и 50 %, что соответствует оценкам Джозефа Бердселла [Birdsell 1968] из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе на основе данных, собранных среди аборигенов Австралии. При этом важным фактором кратковременности жизни женщин эпохи палеолита вполне могли быть попытки спровоцировать прерывание беременности, чтобы увеличить промежуток между родами.
Несмотря на романтические поверья о существовании средств контрацепции растительного происхождения, у современных охотников-собирателей в целом отсутствуют эффективные химические и механические средства предохранения от беременности. Зато у этих людей имеется большой набор химических и механических средств, вызывающих выкидыш. Для прерывания нежелательной беременности во всём мире используются многочисленные растительные и животные яды, которые вызывают физическое поражение всего организма или воздействуют непосредственно на матку. Кроме того, применяются многочисленные механические методы, провоцирующие выкидыш, такие как завязывание тугих лент вокруг живота, энергичный массаж, воздействие экстремальным холодом и жарой, удары по брюшной полости и подпрыгивание на доске, положенной поперёк живота женщины, «пока кровь не польётся из влагалища». Эффективно прервать беременность можно как механическим, так и химическим способом, но одновременно с этим, скорее всего, прервётся и жизнь беременной женщины. Можно допустить, что использовать прерывание беременности в качестве основного метода регулирования численности населения будет только группа, испытывающая сильный экономический и демографический стресс.
Охотники-собиратели, находящиеся в состоянии стресса, гораздо чаще прибегают к инфантициду и геронтициду – убийству детей и стариков. Геронтицид эффективен лишь в тех случаях, когда требуется быстро и экстренно сократить численность той или иной группы. Снизить долгосрочные тенденции роста численности населения таким способом невозможно. В случае и геронтицида, и инфантицида прямое сознательное убийство, вероятно, является исключительным событием. У эскимосов старики, слишком слабые для того, чтобы самостоятельно обеспечивать себя пропитанием, могут «покончить с собой», отстав от перемещения группы, хотя активный вклад в гибель родителей вносят дети, воспринимая культурные установки, согласно которым старики не должны становиться обузой в условиях нехватки пищи. Мурнгины – аборигены австралийского полуострова Арнемленд – помогают заболевшим старикам идти навстречу своей судьбе, относясь к ним так, как будто они уже умерли; вся группа начинает совершать обряды «соборования» над стариком, который реагирует на это усугублением болезни. Инфантицид имеет сложный спектр – от прямого убийства до простого пренебрежения: младенца могут задушить, утопить, разбить о камень или бросить на произвол судьбы. Чаще всего младенца «убивают» по недосмотру: мать ухаживает за ребёнком меньше, чем нужно, когда он заболевает, реже кормит его грудью, не пытается найти для него дополнительное питание или «случайно» упускает его из рук. У женщин из племён охотников-собирателей имеется сильная мотивация к увеличению разницы в возрасте своих детей, поскольку им приходится тратить значительные силы только на то, чтобы переносить их в течение дня. Согласно подсчётам Ричарда Ли, за четырёхлетний период зависимости ребёнка от матери бушменская женщина проносит его в общей сложности 4900 миль [около 7900 километров], пока занимается собирательством и совершает различные перемещения. Ни одна бушменская женщина не пожелает нести на себе сразу двух или трёх младенцев, преодолевая такое расстояние.
Лучшим методом контроля над численностью населения, доступным охотникам-собирателям каменного века, было продление периода, в течение которого мать кормит своего младенца. Недавние исследования менструальных циклов, проведённые Роуз Фриш и Джанет Макартур [Frisch and McArthur 1974], пролили свет на физиологический механизм, отвечающий за снижение фертильности у кормящих женщин. После родов у женщины, способной к очередному деторождению, овуляция не возобновляется до тех пор, пока доля массы её тела, которая приходится на жировые структуры, не преодолеет некий критический уровень. Этот порог (около 20–25 %) представляет собой точку, в которой организм женщины накапливает достаточно резервной энергии в виде жира, чтобы удовлетворить потребности растущего эмбриона. В среднем при нормальной беременности энергетические затраты составляют 27 тысяч калорий – примерно столько энергии должно быть накоплено, прежде чем женщина сможет зачать ребёнка. Кормление младенца отнимает у матери ещё около тысячи калорий в день, из-за чего накопление необходимого жирового запаса становится затруднительным. Пока младенец зависит от молока матери, вероятность возобновления овуляции невелика. У бушменов матери за счёт продления лактации, вероятно, способны отсрочить возможность наступления беременности более чем на четыре года. Тот же механизм, судя по всему, отвечает за задержку менархе – первого появления менструаций. Чем выше отношение объёма жира в организме к массе тела, тем раньше наступает менархе. У хорошо питающихся современных женщин возраст менархе сдвигается назад примерно до двенадцати лет, тогда как в человеческих популяциях, которые постоянно находятся на грани дефицита калорий, для накопления необходимых жировых запасов у девушек может потребоваться восемнадцать и более лет.
Весьма интригующим моментом в этом открытии представляется связь низкой фертильности с рационом питания, имеющим высокое содержание белков и низкое содержание углеводов. С одной стороны, для того чтобы женщина могла успешно выкармливать ребёнка в течение трёх-четырёх лет, ей необходимо потреблять большое количество белка для поддержания здоровья и бодрости организма и притока молока. С другой стороны, при избыточном потреблении углеводов женщина начинает набирать вес, что провоцирует возобновление овуляции. Как демонстрирует демографическое исследование, выполненное Дж. К. ван Гиннекеном [van Ginneken 1974], в слаборазвитых странах, где рацион состоит в основном из крахмалосодержащих злаков и корнеплодов, кормящие женщины не могут рассчитывать на увеличение интервала между родами более чем на 18 месяцев. В то же время кормящим женщинам у бушменов, чей рацион богат животными и растительными белками и не содержит крахмалистые продукты, как уже отмечалось, удаётся не беременеть четыре или более лет после каждых родов. Такое соотношение позволяет предположить, что в удачные времена охотники-собиратели могли полагаться на длительную лактацию в качестве основного защитного механизма от перенаселения. И наоборот, снижение качества продовольствия, как правило, приводит к росту численности населения, а это, в свою очередь, подразумевает необходимость либо в увеличении масштабов прерывания беременности и детоубийств, либо в ещё более резком сокращении белкового рациона.
Всё это не означает, что для защиты от перенаселения наши предки, жившие в каменном веке, использовали только метод лактации. Среди сегодняшних бушменов в Ботсване темпы демографического прироста составляют 0,5 % в год, что означает удвоение численности населения каждые 139 лет. Если бы подобная динамика продержалась всего лишь последние десять тысяч лет каменного века, то к 10 000 году до н. э. население планеты достигло бы 604 463 000 000 000 000 000 000 [604,463 секстиллиона] человек.
Предположим, что период фертильности у женщин составляет от 16 до 42 лет. В таком случае без длительного кормления грудью у женщины может быть до 12 беременностей, но при использовании метода лактации их количество снижается до шести. В связи с сокращением частоты половых контактов с возрастом женщины это количество может дополнительно сократиться
