— Сам Джино лежал на медицинской кушетке весь опутанный проводами, на голове какая-то сетка, даже на щиколотках были металлические зажимы. Так как сердце работает под действием электрических импульсов, предположили, что парень оказался под очень резкими изменениями электрических токов.
— То есть врач его попросту прикончил?
Коннерс неопределенно двинул бровями и поднял ко рту стакан.
Подержал и отвел.
— А письмо, дорогой?
— Ну, даже если совпадет почерк… — начал Дункан, но отвлек покидавший собрание прокурор, попрощавшийся с ними обоими за руку.
Начатая фраза не имела особого смысла — почерк в любом случае необходимо проверить, кое-что другое требовало немедленных уточнений.
— Вы сказали «все четверо новорожденных» и показали на дом.
Пришлось, однако, подождать, когда после глотка Коннерс вернется на землю.
— Я не настаиваю, дорогой, на чертовщине. Просто Ромми рожала своих двойняшек в тот вечер, когда Джино, окутанный проводами, лежал этажом выше, а тем же полезным делом вместе с Ромми занималась Марта и еще одна молодая бесшабашная женщина. Там, в палате, они и перезнакомились.
— Хотите сказать, Джино переселился в одного из младенцев, — капитан не поставил в конце вопросительный знак.
— Нет, дорогой, я не настаиваю, — Коннерс мелко помотал головой, — совсем не настаиваю.
Однако помыслив, вполне серьезно добавил:
— Впрочем, этот мерзавец мог переселиться в кого угодно.
Если учесть, что коллега пил виски еще до него…
Нет, он не выглядит опьяневшим.
— А я и сам не верю, — пожав вкривь плечами, проговорил тот. — Привезти вам завтра письмо на экспертизу?
— Ну… это в любом случае.
— Тогда двинулись по домам?
Капитан не очень-то взял всю историю в голову, верней — она туда и не лезла. Но совсем отмахиваться тоже было нельзя, так как за слухами и письмом крылись непонятные планы, и лучше всего, если они заключаются в издевательстве над полицией.
Второй вариант — поймать на такую наживку агента, не очень пугал. С одной стороны, Людвиг превосходно законспирирован, с другой — умен, опытен и сам не допустит прокола. К тому же, они оговорили сегодня провокационную опасность этих слухов о Джино.
А вот большие количества наркотиков в городе, как и превращение его в перевалочный пункт, действительно очень тревожит.
IV
С утра на работе в первые сорок минут капитан всегда занимался короткими оперативными совещаниями с раздачей заданий, после суета обрывалась и наступало относительно спокойное время, когда можно делать что-то другое, и иногда даже думать.
Он как раз закончил мероприятие в одном из отделов и, выходя в коридор, увидел инспектора, провожающего в его кабинет среднего роста блондинку, видимо, ту самую гувернантку Ванлейнов, про которую было известно, что «полицией не привлекалась», по профессии педагог младших классов, и ей тридцать лет.
Дункан, немного еще задержавшись, вскоре вошел, инспектор из вежливости приподнялся в кресле патрона, не собираясь его оставлять, а капитан сделал обычный знак, чтобы сидел — когда его сотрудники вели разговор со свидетелями или допрашивали подозреваемых и требовалось присутствие шефа, он предпочитал расхаживать у тех за спиной.
Блондинка заканчивала ответ инспектору, и выяснилось — она, как всегда, ушла в тот день около половины седьмого.
— То есть за пятнадцать минут до гибели Ванлейна?
— О времени его гибели я знаю только по слухам, — в голосе прозвучали враждебные нотки.
— Мэм, я не ловлю вас ни на чем, поверьте. Вы не могли бы вспомнить, кто где находился к моменту вашего ухода?
Инспектор умел прикидываться простым искренним парнем, тон женщины сделался мягче.
— Да, разумеется. Детей как раз усадили ужинать, я сама в этом участвовала. Дальше функции переходят к миссис Ванлейн. Марта подавала на стол. А что касается, — она приподняла голову, немного раздумывая, и закончила не называя имя, — полагаю, он был в кабинете.
— Не наверху?
— Не могу точно ручаться.
— Чего-то необычного в тот день не заметили?
Женщина отрицательно мотнула головой.
— Сколько вы проработали у Ванлейнов?
— Около года, точнее… десять с половиной месяцев.
— Спасибо за точность, мэм. Были бы благодарны, если б вы прояснили нам что-нибудь касательно отношений супругов.
Ответ гувернантки, показалось Дункану, прозвучал слишком быстро и громче прежнего.
— Не знаю, сэр, мое дело только дети.
И еще Дункан готов был поручиться, что ее не было на похоронах. В то короткое время он не осматривал лиц, но многими годами тренированное внимание фиксирует все, что попадает даже в самые уголки бокового зрения, — ее там не было.
Инспектор, скорее из вежливости, поинтересовался:
— Как это перенесли бедные ребятишки?
Женщина не сразу ответила.
Дункан увидел сзади ее передернувшиеся плечи.
— Видите ли… — еще потребовалась пауза, — я, как бы сказать, не была там с тех пор и не собираюсь.
Инспектор бросил поверх ее головы на шефа настороженный взгляд.
— Увольняетесь, мэм?
— Да. Не хочу оставаться в доме, где случилось такое.
Теперь ее голова слегка опустилась.
Инспектор снова взглянул, осведомляясь, не желает ли капитан войти разговор.
Тот решил, что как раз самое время.
— Ванлейн часто подходил к краю площадки?
От неожиданности женщина вздрогнула.
Потом попробовала повернуть голову, чтобы видеть спросившего.
— Вы говорите про крышу?
— Да. Вы часто замечали его стоящим там сверху у края?
— Я, сэр?
Опять вышла не очень понятная заминка, Дункан не видел лица женщины, но был почти уверен, что она сейчас думает не над его вопросом, а над чем-то другим.
— Хорошо, мэм, — заключил капитан, — вы просто сейчас не можете вспомнить.
Она кивнула коротким рывочком.
Капитан поблагодарил и попрощался, а инспектор любезно отправился провожать.
Надо было звонить в Майами.
Дункан набрал по служебной линии код, ожидая услышать голос приятеля — они всегда еще перебрасывались «за жизнь», но услышал другой голос, сообщивший, что «начальник на территории», но свяжется, когда прибудет. Не успев повесить одну трубку, он снял другую — дежурный докладывал, что Коннерс привез бумаги на почерковедческую экспертизу, но сам сразу уехал.
Капитан велел передать бумаги в отдел.
Он с утра включился в свой нормальный режим, естественный даже неприятными мелочами, потому что и они входили в привычное целое, и не то чтобы забыл вчерашний разговор с Коннерсом — он о нем просто не вспомнил, и теперь странный сюжет возник в памяти, как просмотренный на ночь фильм из разряда «фикшен» с содержанием, может быть любопытным, но ни в коем случае не относящимся к жизни.
От такого несхождения Дункан почувствовал неудобство и в теле, и в кресле.
Отвлекла физиономия инспектора, где отчетливо проглядывались «соображения», тот, едва ступив в кабинет, высказал оба сразу:
— Недоговаривала, согласны, сэр? И между прочим, приятной телкости баба.
Капитан неопределенно кивнул. Гостья совершенно схожего типа с женой, поэтому разглядывать не хотелось, а недоговаривала — это точно, однако могло быть, что по самым ничтожным для их дела причинам.
Но не это сейчас задержало вступить в разговор с подчиненным — чуждый реальности сюжет вдруг придвинулся, и оказался хотя не в этом пространстве, но ближе прежнего.
— Сэр, смотаюсь-ка я в охранное агентство и посмотрю, действительно ли она выходила в половине седьмого.
— Прекрасный план, съезди.
— Лицо у вас какое-то необычное.
— Какое?
— Задумчивое.
— Ну и проваливай.
Родившаяся идея уже начинала нравиться.
И за это можно было угостить себя сигаретой.
У нее был абсолютный музыкальный слух, но несильные и глуховатые связки. Да и вообще петь Лиза никогда особенно не любила. Но ужасно любила свистеть. Вполне художественно. Для себя, разумеется.
Лиза шла и насвистывала, и голова двигалась в такт внутреннему оркестру, исполнявшему прелестную увертюру Россини к «Сороке-воровке». Недаром на эту оперную музыку ставят балетные партии — ноги сами стремятся вверх на носки, чтоб задвигаться быстрым высоким шагом.
Как можно так гениально придумать? И из каждого звука струится свет.
Раз можно одному, значит, и другие способны до чего-то подняться.
Пусть яйцеголовые книжники изобретают любые свои философии, а она знает, что в основе всего свет, с которым вместе человек способен на что угодно.
Мобильный телефон просигналил об sms-сообщении.
Лизе хватило быстрого взгляда — ее вызывают на встречу.
Что-то экстренное, так как плановая встреча должна была состояться только через неделю.
