франкфурта-на-Майне. Анна хорошо знакома с семьей Бетге, — вмешалась Виктория. — Она служила там гувернанткой.
— Гувернанткой у Бетге? — Пожилая дама внимательно посмотрела на Анну. — И путешествует на средней палубе? Семья Бетге, насколько мне известно, всегда слыла щедрой.
— Госпожа Вайнбреннер очень экономна.
Виктория не позволяла вывести себя из равновесия. Очевидно, ей даже нравилась такая беседа. От волнения во рту у Анны пересохло. Подали следующее блюдо — рыбу, которую утром выловили для пассажиров кают. Нежная рыба. Анна так часто мечтала о ней, когда ее тошнило от солонины, которую из-за недостатка пресной воды размачивали в морской. Девушке тут же стало дурно.
Хрипло закашлявшись, она вскочила. За ней с грохотом опрокинулся стул. Одной рукой она подобрала платье, чтобы быстрее бежать, другой прикрыла рот.
Стюард, который стоял у двери, едва успел уступить девушке дорогу. Она слышала, как громко стучат ее ботинки по полу. Споткнувшись, Анна вылетела наружу. Поднявшийся днем довольно сильный ветер ударил ей в лицо. И тут по щекам девушки полились слезы. С досадой она провела тыльной стороной ладони по лицу. Почти ничего не видя перед собой, Анна заковыляла к поручням и крепко ухватилась за них. Почему она не отказалась, зачем послушала Викторию?
— Анна?
Юлиус… Девушка не хотела, чтобы он видел ее. Она решительно смотрела на морские просторы. Если он подойдет, она скажет, что слезы — от ветра, а потом уйдет. Но нет, это невозможно. В этом платье она не могла спуститься на среднюю палубу. Страх и разочарование смешались с гневом. По щекам Анны нескончаемыми потоками текли слезы.
— Анна. — Юлиус встал рядом и коснулся ее руки. — Не плачьте, для этого ведь нет причин.
— Я не плачу, — заикаясь, ответила она.
— Это была глупая затея, — продолжал Юлиус.
— Да, — согласилась Анна, но все равно не хотела смотреть на Юлиуса.
— Но ты очень красива, — произнес он.
Сама того не желая, девушка повернулась к нему. Их взгляды встретились. «Нравлюсь ли я ему? — подумала она и в тот же миг отбросила эту мысль. — Нет, этого быть не может. Чепуха, это совершенно невероятно».
Анна посмотрела Юлиусу в глаза. Потом их лица медленно приблизились друг к другу. «Я поцелую его, — подумала Анна, — я вот-вот поцелую его. Но я же замужем!»
Ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы снова отвернуться. Некоторым событиям лучше не свершаться.
Следующие несколько дней Анна старалась избегать Виктории. Она выбирала другие маршруты для прогулки, сторонилась мест, где они могли столкнуться.
А на средней палубе говорили лишь о том, что плаванье скоро закончится. Все чаще вспыхивали ссоры: то багаж лежал в проходе, то он сваливался из-за качки. Однообразную жизнь, повторяющиеся изо дня в день события практически невозможно было выносить. Некоторые пытались вывести полчища вшей с помощью ртутной мази. Женщина родила ребенка, который теперь часто и громко кричал и еще больше раздражал путешественников. Группы, которые образовались раньше, теперь еще сильнее обособились. Когда выдавали пресную воду или еду получше (что случалось довольно редко), крепкие расталкивали слабых, чтобы заполучить лакомые куски. В этом преуспели Пит и Михель, которых когда-то обокрали. Анна держалась от них как можно дальше.
В тот день Анна еще раз поднялась на палубу, чтобы подышать свежим воздухом и немного побыть в одиночестве. На верхней койке над Анной спала Фрида Пренцль с четырьмя детьми, ее муж (с двумя детьми постарше) вынужден был перебраться на другие нары. Над головой у Анны весь день царила суматоха и беспокойство, к тому же самый младший ребенок заболел. Двое парней на соседних койках строили глазки девушкам — оттуда всегда слышались громкие разговоры. Одна девушка отказывалась вести беседы, а другая упрекала ее за это.
Анна полной грудью вдыхала свежий вечерний воздух. Вдруг ее внимание привлекли знакомые голоса. Вопреки своей манере держаться особняком девушка крадучись пошла на шум. Когда Анна заглянула за угол, ее сердце замерло. Пит и Михель стояли рядом с худым пареньком, которого она тогда не выдала. С момента кражи она больше не видела воришку и часто задавалась вопросом, где же он мог скрываться.
— Я знал, что когда-нибудь поймаю тебя! — крикнул Михель. Он схватил парнишку за шиворот и встряхнул его, как шкодливого кота.
— Хорошо, что тебя здесь никто не хватится, когда мы выбросим твое тело за борт, — добавил Пит. — Безбилетный пассажир никому не нужен, понял? — Он хрипло хихикнул. — И даже больше: они нам спасибо скажут, если мы разделаемся с таким грязным воришкой, как ты.
Паренька снова встряхнули. Он пронзительно вскрикнул, но Михель тут же дал ему такую затрещину, что голова вора запрокинулась и ударилась о поручни.
— А ну тихо!
Парнишка всхлипывал. Михель отпустил его, но тут же прижал массивным телом, не давая улизнуть, и придавил его подбородок мускулистым предплечьем.
Анна почувствовала, как и у нее перехватывает дыхание. На вид она не дала бы пареньку и тринадцати лет. Подросток пытался вырваться, но все было напрасно. Освободиться он не мог.
