2. Трамваи
Московские трамвайные билетики,Гадания и рифмы с вами связаны,Хотя вас нет в теории эстетики,И ни в одной вы книге не показаны.
Билетики московские трамвайные,Вы – разные, вы – красные и синие,Вы пропуск на пути необычайные,На тайные космические линии.
Трамвайные билетики московские,Безвестного немые выполнители,Вы маните ли к прелести бесовския,Ведете ли вы к мирныя обители –
Я верю вам, чудес приметы явные,Печального смешные этикетики,Я рада вам, служители уставные,Московские трамвайные билетики.
10.XI.1914. Москва
3. Лавки
Ярус за ярусом – витрины,Лавки, прилавки без конца.С площади с Красной – магазиныВплоть до Садового кольца.Жадные, алчущие пасти –Грузные Верхние ряды,Стекла граненые запястий –Встречной пассажей череды,Выставка Мюр-и-Мерилиза,Выгиб Кузнецкого моста.Вся, от панели до карниза –Бьющая злая пестрота.Ловят на модную уловкуЛямин, Ралле и Фаберже.Душу бы, душу за обновку –Тело-то продано уже.
Мимо, пройдя Охотным рядом,Мимо кричащих площадей,Выйдем постенным длинным садомДальше от лавок и людей.Узкими войдя воротами,Низко поклонимся ему –Веющему вещими снами,Крестовенчанному холму.Там, только там, где не торгуют,Станем под стрельчатым окном –Града небесного взыскуя,Тихо тоскуя о земном.Станем под белой колокольней,Взглянем на красный монастырь –И отойдем от жизни дольнейВ горний кремлевский Свят-пустырь.
30.VII.1917.
4. Кафе
Узкие лазейки между столиками,Белая эстрада со скрипицами.Лица – незначительными ноликами,Яркими – иные – небылицами.По аллее ребятишки роликами,С боннами ли, тонными девицами.
Стук фаянса, тронутого ножичками.«Истина одна, с максималистами». –Звон стекла под тоненькими ложечками.– «Взглянешь, и луга стоят цветистыми». –Всплески птиц, летающих за крошечками,Облака – сребристыми батистами.
Жизнь, о жизнь – затейница и сказочница,Жизнь, во всем великая и малая,Ты – свои меняющая разом лица,Очевидная и небывалая –Всё в тебе люблю, что только глазу мнится,Всё приму, как счастье запоздалое.
16.VIII.1917
ДНИ ГНЕВА, ДНИ СКОРБИ
I. «Небо – свидетелем и порукою…»
Небо – свидетелем и порукоюСвятости света – едино, цело.Рвутся гранаты, сослепу стукаясьВ камень и в стену, в камень и в тело,В нежное, хрупкое живое тело.
Стенкой иду – контора ли, лавка ли –Накрепко заперта глухой ставней,Наискось – белой доской недавней.Две собачонки близко затявкалиТут, за решеткою – нет листа в ней.
Две собачонки – они всегдашние.Наше обычное и вчерашнееКажется нынче – с другой планеты.Может быть, здесь вот — самое страшное,Самое верное во всем этом.
Как завтра мне с человеком встретиться?Взглянем в глаза — в них разрывов дымы.Руки протянем – ими могли мы…Если забудем — небо осветится,Небо нам станет свидетель зримый.
31.X.1917
II. «Устала слушать, устала…»
Устала слушать, усталаСнарядов надрывный стук.Неужели было малоНа свете и ран, и мук?
Кого-то девушка ищет,Идет за ним наугад –А в уши жуткое свищет,А рядом рвется снаряд.
Смотрю ей вслед, провожаю.Иди. Все равны пути.Пошла бы и я – не знаю,Куда и за кем пойти.
Стоять поодаль прицела,Выглядывать из-за угла –О, лучше той, под обстрелом,О, легче той, что ушла.
1.XI.1917
III. «Москва моя, Москва моя, горящая…»
Москва моя, Москва моя, горящаяПолуночными заревами дикими,Воистину смятенно предстоящаяСокрытому за огненными ликами –Чем тучу отведешь грозоочитую?Какою правдой перед ней оправишься?Чем ризу убелишь ты неомытую,Когда по жизни, в малый час, преставишься?Полмира смертью заново чеканилось,Писалась кровью славы повесть трудная –Чужим богам служила ты и кланялась,Москва моя преславная, пречудная.Земля твоя на части разрывалася,Палимая, зоримая, распятая –Ты на помин ее расторговалася,Москва моя, Москва моя богатая.Твоих детей тела лежат неубраны.На суд, на суд с ней, мертвые, восстанете!Она считала стали той зазубрины,Она смотрела, страшные ли раны те.
Ей, Господи, суди нас не по истинеИ не по делу нашему повинному –По милости суди – не нашей, инственней,Иначе не спастися ни единому.Оставь Москве – ей свой позор избыти ли? –Не для ради красы ее великия,А для ради погоста и обители,И древности, и святости толикия,Для малых сих – не сделай гнева меру им,Но чашу милосердия бездонною –Для тех, для трех ли праведников – веруем,Что на Москве они, ей обороною.
2.XI.1917
IV. «Снег снисходительный и добрый…»
Снег снисходительный и добрый,Повязкой чистою облек онБалконов сломанные ребра,Глазницы выбитые окон.
Нисшел холодной благостынейНа обожженные карнизы,На – славы купола донынеВ грязи разметанные – ризы.
О, эти жалкие увечьяИ эти горестные раны –Несчетнолики зла предтечиИ звенья зла несметногранны.
Прошли – проклятие и ужас,Остались – ужас и проклятье.Окрест земли – туга и стужаСплелися в смертное объятье.
О, больше снега, больше снега —Пускай укроют нас сугробыОт угрожающего небаВ неразмыкаемые гробы.
7.XI.1917
V. «Пробоина – в Успенском соборе…»
Пробоина – в Успенском соборе,Пробоина – в Московском Кремле.Пробоина – кромешное горе –Пробоина – в сраженной земле.
Пробоина – раздор на раздоре –Пробоина – течь на корабле.Пробоина – погромное море –Пробоина – огромно во мгле.Пробоина – брошенные домы –Пробоина – братская могила –Пробоина – сдвиг земной оси.Пробоина – где мы в ней и что мы?Пробоина – бездна поглотила –Пробоина – нет всея Руси !
11.XI.1917
ИЗ НОЧИ В НОЧЬ
На земных дорогах
Не сберечь души.
И. Эренбург
МОЙ РОМАН
1. В разлуке
Млечной лестницей с неба крыши,Тусклой прорезью на окнеОн прокрадывается – пишетМне письмо лучом на стене:
– Дорогая, здесь не томись ты,
Не томи и меня с собой,Приходи в мой сад золотистый,Приходи в мой дом голубой.
В темной склянице путь-дорога.Выпей, странница, всё до дна. –– Погоди, погоди немного,Лягу замертво я пьяна. –
27.IX.1918
2. У себя дома
