Дуня Федьке и ушла в избу и больше не вышла на улицу…
Федька пождал, пождал и ушёл, он с точностью решил выполнить своё обещание, данное Дуни, дать ей денег на платье, но у него у самого в наличии денег не оказалось, он решил перезанять у кого-нибудь. И Федька за деньгами решил обратиться к Серёге Федотову, надеясь на его наивность он попросил у него денег в долг, но нарвавшись на Серёгину расчётливость получил отказ.
— Вот ты, Федьк, просишь у меня денег в долг, а платить-то будет волк?! — грубовато обрезал Серёга Федьку зная, что Федькину ухарскому поведению наступает закат, так как отца его стали притеснять и вот, вот совсем раскулачут и сошлют куда-нибудь.
Но так или иначе Федька всё же раздобыл где-то нужную сумму денег и отдал их Дуне, чтобы та купила себе материала на платье… В селе Дуню знали, как самую красивую девушку. Бабы, собравшиеся на озере, в беседах случало вели разговор и о Дуне.
— Уж, что красива девка, то красива! — с похвалой о Дунькиной красоте отзывались бабы.
— Да уж Дуня своим красивым лицом, кого хошь завлечёт! — вторили бабам и мужики.
— Недаром около её Федька Лабин вьюном увивается.
— Она круглая сиротка и пожалеть её некому!
— Да у неё давно уж нет и кормилица, ни поилицы! И Анисьи с ней склока одна!
— Про неё бают, уже больно она смелая и дерзкая на язык!
— Это верно, она без стука к царю войдёт! Смелая-то, это не плохо, а бают уж больно она верчёная, с парнями по вечерам ходит!
— Сломит себе голову и больше хорошего от этого не жди! — торочили на озере, на мостках бабы.
Бабьи толки о Дуне дошли до её двоюродной сестры Анисьи, которые озабоченно обеспокоили её. Особенно Анисья забеспокоилась о Дуне, когда узнала, что она наедине встречается с Федькой, она выговаривал Дуне:
— Мне из-за тебя слушать неприятные людские наговоры не больно по душе, из-за тебя мне и стыди глаза-то! — упрекала её Анисья. — Веди себя поскромнее, а то сломишь себе башку-то до поры до времени! — назидательно предупреждала Анисья. — Одно горе мне с тобой! В случае чего, я тебе подол-то подниму да завяжу над головой. Крапивой высеку, да в таком-то виде по селу проведу! — грозилась Анисья. — Заплати дыру-то, что растрёпой ходишь, ведь кофта-то давно на груди-то прохудилась, или парни тебя за эти места захватали, а тебе хоть бы что?! — И не стыдно тебе ходить в этом узеньком платьице? Всё тело в обтяжку, как у русалки, ж…а выпятилась и весь перед выщелкнулся, прикрой свою рекламу, — продолжала укоризненно увещевать Дуню Анисья.
Дуня, без согласованности с Анисией, заложила подол своего платья, подшила его, оно стало ей коротко и в нём она стала казаться совсем девчонкой и ещё пригляднее.
— Как завидно, у Наташки кофта с кисеёй есть! — как бы между прочим сказала Дуня, слушая назидательные речи Анисьи.
— А завидно, так купи, только на что ты купишь, у нас с тобой денег-то, как у бедного латыша, нет ни гроша! — отозвалась Анисья.
При очередной встрече на улице, Федька вручил Дуне деньги на покупку платья. Дуня не отказалась, деньги взяла… Сходила Дуня в лавку, купила себе канифасу не на платье, а на кофту, отнесла материал к портнихе Пенкрихе, чтобы та сшила ей кофту. Через три дня, Дуня вышла гулять в новой кофте. Подруги были в восторге от Дуниной обновки, они дознавались от неё, откуда и как
эта кофта приобретена Дуней, а Дуня по простоте своей тайну раскрыла перед подружками, а они, не стерпев доложили об этом Анисье. Анисья узнав об истории с кофтой ещё пуще возмутилась и обеспокоилась, снова обрушилась с выговорами на Дуню.
— Гляди Дуньк, не связывайся с Федькой, он много таких дур, как ты, обламывал, сломишь и ты свою башку, связавшись с ним. Ты думаешь он тебя замуж возьмёт? Он тебе только глаза отводит! — дельно предупреждала Анисья Дуню.
— Он обещает меня замуж взять! — как-то нечаянно вырвались слова у Дуни.
— А не рановато тебе выскакивать замуж-то? Тебе всего 16 годков, — и чтобы убедительно урезонить Дуню, Анисья пошла с последнего козыря. — Да у тебя и титек-то нет. Выйдешь замуж, родишь, чем ребёнка-то кормить будешь?
— К тому времени подрастут! — нисколько не смущаясь горделиво отчеканила Дуня.
— Ну чёрт с тобой, выходи, удерживать я тебя не стану, силушки моей нету валандаться-то мне с тобой! — раздражённо закончила разговор Анисья…
Вечером, при встрече, Федька будучи наедине с Дуней похвалил её новую кофту, и глядя в её прелестные глаза, которые в ночной теми блистали светляками, нарочито ведя разговор о кофте, напоминая Дуне о деньгах, сколько она их потратила на кофту, и как-бы в невзначай спросил её?
— А ты мне взамен чего дашь? — лезя целоваться к Дуне, и давай волю своим рукам, как бы гладя кофту намеревался полезть ей в груди.
— А по-каковски я тебе отчёт должна давать? — бойко отрезала Дуня разгорячённому Федьке. — И руки свои баловные не запускай туда, куда не следует, а то я их тебе отобью. Понял? Издеваться над собой я никому не позволю! — укротила Дуня Федьку.
— А ты погоди-ка!
— Ну, гожу, а дальше что?
— Я к тебе всей душой, а ты от меня лицо воротишь! Я ведь у тебя не даром прошу, а по взаимной любезности!
— А ты потерпи, или женись! Чем зариться-то на меня! — урезонивала Дуня.
— Я бы рад потерпеть, да не ждётся и не терпится! Невтерпёж поцеловать тебя хочется.
— Хочется да колется! — отпарировала Дуня. — Женись коль хочется!
— Я бы женился, да тятька ни туда впряжён!
— Так ты что же, измором хочешь взять? Заруби себе на носу, этого не бывать, чтоб я тебе подвалила. Вам парням только поддайся, изнахрачите до крайности! И ты, больно-то своим рукам волю не давай, не хватай там, где ты ничего не клал, вишь у меня всю новую кофту замусолил! Уж замарать себя не позволю! И вообще Федь брось эти свои замашки, это тебе не Наташка! И отстань с этим от меня, а то по роже съезжу! А если насильничать вздумаешь, закричу, народ созову! — строго предупредила Дуня.
— Не беспокойся, не обману, таких красоток не обманывают! — с чувством побеждённого, упавшим голосом проговорил Федька.
А Дуня продолжала своё:
— Да и вообще, меня сеструха Анисья отругала за тебя, совсем запрещает встречаться с тобой, и мне пригрозила, в случае чего, она пообещала мне завязать над головой подол и провести в
