ПОМИНАЛЬНАЯ СУББОТА
А вдруг – о нас боятся позабыть,Нас помянуть – покойников забота?Родительская наша здесь субботаТам – детская суббота, может быть.
И мы для них – давным-давно мертвы,Хоть нас они сегодня поминают,И на небесных папертях читаютПлачевные синодики живых.
От нас ли к ним, от них ли к нам – призыв,Двойного поминанья шепот встречный.И вечной памяти, и жизни вечнойДля мертвых просят мертвые – забыв.
9.VI.1918
16.XI.16.
Свет ее – не видели,Любовь ее – обидели,Кто менее, кто более,Кто волей, кто неволею.
Смерть, закрыв ей оченьки,Открыла нам – источникиСоленые да горькие,Что воды моря столькие.
Здесь была – и нет ее.И жалуясь, и сетуя,Цветы несем ей пышные,Да поздние, да лишние.
Встань, вернись, родимая,Верни невозвратимое,Побудь минутку малую.– Не встану я. Устала я.
3.III.1917
«Прогулки вечерней обычность люблю же я…»
Прогулки вечерней обычность люблю же я.Знакомое всё-то, всё мое окрест.Романовки старой шляпа неуклюжая,Отворен настежь приземистый подъезд.
Сейчас из темного – светлая, победная,Красивая выйдет, стройная сестра.Руки что крылья: «усталая ты, бедная».Голос что арфа: «пойдем со мной, пора».
Пойдем бульваром, Воздвиженкой иль Знаменкой –Туда, где закатны купола Кремля.На площади широкой, пустынной станем той –«Небо всё в алмазах» увидит земля.
Далеко на юге насыпь придорожная,Давным-давно спит красивая сестра.Брожу переулками настороженно я –Не Сегодня, так Завтра – вернет Вчера.
16.VII.1917
«В кресле старенькая сводит…»
В кресле старенькая сводитНескончаемый пасьянс.Вечер медленный уводитВ полусон и полутранс.
Я берусь верблюжьей шерстьюПуховой платок чинить.За отверстием отверстьеРавномерно кроет нить.
Кто-то третий с нами в стансах,Чья-то путает рукаКарты верные пасьянса,Петли ровные платка.
Вот в часы уйдет, за дверцейТам зацепит колесо —Вмиг собьется с такта сердце,Скучный стук следя часов.
Знаю я твое значенье,Мой вечерний частый гость,Твоего прикосновеньяПолу-нежность, полу-злость.
Ты ворчишь: бросай, довольно,Будет старое чинить –И надорвана безбольноЖизни путаная нить.
Вверх иголку, вниз иголку.Затянула – и пора,И скорее, втихомолку,В щель меж Нынче и Вчера.
5.XI.1917
СОН ТРОИМ ПРИСНИВШИЙСЯ
1. «Изменившие, верьте – не верьте…»
Изменившие, верьте – не верьте,А изменой любви не разбить.Раз любившим – до самой до смерти,Разлюбивши, нельзя разлюбить.
Что там годы разлуки и скуки,Что там всякие против и за –Если трогают эти же руки,Если смотрят всё те же глаза.
Мимо смерти пройдут без утраты.Но задушит немая тоска –Папиросы дымком беловатым,Уголком надушенным платка.
Охладевшие дрогнут и плачут,Из блаженных торопятся стран.Если памяти злая игла — чутьТронет метку залеченных ран.
7.I.1915
2. Зайчик на стене
Его любви, ревнивой и стоокой,Я не хочу – царя или раба.Его души, и нежной и жестокой,Я не возьму – не моего герба.
Но я приму – неласковой улыбкой –Его тоску по ласковой по мне.Но я хочу своею тенью зыбкойЕго дразнить, как зайчик на стене.
Слепить глаза скользящею игрою,Что ближе – ярче, далее – слабей.А надоест – я зеркальце закроюИ дам ему: играй или разбей.
15.II.1917.Кисловодск
3. «Мягка подушка белая…»
Мягка подушка белая,Легко ему лежать.Присела я, несмелая,На узкую кровать.
Прозрачна сетка синяяУ тонкого виска.Безжизненнее инеяХолодная рука.
Лежи, лежи, недвижимый,Обещанный судьбе.Чем тише мы, тем ближе мыК другому и к себе.
Что плачешь, мальчик маленький?Закрой глаза свои –Со снеговой проталинкиПлывущие струи.
Над раною сердечноюСдвинь рук иероглиф –И встреть улыбкой вечноюПоследний свой отлив.
4.II.1915
4. «Сломана, отброшена и смята…»
Сломана, отброшена и смятаЧья-то – чья? душа или мечта.Он не тот, она не та – а я-то?Кажется, и я уже не та.
Был прелестен танец трех пылинокВ дымном нимбе палевых ночей –Ропот лунных, струнных паутинок,Сон троим приснившийся – но чей?
Жаль – кому? мы и не мы, и немы.Жаль – чего? печали даль ясна –Разве мне – неконченой поэмы,Только мне – несбывшегося сна.
23.I.1915
5. «Мы – дамы Грустной Маски…»
Мы – дамы Грустной Маски,Мы – рыцари Тоски –Мы просим только сказки,От счастья далеки.
День – в тягостном postiche’е [3]И суеты, и зла –Мы ждем ЛетучейМыши Вечернего крыла.
Что в жизни старой нишеНас пылью занесло –Сметет Летучей МышиБесшумное крыло.
Боль сердца глуше, тише,Воздушней ломкий шаг –Следя Летучей МышиМелькающий зигзаг.
И в юности окраскеСухие лепестки –Мы, дамы Грустной Маски,Мы, рыцари Тоски.
5.IV.1917
СЛОМАННЫЙ ОРГАНЧИК
1. «Вот только это и было…»
Вот только это и было –Полоска света под дверью.Гляжу и глазам не верюСама же я дверь закрыла.
За дверью – тайное имя,Мое бессонное горе.Ему я молюсь в затворе,Ему я служу во схиме.
К холодному изголовьюПрижмусь – одно остается.Должно быть, это зоветсяВ романах – вечной любовью.
Прости моему неверью.Я чуда ждала — свершилось.Ведь было же это, было –Светившееся за дверью.
8.IX.1917
2. Мой город
Трамваев грохот и скрежет,Горячий мягкий асфальт.Навязчиво ухо режетГазетчика звонкий альт.
От двери к двери – любезный,Вполне корректный отказ.– Мы можем быть вам полезны,Но – кто-нибудь знает вас? –
Меня не знает никто там.О, сердце людей – базальт.И дальше, к новым воротам,И снова трамвай, асфальт.
Но этот жестокий городТакой красивый и свой,Что каждый мне камень дорогВ пыли его мостовой.
С моста – Далекого ВидаЛегла золотая мгла.И тонет в реке обида,Уходит боль в купола.
Кто любит, тот не осудит,Кремнистый не бросит путь.Мой город милостив будетК другому кому-нибудь.
28.V.1917
3. «Сразу сегодня дождь не выльется…»
