— Господин фельдмаршал фон Браухич, путь на Москву лежит через Киев, — бросил Гитлер.
— Москва или Киев? — удивленно поднял тонкие бровки Браухич.
— Я понимаю мысль нашего фюрера так: «Тайфун» по-прежнему остается планом номер один, но только отодвигается срок, — заметил Кейтель.
— Я решительно не согласен с поворотом на юг или на север. Мы потеряем драгоценное время, — пряча карандашик в карман, возразил Браухич.
— На южном фланге слишком активно действуют две русские армии: Пятая и Двадцать шестая. Это вызывает серьезную тревогу, — снова заметил Кейтель.
Браухич только развел руками и посмотрел на начальника штаба. Длинноносый, начинающий лысеть со лба Гальдер поправил на груди золотой значок партии и сказал:
— Все наши оперативные замыслы потерпят крах в тот момент, как только мы станем наносить булавочные уколы во фланги. Я предлагаю сосредоточить все возможные силы для достижения главной цели и, подчеркиваю, для решающей операции. Я противник всяких побочных задач, мой совет: не растранжиривать силы!
— «Великий король» подтянул «баварскую артиллерию», — шепнул Иодль Кейтелю и поспешил дать справку: — В прошлом году, в декабре месяце, проводилась военная игра по плану «Барбаросса». Если мне не изменяет память, — усмехнулся Иодль, — еще тогда произошло символическое событие: группа «Центр» быстро углубилась в русские просторы, а группа «Юг» отстала, и фельдмаршал Рундштедт попросил оказать ему помощь — повернуть часть подвижных объединений соседа, в южном направлении. Командование сухопутных войск отнеслось доброжелательно к этой просьбе. — Иодль снова усмехнулся. — Но то была игра — ящик с песком! А сейчас — живая жизнь, реальная оперативная обстановка требует повернуть войска в сторону Киева. Так можно ли сомневаться и медлить?!
— Я не люблю принимать поспешных решений. На главном направлении Советы получат выгодную передышку. Из глубины России они подтянут свежие дивизии и укрепят фронт. Все наши хорошие планы могут попасть в объятия осенней распутицы, а потом застрять в сугробах морозной зимы, — не сдавался Браухич.
«Россия — это такая страна, когда знаешь, как начать войну, и, пожалуй, не знаешь, чем она там кончится», — мелькнула у Гальдера мысль, но он не решился высказать ее вслух.
— Москва падет до начала зимы и при любых обстоятельствах, — вещал Иодль.
— Господа, — тихо начал Гитлер. Все смолкли. Он продолжал: — Я внимательно прочел «Предложения относительно продолжения операций группой армий «Центр» во взаимодействии с операциями групп армий «Юг» и «Север», разработанные командованием сухопутных войск. Но, к сожалению, они не согласуются с моими намерениями. Как верховный главнокомандующий, я хочу разъяснить главную задачу. Сейчас она состоит в том, чтобы в первую очередь овладеть Донбассом и Крымским полуостровом. Затем перерезать коммуникации и лишить противника кавказской нефти, а на севере — блокировать Ленинград и соединиться с финнами. Господа, выход наших войск на рубеж Гомель — Почеп я прошу немедленно использовать для нанесения концентрических ударов южным крылом группы армий «Центр» и северным крылом группы армий «Юг». После разгрома русских войск в районе Киева мы захватим выгодные плацдармы на восточном берегу Днепра, а затем центром и левым крылом устремимся на Харьков и Ростов. Группе армий «Центр» не скупиться и нужным количеством дивизий оказать поддержку Рундштедту и Леебу. Но чтобы при этом группа армий была еще в состоянии отразить атаки русских в центре своего фронта.
— Мой фюрер, во время гражданской войны в России сначала войска нашего кайзера Вильгельма, а потом белые армии захватили важнейшие экономические районы. Красная Москва голодала, она болела сыпным тифом. Но… главные вооруженные силы Советов не были разгромлены, и результат нам известен.
— Господин фельдмаршал фон Браухич, вы являетесь большим знатоком военной истории… Это бесспорно. Однако ваша параллель здесь неуместна… Даже бестактна.
Фельдмаршал невольно отодвинул кресло, встретившись с фанатическим взглядом серо-стальных глаз фюрера. Они, казалось, спрашивали: «Будете ли еще упрямиться?»
«Индийский факир… Заклинатель змей…» — шевельнулась у Браухича мысль. Он потупился и промолчал.
На помощь пришел Гальдер:
— Мой фюрер, каждый из нас высказывает и отстаивает свои взгляды во имя принятия единственно правильного решения. Я должен заявить, что командование группы армий «Центр» во главе с такими авторитетами, как Бок и Гудериан, к повороту на юг относится отрицательно.
Глаза Гитлера блуждали. Но, скрестив руки на груди, он поборол гнев и спокойно произнес:
— Господа, я не решаю этот вопрос единолично. Мне советуют так поступить Кейтель и Иодль, командование группы «Юг» во главе с Рундштедтом, Рейхенау и Клейстом. Об этом мне пишет Клюге и, наконец, просит такой стратег, как фон Манштейн. Возражение, что в результате Киевской операции мы только потеряем драгоценное время, является несостоятельным. Наступление на Москву, господа, будет провести не труднее, а легче… Русские либо снимут часть сил с Центрального фронта, чтобы закрыть ими возникшую на юге брешь, либо тотчас подтянут из тыла вновь сформированные соединения. Я надеюсь также на свою интуицию и думаю, что она меня не обманет.
— Мой фюрер, надо взвесить, что важнее: захватить Украину и Кавказ или же полностью уничтожить главные силы Советов, — не поднимая головы, произнес Браухич.
Гитлер не терпел возражений. Однако Браухич и Гальдер особо отличились в проведении польской кампании и в подготовке нападения на Советский Союз. Пока все шло гладко, согласно разработанным планам, и поэтому ему не хотелось слишком круто обходиться с верхушкой генштаба.
— Господин Браухич и господин Гальдер, — тихим голоском ворковал фюрер. — Я всегда ценю вашу прозорливость и добрые советы. Но попробуйте воевать без марганца, угля, железа и нефти. Победы не будет. — Слегка дрожащей рукой он потянулся к бутылке с лимонадом.
Его опередил проворный Лонг. С ловкостью фокусника слуга наполнил сладким прохладительным напитком хрустальный бокал.
Гитлер пил медленно, маленькими глотками и, казалось, внимательно рассматривал шипящую пену. Мысль его продолжала работать.
Вчера в этих кожаных креслах сидели не генералы, а владельцы химических, угольных и сталелитейных концернов. Генеральные директоры «Дейче-банк» и «Дрезден-банк» во главе с магнатами Рейна и Рура — Вильгельмом Цангером, Фридрихом Фликом и Альфредом Круппом. Вчера в этом холле, традиционно поблескивая перстнями и моноклями, собрался цвет германской промышленности — люди, которые поставили Адольфа Гитлера у власти и с одобрением отнеслись к его воинствующему кличу: «Пушки вместо масла!»
Господа с Рейна и Рура назвали нового канцлера «революционным диктатором» и поспешили предоставить солидные средства на вооружение «третьей империи», составившие, как хорошо помнит Гитлер, довольно кругленькую сумму — девяносто миллиардов марок. Этот риск людей делового мира теперь стал ключом к их обогащению. Все оккупированные страны достались германским концернам как трофей.
Гитлеру не хотелось дальше спорить с Браухичем и слушать призывы Гальдера к немедленному наступлению на столицу мирового коммунизма. Путь на красную Москву отныне лежал только через Киев… Нет, не стратегия Манштейна и не настойчивость Рундштедта заставили верховного главнокомандующего принять это решение. Гитлер умел отлично маскировать свои поступки. Сейчас он ловко прятался за спину услужливых генералов. Он пользовался огромной властью и не хотел открыто признаться в том, что южный поход все-таки навязан ему козырными тузами германской промышленности. Они предъявили счет. И он, их старый должник, вынужден оплатить его сполна.
— Мой фюрер! Я прошу вас учесть интересы тяжелой промышленности. Деловой мир с надеждой смотрит в первую очередь да южные районы Украины. Там бесценные кладовые природы — никопольский марганец и руда Кривого Рога, — бросал в глаз монокль пушечный король Альфред Крупп.
— Мой фюрер, дайте нам кавказскую нефть! — сверкал голубым огнем бриллиантовых перстней генеральный директор «ИГ Фарбениндустри» Макс Ильгнер.
— Дайте нам угольные шахты Донбасса! — просил флегматичный Флинк.
— Заводы Приднепровья и Харькова! — горячился Цангер.
В устах банкиров и промышленников на все лады звучало одно и то же слово: «Дайте!» И Гитлер сказал:
— Господа, я согласен с вами. Необходим поворот на юг. Сегодня борьба стала иной, нежели сто лет тому назад. Эта война — не за трон и не за алтарь; это битва за пашни и леса, за нефтяные источники, за полезные ископаемые.
В бокале оседала, шипя, лимонная пена. Гитлер, как бы очнувшись, взглянул на своих генералов и, опустив руку, возбужденно крикнул:
