булочки, а сам принялся нарезать мясо. Затем достал из холодильника заранее приготовленный салат и попросил всех накладывать себе самостоятельно, как за шведским столом.
– Выглядит вкусно! – сказала Дженни. – Не знала, что ты умеешь готовить!
– О, милая, Джек Тернер лучший повар в округе, – сказала Триша.
– И все его друзья преувеличивают его таланты, – отозвался Джек.
После еды они слушали негромкую классическую музыку, которая словно лилась из окружавших их встроенных колонок.
– Очень вкусно, как всегда, – сказал Чак, похлопывая себя по набитому животу.
– Было вкусно, – сказала Дженни. – Похвалы твоих друзей не преувеличены.
Позже, когда Шелтоны уходили, Чак прощался с Дженни, а Триша потянула Джека в сторонку:
– Кажется, ты ей нравишься.
– Триш, это только первое свидание. Ну, второе. Все время забываю про обед на днях.
– Ну, на твоем месте я бы позаботилась о третьем. Гарантирую, что она согласится.
– Спасибо, но мне не нужны советы по поводу моей личной жизни.
– Тебе тридцать шесть лет, и ты никогда не был женат. Кто-то должен дать тебе совет. Ты слишком хороший человек, чтобы у тебя в жизни никого не было. Детей тоже.
– Спасибо. Буду иметь в виду свой зрелый возраст.
Триша улыбнулась и обняла его на прощание, после чего пошла попрощаться с Дженни. Джек услышал, как она назвала Тришу «судья Шелтон», а та напомнила ей, что вне работы она Триша.
К Джеку подошел Чак. Определенно, у него были те же мысли, что и у Триши.
– Лучше держись за нее. Даже ежу понятно, что ты ей нравишься.
Джек вздохнул:
– Вам с Тришей надо перестать беспокоиться по поводу моей личной жизни. Все идет как идет и будет как будет.
Чак засмеялся:
– Она сказала то же самое?
– Да.
– Ну, мы не можем оба ошибаться!
– Приму к сведению, – сказал Джек и подтолкнул его в сторону Триши и Дженни.
– Что ж, спокойной ночи, – сказала Триша и повернулась к Чаку. – Идем, дадим им побыть вдвоем, чтобы Джек мог организовать следующее свидание.
Джек с Дженни покраснели, а Триша с Чаком засмеялись.
– Спасибо за оказанное давление, – сказал Джек.
– Не бери в голову, – сказал Чак, уходя.
Джек повернулся к Дженни и тяжело вздохнул.
– Они просто пытаются помочь.
– Я знаю.
Мгновение они молча стояли, после чего Дженни сказала:
– Итак, в этот раз ты приглашаешь или теперь моя очередь?
Джек посмотрел на нее, наклонился и легко поцеловал ее в губы. Отстранившись, он спросил:
– Хочешь сходить в кино?
Дженни широко улыбнулась.
– Много же времени тебе понадобилось, – сказала она и засмеялась. – Как насчет вечера пятницы?
– Звучит неплохо. Может, у нас получится еще пообедать на неделе.
Ее поцелуй был уже не таким легким.
Лежа в кровати в ту ночь, Джек надеялся, что не ввязывается в отношения, о которых потом пожалеет. Дженни явно ждала, что он попросит ее остаться, несмотря на то, что ей пришлось бы уехать рано утром, чтобы собраться на работу, но он не был к этому готов.
Джек похлопал по кровати, и Бринкли, всегда вежливо ждущий приглашения, запрыгнул к нему.
– Спорим, ты рад, что она не осталась. Иначе тебе пришлось бы спать на подстилке.
Бринкли облизал его лицо, словно благодаря. Выключив свет, Джек повернулся на бок и попытался уснуть, но у него не получалось.
Он слушал грозу, которая разразилась примерно через полчаса после отъезда Дженни, вспоминал детство и свою игру с ветками на воде в придорожной канаве. Теперь он слишком взрослый для этого, но воспоминание было приятным. Он вспомнил, как брал с собой Скелета, и подумал, что сделает Бринкли, если попытаться вытащить его под дождь ради глупой игры.
6
9 апреля 1969 г.
В сознание Рика вплыли звуки тихого разговора. Он слышал слова, но мозг был слишком затуманен, чтобы понимать их. Силясь сделать это, Рик заставил себя вынырнуть из забытья. Бок сразу же пронзила боль, и на мгновение он задался вопросом, что же с ним случилось.
Теперь слова стали языком. Рик узнал вьетнамский и тут же понял. Он пересекал поле. Они попали в засаду. Не открывая глаз, он попытался вспомнить все, что можно, но большая часть прошлого все еще скрывалась в памяти. Каким-то образом его мозг соединил ранение с футболом, но в этом не было никакого смысла.
Его захватили и теперь он в северо-вьетнамском госпитале? Рик слышал ужасные истории о том, что там творят с военнопленными, и принялся молиться о том, чтобы пережить грядущие суровые испытания.
– Рядовой Тернер? – произнес кто-то с акцентом, очень похожим на алабамский, и Рик приоткрыл глаза. Над ним склонилась хорошенькая женщина. Она улыбалась. – Мне показалось, что вы приходите в себя. Привет! Добро пожаловать в мир живых.
Рик рассматривал женское лицо, его мягкость и широкую улыбку, открывавшую белые зубы. Ее светлые волосы были собраны в конский хвост, приподнятый и закрепленный на макушке. На ней была белая треугольная шапочка с красным крестом. Медсестра или что-то вроде. И она без сомнений американка. Он облегченно выдохнул.
Взглянув за спину женщине, Рик увидел пожилого вьетнамца, разговаривающего с вьетнамским юношей на соседней кровати. Это их он услышал и испугался. Он в американском военном госпитале или, возможно, в подвижном армейском хирургическом госпитале, хотя палата выглядела больше, чем он ожидал бы в таком случае. Она была длиной как минимум сотню футов, и десятки солдат лежали на койках, стоявших по обе стороны.
– Где я?
– В американском военном госпитале в Хюэ. Вас ранили в бедро и эвакуировали. Вы долго пробыли в операционной, но теперь все будет хорошо. Принести что-нибудь?
– Где Родди?
– Я не знаю Родди. Это ваш друг? Он был в вашем взводе?
– Ага. Последнее, что я помню, как перекрикивался с ним. Он спрашивал, как сильно меня ранило.
– Ну, я такого не знаю, но могу поспрашивать.
Рик попытался пошевелиться и тут же скривился.
– У вас есть что-нибудь от боли?
– Я поговорю с врачом и узнаю, что он хочет давать вам, раз вы очнулись. Полагаю, заканчивается действие того, что мы ввели раньше. Отдыхайте, хорошо?
Она поспешила прочь, по-видимому искать врача. Рик лежал, изо всех сил стараясь игнорировать боль и слушая старого вьетнамца, беседующего со своим, как решил Рик, сыном или другим родственником.
Вернулась медсестра.
– Мы сделаем вам укол морфия. Захочется спать, но это хорошо. И боль пройдет.
Только тут Рик заметил пластиковую трубку, идущую от бутылька с капающей жидкостью к его правой руке. Он всегда ненавидел иголки и подумал, как же не заметил одну в своем теле, но догадался, что
