Перцев пошел к мосту, Седов последовал за ним, замечая, что виадук уже стал частью природного сообщества. Вокруг него кружили горластые ласточки, ежеминутно ныряя в свои гнезда, облепившие нижнюю часть моста.
Мужчины подошли к строению ближе, спугнув с мшистого камня зеленую ящерку. Перцев указал на тропинку, ведущую к земляному рву, из которого и рос виадук.
Седов поднялся по тропинке к груше-дичку и кустарникам, разросшимся у самого основания моста. Никита Львович, отдуваясь, догнал его, и они оба ступили на белый от времени бетон.
На ясном небе не было ни облачка, освежающий ветерок надувал Пашкину рубашку.
– Давай присядем, – предложил Перцев. – Хочу выслушать твои идеи.
– Не так сразу, – возразил Паша, опускаясь на опору для рельсов – бетонный нарост в форме гробницы на плите. – Для начала я должен знать, что вы собираетесь делать после того, что случилось? Будете продолжать строительство или забьете на свою идею?
Сев рядом с сыщиком, Никита Львович пояснил:
– Я бы забил, кабы денег не собрал или не пошли бы за мной люди. Но теперь точно не забью, даже если весь мир против меня встанет! Ну нет, сволочи, не достанете!
– Ладно, – вздохнул Пашка, – тогда я посоветую следующее: делайте вид, что не поняли предупреждения. Ведь убийство Артура – предупреждение. Убеждайте руководство области в необходимости восстановления железной дороги, собирайте деньги. А они сами придут к вам и скажут, что убили вашего сына. И не надо никого искать.
– То есть, думаешь, будет война?
– Да, ваши враги уже нанесли вам очень жестокий удар. Такой сильный, что можно не сомневаться – если вы не остановитесь, убьют и вас.
Перцев, казалось, только обрадовался словам Седова.
– Значит, повоюем!
– Ну а я вам в таком деле не нужен. – Паша, прищурившись, разглядывал далекую линию горизонта.
Перцев рассмеялся:
– Хитрый какой! Нет уж, будешь со мной все это время. Станешь изображать охранника, а сам – следить, кто себя выдаст. Я хочу быть на шаг впереди. Все, хватит сидеть, поехали домой!
Снова в доме Элли
И снова Паша оказался в доме Элли. Словно в заколдованном лесу, он, выбирая разные дороги, каждый раз возвращался в одно и то же место.
Элли встретила его с большим удивлением и даже изумлением, увидев бывшего любовника в компании собственного мужа. Перцев пояснил ей, что теперь Павел Петрович работает на него, Седов подтвердил его слова горестным, но тихим вздохом.
Павла в новом амплуа мажоры встретили несколько настороженно: Эллина секс-игрушка будет искать убийцу Артура?… Паша не стал объясняться, спросил только: как дела? Оказалось, что дела идут нормально, а мысли молодежи занимали все те же новости: смерть единокровного брата и самоубийство охранника Илюши. Перцев уже убедил свое семейство, что Артур пал жертвой врагов, поэтому его дочери и сыновья начинали чувствовать себя персонажами фильма о войне между мафиозными кланами. Что же касается смерти влюбленного охранника, то разговоры об этом вылились в распрю: братство обвиняло в жестокости Ульяну, а сестринство – в глупости самого Илью.
Этот спор Пашу не увлек, он был озабочен иным: Яна занимала все его мысли. Никита Львович пояснил, что она понятия не имеет, что похищена. Ей предложили очень дешевые путевки на море, она позвала подругу и отправилась в санаторий. Если дешевизна путевки и показалась ей подозрительной, то вряд ли она поймет подоплеку всего происходящего.
– И прими мой совет, Павел Петрович, – добавил Перцев напоследок, – не раскрывай своей подруге никаких секретов! Пусть она спокойно отдыхает. Поверь мне, так будет лучше.
Поговорив с ним, Пашка тут же укрылся в отведенной ему комнате и набрал телефон санатория. Через минуту его соединили с номером Яны, и он услышал ее голос:
– Алло?
– Яна, как ты?
– Не твое дело.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Не твое дело.
Она бросила трубку.
Успокоившись по поводу здоровья и безопасности невесты, Паша вернулся к своему новому шефу и озвучил новую идею. Он предложил распространить по городу (через прессу и ТВ) информацию о реконструкции Малогрязнушкинской железной дороги. Враги перцевских прожектов поймут, что он продолжает воплощать свой замысел, и объявятся.
Идею рыжего сыщика Перцев одобрил.
Подготовку материалов для СМИ Пашка поручил одному знакомому продажному журналисту Валере Гайдуковскому. Тот был умен, прагматичен, корыстолюбив. Гайдуковский взял на себя и взаимодействие с прессой, что освобождало Пашу от скучной для него суеты. Цена на услуги журналиста Перцева устроила, первые материалы о проекте прогрессивного бизнесмена Никиты Перцева в газетах, на радио и ТВ ожидались уже в конце этой недели.
Параллельно с организацией приманки для противников Перцева рыжий сыщик начал их поиски. Кем они могли быть, Паша догадывался: отсутствие железнодорожных путей сообщения долгие годы (чуть ли не сто лет!) компенсировалось автоперевозками.
Поиски сыщик повел методами незамысловатыми: полез в Интернет, позвонил старому приятелю-дальнобойщику; прикинувшись журналистом, навел справки в министерствах и ведомствах.
Крупных областных компаний, занимающихся перевозками, в городе было немного, в списочек вошло всего пять наименований. Потом Паша выбрал компании, чьи грузовики следовали по маршрутам, совпадавшим с направлением ветки Гродин-Туапсе.
И стал искать кандидатов на роль убийцы Артура Перцева среди них.
Убийство Артура было слишком уж показательным, демонстративным, притом с подвывертом. Подвыверт заключался в том, что для чужих и полиции инсценировалось обычное самоубийство, и только сам Перцев усмотрел в смерти сына явную себе угрозу, повеление отказаться от своих планов. Выходило, что автор этого убийства – человек изобретательный и жестокий. Скорее всего, он уже имел подобный опыт или ему помогал надежный и ловкий исполнитель. И высока вероятность, что у искомого объекта есть связи с криминальным миром.
Продолжив изыскания, Паша выяснил, что крупнейшей компанией, перевозившей грузы корпоративных заказчиков по нужной территории, была фирма «Альфа-Транс».
Информации о ней было недостаточно, и тогда Паша позвонил своему другу-священнику…
Детская тема
Вечер не обещал быть праздничным. Седов засел за обдумывание публикаций материалов о Малогрязнушкинской железной дороге, подготовленных Гайдуковским.
Около девяти вечера в его дверь постучали. Судя по звуку, стучал мужчина.
– Павел, а давайте с вами отужинаем! – с этими словами в комнату вошел человек-паровоз. – У Тамары осетринка есть, грибочки-помидорчики, идемте?
При упоминании осетринки и прочего Паша ощутил голод.
– … Меня сегодня Наталья спросила: ты, папа, совсем по Артуру не тоскуешь? – рассказывал за едой Никита Львович. – А я ей – я тоскую и горюю, но слезами делу не поможешь. И у меня есть другие дети! Вот что бы я делал, будь у меня только один сын? Да повесился бы после его смерти, а так у меня есть еще два, да три дочки, да еще двойня скоро родится! Дети не дадут мне истосковаться.
Паша поморщился в ответ на самодовольное высказывание Перцева, но ответить ему было нечего. Никита Львович продолжил монолог:
– А у моего дядьки, брата матери, была только дочь. Жена его рожать не хотела, эгоистка такая! И надо ж было, чтобы у этой единственной дочери обнаружилась эта… липома или миома. Ну, в общем, рак. Уж лечили они ее, лечили! Квартиру продали, за границу ездили, а она все-таки умерла. И говорили им: все равно умрет, чего вы носитесь с ней! Другую родите, ну бывает же такое, что неоперабельно, не лечится. А они – нет, это наша единственная!.. А как дочь померла, так дядька мой стал спиваться, а жена под машину бросилась, погибла. Вот что значит – единственное дитё!
Седов не хотел злиться, поэтому налил себе полную рюмку водки и выпил залпом.
– А, ты выпил уже? Ну и я!.. – Перцев тоже опрокинул рюмашку. – Хорошо пошло! И я тогда решил: детей у меня будет много!
Вторая рюмка водки позволила Паше расслабиться. Он поковырял вилкой в тарелке, мысли его стали разбредаться.
– А у тебя дети есть? – поинтересовался хозяин дома.
– Нет.
– А тебе уже за тридцать, так?
– Ну.
– А с женщиной той, что у меня в Анапе живет, ты в гражданских отношениях? Не женитесь? А чего, она не хочет?
– Да, – врал Паша и снова пил.
– Вам пора умнеть, жениться и детей рожать. Хотя… прости уж, у нас тут мужской разговор, так что я скажу. Бросай ее, женись на молодой! Ну, кого тебе родит твоя подруга в свои годы? Сколько детей сможет? Ей сколько, тридцать?
– Ага.
И тут он не сказал правды: Яна была его одногодкой, просто выглядела до неприличия молодо. Так что эта ее беременность, из-за которой Седов на стенку лез, была чуть ли не последним Яниным шансом стать матерью. Пашка выпил еще.
– Дети – это счастье! – сообщил Никита Львович. – Вот сколько ни есть, а счастье! Я сразу узнаю женщину, которая родит мне хорошего ребенка. Чувствую. У меня ведь все дети здоровые! Все!
